Как переехать?
Я из смешанной семьи, мой папа армянин, а мама еврейка. Мы с моей младшей сестрой всё время росли между двух культур: дедушка по маминой линии работал в ешиве, а папины родственники увлекались христианством. Из-за этого проблема самоидентификации — а кто мы? Точно не русские, а вот дальше начинаются проблемы.
После смерти дедушки, мама начала больше интересоваться иудаизмом, устроилась на работу в еврейскую организацию, и замотивировала нас с сестрой поехать на Таглит. Сама программа мне ужасно не понравилась: мне было 25 лет, всем остальным по 18, лучше ехать пораньше. Я была архитектором, к тому времени работала на стройке на высокой должности, а там весь процесс пытались организовывать 20-летние мадрихи, и выглядело это часто очень смешно. Я потратила на Таглит свой отпуск, но зато познакомилась с клёвыми чуваками, с которыми общаемся до сих пор.
Это был 2016 год, я тогда не так давно переехала в Москву из Ростова-на-Дону, и мне не хватало общения и новых друзей — а в еврейской тусовке их найти было очень легко. Так я начала ходить в «Гилель», прошла лидерскую программу «Максимум», года полтора активно вращалась в этих кругах. Потом пыталась уехать поучиться в Израиль на несколько месяцев по студенческий программе «Маса», но это оказалось слишком дорого.
А потом в России стали закручивать гайки, и я подумала, что почему бы не получить гражданство, если есть запасной вариант. Так на этой волне «почему бы и нет» я и получила паспорт. За несколько недель получила, вернулась в Москву, потом ещё на несколько месяцев ездила в Израиль чтобы получить даркон (загранпаспорт), но жила в Москве.
Приближалась московская зима, которую я терпеть не могла, и я почувствовала, что в жизни нужно что-то менять. Я тогда вела проекты в студии Лебедева, и договорилась с ними, об удалённой работе раньше, чем это сделал весь мир. Я решила уехать на 4 месяца, просто перезимовать. В день народного единства, в ноябре 2019 года, я улетела. Я была уверена, что уезжаю ненадолго: сдала свою комнату на 4 месяца, распихала свои вещи по друзьям, а с собой взяла их совсем немного...
Потом начался коронавирус, я начала ходить в ульпан — он продолжался до конца мая, в начале июня в Тель-Авиве знаменитый гей-парад, и после него я сначала и планировала уехать.
Но путешествовать при коронавирусе стало сложно, уезжать уже не очень хотелось. А потом я завела собаку, и подумала, что, видимо, пока всё-таки не буду возвращаться.
Нужен ли иврит?
Когда я решила, что я хочу переехать, я нашла преподавателя иврита на профи.ру, и начала 2 дня в неделю учить язык. Потом ещё какое-то время занималась с ней по зуму. А потом мне перестали платить корзину абсорбции, оказалось, что на студийную зарплату проще лечь и умереть, и я пошла в ульпан, потому что он бесплатный.
Я училась в одном из самых известных ульпанов — в Гордоне. Моя преподавательница принципиально объясняла иврит только на иврите, так что часто это выглядело как 4 часа игры в пантомиму и крокодила, иногда с настоящими слезами.
Но на самом деле, оказалось, что мне не очень нужен иврит. Я живу в модном районе Флорентин в южном Тель-Авиве, и здесь практически все очень хорошо знают английский. Однажды в 5 утра я возвращалась домой, и под моей дверью спала бездомная женщина. И даже она знала английский, и мы смогли отлично с ней договориться.
Я как бы нахожусь вне среды: моё тело в Тель-Авиве, но работаю я на русском, со своим молодым человеком-израильтянином общаюсь на английском, хожу в одни и те же места, где все уже знают, что я ола хадаша («новая репатриантка»), и помогают мне.
Можно ли жить в шекелях, а зарабатывать в рублях?
