Часть 1.
Теперь за ним твердо и прочно установилось кличка: «Золотой шлем». Он был по-прежнему грозен и зол, но порой в нем проступало что-то по-детски нежное и даже трогательное, и этим он напоминал заведующего детского садика.
Когда присылали посылки заключенным, он делил поровну продуктовый общаг, себя, конечно, ни в коем случае не обделял. Но больным делал значительную прибавку, где-то на 30% больше. Когда его кто-то пытался похвалить, у него начинался нервный тик, лицо перекашивало, а левый глаз чуть ли не выкатывался наружу:
-Пасть порву, моргала вышибу. – говорил он.
-Выколю, выколю. – подсказывали ему зеки.
-Пошли все на хрен, суфлеров не нанимал.
Очень уж Шлем не любил, когда жульничали в карты. Играл он в них со злым азартом, причем в дурака.
-А вот теперь ты дурак! Давай я тебя щелкну по носу. Ааа, не хочешь? Больно? Ну ладно, живи пока без боли, принимай анальгин.
-Сейчас это не актуально, правильно Кетанов. – подсказал «Фармацевт».
-Как не актуально?! - рассвирепел Шлем. - Он до сих пор в тренде.
"Ишь как поднатаскался!" - подумал профессор, видимо трубу пронес на зону.
«Фармацевта» осудили по тяжкой статье за необоснованные 100% надбавки на лекарства.
Дни заключения тянулись для него серо, скучно, прозаично. Ему хотелось порой влюбиться, вот чего ему не хватало в жизни. «Только любовь, только любовь спасет мир». – напевал он тихонько себе под нос, когда вырезал женские фигурки из дерева. Коллеги по нарам крутили пальцем у виска, но он ничего не замечал, так как был сильно увлечен своим хобби.
-Я злой, заведующий добрый. Что-то в этом есть. – порой рассуждал он вслух.
-Дуальность. – подсказывал друг-профессор по нарам.
-Что по балде захотел? – рычал Шлем свирепо.
«А что, если сдать тест ДНК?». - думал бандюга. «Вот-вот, правильно решение принял». - пропищала ему мышь в сером углу.
«Перечифирил». – решил Сергей Сергеевич Покидайло.
Так его мама, Авдотья Леонардовна, записала его в свидетельстве рождения. Шлем был страшно не доволен этим событием и решил твердо для себя, когда он выйдет из зоны, то в свидетельстве будет стоять новая запись: «Иван Мономах».
Продолжение следует.
Часть 2.
Сны у Сергея Сергеевича были тяжкие и жуткие, сколько убийств, крови и грабежей было в этих снах, чего и не было на самом деле. За свою жизнь Шлем один раз совершил тяжкое преступление, ограбив музей, в котором был тот самый злополучный шлем. Куда он его спрятал, он никак не мог вспомнить. На зоне его боялись, так как считали, что на его совести масса жутких преступлений. Хищения государственного имущества – это Вам не пирожки стырить на базаре.
А шлем был действительно золотой. И шлем этот был того славного Тамерлана. Но больше всего на свете он боялся, что за ним придет сам Тамерлан.
За сытным ужином Сергей Сергеевич подобрел. На столе была: белорыбица, сыр, дагестанское вино, сало-шпик, приличный кусок копченной бараньей ноги и холодец. Сегодня была днюха Хакера. «Хороша житуха на зоне» - сладко прижмуриваясь прохрипел Шлем.
-Я думаю пацаны написать мемуары: «Воспоминания о бывалых днях Шлема».
-Нет! – сказал профессор. – Лучше так: «Наследие Тамерлана досталось мне, Шлему, и что об этом думает Настасья Филипповна из романа «Идиот».
-Ты что, идиот! – зарычал Шлем на профессора. – Когда жила Настасья Филипповна? В каких годах? Мне еще Галка, моя подружка из нашего драмтеатра, ее изображала. Козел! – добавил Шлем. – И как еще держат здесь таких тупых.
Профессор поперхнулся чаем и решил заесть холодцом.
Когда профессор хорошо прожевал, то произнес: «Шлем, кто тебе писать будет?»
-Ты будешь! А иначе моргала вышибу. - Профессор кивнул утвердительно.
-Для этого мне нужна ручка с серебряным пером, чернила и хорошая качественная бумага.
-Это тебе еще зачем?
-А, чтобы сосредотачиваться на работе и ни на что не отвлекаться. -Сергей Сергеевич кивнул. «Серебро – не золото» - подумал он.
-Хакер. – он обратился к худощавому парню, лет 25-ти с круглой роговой оправой, а-ля 30-ые годы, дожевывающему сыр. –Хватит шамкать! Ты будешь печатать. Лучший комп тебе достану.
-Окей. – ответил Хакер. – Всегда рад помочь.
На этом разговор прекратился, и небольшая компания разобралась по своим койкам. Шлему не спалось. То вспоминалась та бабка, которая говорила: «Декабрь – рождественский пост, не фиг жировать». Потом вспомнился Штирлиц, русский разведчик из фильма «17 мгновений весны».
«Спать». - говорил себе Штирлиц и засыпал на 15 минут. «Спать». - сказал себе Шлем и проспал аж до обеда.