предыдущая часть 5 "зачем лешачихам Mamma pendula?" здесь
Список всех частей - здесь
«В лесу ночной порою и дикий зверь, и лютый человек, и леший бродит…»[103]. И зверь, и человек предпочитает бродить по лесу не напролом, а по тропам, и при этом кое-где оставляет следы своих шагов. Верно это и для черта с лешим, если судить по русскому заговору, который начинается словами: «Стану не благословясь, господом не прощена, матерью не благословенна, выйду из избы не дверьми, из сеней не воротами, выйду чертовыми следами и лесовичьими тропами, выйду в чистое поле, в широкое раздолье»[104].
Фольклор настойчиво советует охотникам не ставить избушек и не ложиться спать на тропе, по которой ходит леший[105] . Следы черта-лешего на спутать ни с какими другими, в том числе и с медвежьими. В русской сказке мужик не хотел пойти в лес нарубить дров, говоря жене: «У меня обуть-то нечево». Жена посоветовала: «Да ужо обуй решота!». Мужик обул решета, взял топор и пошел в лес. В том месте проезжал на тройке поп, увидел следы и удивился: «Кто это пришоу? Черт не черт, леший не леший, медведь не медведь!»[106]
На русском Севере отмечено выражение «леший ступал» о том, что плохо сделано: «Ну и наработано у тебя, девка, леший ступал»[107]. Если случится кому заболеть, воротясь из лесу, то предполагается, что он «след лешего перешел»[108].
Широкие стопы ногайской албасты упоминает Р.Х.Керейтов[109]. Гондатти описывает театрализованное представление на медвежьем празднике манси, где выступают два охотника, «которые вдруг увидели след, похожий на человеческий, но только гораздо больше». Охотники «испугались,побежали назад, но за ними раздался свист, топот, а затем вдруг на дорогу прямо против них появился мэнкв (леший), который загородил им путь»[110].
На Талыше, проводник К.А.Сатунина Мирза, рассказав о своей встрече на охоте с биабан-гули, добавил, что он привел людей к месту встречи. «А там следы — вот какие: две четверти и четыре пальца! Все видели и все мерили. Вот — две четверти и четыре пальца (ики карыш, дерт бармак!), — снова повторил рассказчик, откладывая означенную меру на полу»[111].
На Памире «распространены рассказы о следах, оставленных якобы гульбиябаном на влажном песке, глине или на свежевыпавшем снеге»[112].
О русалках Даль сообщает следующее: «Следы этих шаловливых подружек остаются изредка на мокром песке; но это можно только видеть, застав из врасплох: в противном случае они перерывают песок и заглаживают следы свои»[113]. (Вспомним, что скрывать и путать следы свои умеют и животные.)
Бесовы следы — элемент не только фольклора, но и наскальных изображений, как, например, карельских петроглифов, открытых в 1926 году А.М.Линевским: «По нижнему краю гравированной скалы тянется цепочка следов босой ступни (7 следов), которая оканчивается колоритной человеческой фигурой… У нее горбатая спина, непропорционально большие фаллос и ступня, рука с пятью растопыренными пальцами вытянута вперед и слегка согнута в локте… Это необычное изображение было названо Чёртом, а вся группа вместе с цепочкой следов — Чертовыми Следками»[114] .
От реализма к натурализму
Коль скоро бесы оставляют следы на земле, для нас не должно быть откровением и упоминание следа, оставляемого ими в «атмосфере». Все упоминания такого рода, попавшиеся мне в фольклоре, относятся к демонам Востока. Согласно А.З.Розенфельд, «от гульбиябана исходит резкий, нестерпимый запах, который ощущается на значительном расстоянии».
«В арабском же языке, — продолжает автор, — существует не очень деликатная поговорка, которую соблазнительно сопоставить с одним из признаков гульбиябана — «воняет, как гуль» (азрата мин гул)». В Рушане гульбиябан известен как вуйд (вайд). Он «обитает в заброшенных строениях и испускает зловоние»[115] .
Киргизские демоны — албарсты — имеют эпитеты «кара» (черный), «сары» (желтый) и «сасык» (вонючий)[116] .
В горах Гиндукуша обитают духи «яш», «огромного роста», «их выдает скверный запах»[117].
Афганцы говорят, что от запаха албасты человек «становится сумасшедшим»[118].
Намек на паразитологию бесов находим в «Толковом словаре» Даля: «Подпустил ему бес блошку и вошку»[119]. Один из распространенных фольклорных сюжетов на Востоке — спор человека с демоном о том, чья вошь крупнее. Человек, как обычно, выигрывает спор хитростью. Так, в узбекском фольклоре «див берет из-под мышки вошь размером в лягушку», а народный герой Гороглы «вытаскивает из сумки черепаху, выдавая ее за вошь»[120].
Такого рода данные намекают на происхождение русского названия «нечистый» и «нечистая сила».
продолжение часть 7 "леший нем, но голосист " здесь
[103] Пушкин А. Русалка. Собр. соч. М., 1948. С. 467.
[104] Харузина В.Н. На Севере. М., 1890. С. 112.
[105] Зиновьев В.П. Жанровые особенности быличек. Иркутск, 1974. С. 34, 35; Кудряшова В.М. Образ лешего в Коми устной несказочной прозе, В кн.: Международные связи коми фольклора и литературы, Сыктывкар, 1979.
[106] Соколовы Б. и Ю. Сказки ипесни Белозерского края. М., 1915. С. 268.
[107] Черепанова О. А. Указ. соч. С. 76,
[108] Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. Спб.,1896, Т. 18. Ст. «Леший».
[109] Керейтов Р.Х. Мифологические персонажи традиционных верований ногайцев. Советская этнография, 1980. № 2. С. 117—127.
[110] Гондатти Н.Л. Указ. соч. С. 88.
[111] Сатунин К.А. Указ. соч. С. 34.
[112] Розенфельд А.З. Указ. соч. С. 57.
[113] Даль В. О поверьях, суевериях и предрассудках русского народа // Полн. собр. соч. Спб.-М. Издание тов-ва Вольф. 1898. Т. 10, С. 344.
[114] Савватеев Ю.А. Рисунки на скалах. Петрозаводск, Карельск. книж. изд-во, 1967. С. 63.
[115] Розенфельд А.З. Указ. соч. С. 56, 58, 62.
[116] Баялиева Т.Д. Доисламские верования и их пережитки у киргизов. Фрунзе. Илим. 1972. С. 95.
[117] Йеттмар К. Религия Гиндукуша. М., Наука, 1986. С. 35.
[118] Андреев М.С. По этнологии Афганистана. Ташкент, 1927. С. 93
[119] Даль В. Толковый словарь. Т. 1. Ст. «Бес».
[120] Короглы Х.Г. Взаимосвязи эпоса народов Средней Азии, Ирана и Азербайджана. М., Наука, 1983. С. 43.