Я думала, что я в Москве могу мало себе позволить, но я переехала в Израиль, и поняла, что в Москве вообще-то могла очень много. Когда я уезжала, шекель к рублю был 1к18,сейчас где-то 1к23.
В среднем я получаю около 200 тысяч рублей в месяц. Я снимаю квартиру на Флорентине, это классическая квартира-комната, 14 квадратных метров. Плачу за неё 3000 шекелей — это около 65 тысяч рублей — в Москве мы платили столько за просторную трёхкомнатную квартиру на Садовом кольце на Краснопресненской.
Можно быть попроще, и не жить в модном районе Тель-Авива в 10 минутах от моря, ездить специально в магазины подальше и подешевле, но армянский шик половины моей семьи никуда не делся, и я трачу чуть больше, чем зарабатываю.
Все мои русскоязычные знакомые работают как правило на отстойных работах, не требующих особых навыков, я знаю только пару людей, работающих по специальности. Когда мы только получили паспорта, и пошли выпивать со своими знакомыми ещё с Таглита, я подумала,что мы — это будущее Израиля. Но сейчас я поняла, что нифига, что будущее Израиля — это израильтяне, а мы так.
При этом мне кажется, что работать с израильтянами довольно сложно, потому что по московским меркам они [совсем] не работают. Я встречалась с чуваком, который работал продакт-менеджером в каком-то айти-стартапе, и он рассказывал, что его главной задачей было как можно дальше отодвинуть обед. Потому что работают только до него — потом два часа обеда, кофе, небольшой разговор, а вот уже и 4 часа дня, давайте домой.
Как привыкнуть?
В один момент у меня были проблемы с работой в студии Лебедева, меня просили взять отпуск за свой счёт, у меня заканчивались деньги, и я подумала о том, чтобы вернуться. Но потом ты понимаешь, что после этого приехать ещё раз в Израиль будет в тысячу раз сложнее. Ты возвращаешься, попадаешь в ловушку знакомой среды, где тебе всё знакомо-приятно-безопасно, тебя это затягивает, но ведь причины, по которым ты отсюда уезжал, никуда не денутся. И через несколько лет ты наверняка снова придёшь к выводу, что здесь жить не хочешь, вот только время уже потеряно.
Ты просто должен принять некоторые вещи как данность, и не пытаться им противостоять. Ничего не работает никогда, ничего не делается с первого раза и быстро. Ты должен смириться с тем, что стоять в очереди это национальный вид спорта, а стоять в очереди за едой — самое прекрасное, что может быть.
Но сейчас когда мне кто-то из Москвы пишет «срочно-срочно», я уже не понимаю, что это значит, зачем торопиться. Сейчас постоим, поговорим..
Я выросла в армянской среде, и работала на армянской стройке, поэтому шумом меня удивить сложно. И ты сам к этому уровню быстро привыкаешь. Я ездила в прошлом году в Италию, и не понимала: а почему все такие спокойные, не экспрессивные, почему никто не кричит. Я уже сама могу просто начать разговаривать со стоящими рядом на улице людьми например, и чувствую, что это нормально.
Мне нравится в Тель-Авиве, что здесь все супер-свободные. Нет каких-то рамок, которые говорят, как тебе выглядеть, вести, или одеваться. А когда я завела собаку, выяснилось, что это просто собачий рай на земле. Ей везде рады, всюду можно ходить с собакой, всюду её пустят, покормят, погладят. В Москве так не получится.
По чему скучаешь?
По эстетике. Здесь неважно, как всё выглядит — важно, что внутри. Поэтому выглядит всё, не считая туристических мест, очень плохо.
По масштабам. Тель-Авив очень маленький — тут 400 тысяч человек. Я уезжала из Ростова-на-Дону, где больше миллиона живёт, потому что мне было тесно, и вот доехала где ещё меньше.
По цифровизации и интернет-сервисам. Когда ты в Москве можешь сделать всё в приложении не вставая с кровати, здесь пока что до этого очень далеко, особенно банковской системе.