Эта беседа была произнесена священномучеником Иоанном Восторговым 3 декабря 1917 г. Декрет СНК и ВЦИК «Об уничтожении сословий и гражданских чинов» был опубликован 25 ноября 1917 г., а вскоре (23 января 1918 г.) советской властью будет издан декрет об отделении Церкви от государства. Атеизм станет государственным вероучением, а Церковь – гонимой. Но священномученик Иоанн уже провидел, что ждёт Церковь и её верных чад.
«Впереди для Церкви стоят ещё и ещё чёрные дни. Надо и на них установить правильное воззрение, к ним быть готовыми, сообразно с этим и вести себя. А впереди нас может ожидать вот что.
Отнимут земли у церквей и монастырей, отнимут дома и имущество. Это – несправедливо, но отстаивать и отвоёвывать имущества Церкви силой, с крестом в руках, с Евангелием и книгами святых отцов нельзя. Отобранию имущества надобно будет покориться.
Отнять, может быть, захотят и храмы. Это уже будет вопиющее беззаконие и неправда. Но всё-таки и в этом придётся насилию уступить. Будем тогда молиться по домам, в лесах, в полях; если не позволят – будем собираться в скрытых и потаённых местах.
Но если совсем вздумают упразднить веру, запретить Евангелие и христианство, упразднить пастырей, воспретить нам, пастырям преподание учения Христова и Таинств, а вам получение молитвы и благодати от пастырей. – то мы сделаем то, что сегодня сделали: закон об упразднении духовенства, вы видите, дан, а мы его не исполняем и никогда не исполним и вот – пришли в храм. <…>
Вы видели, в чём превосходство закона Божьего пред законом человеческим: закон Божий обязывает саму совесть человека. И посему его подобает хранить, исполнять всегда, везде без всяких исключений, а закон человеческий мы исполняем только до тех пор, пока он не нарушает закона Божьего, пока он не противоречит нашей христианской совести. Закон Божий для закона человеческого есть мерило и вместе предел… Дальше и выше закона Божия человеческий закон идти не может. Так некогда преподобный Сергий говорил Димитрию Донскому, когда князь спрашивал, идти ли ему против Мамая, владыки и завоевателя Руси. Узнав, что Мамай желает насадить на Руси мусульманство, а веру Христову упразднить, преподобный сказал князю: «Если требует от тебя Мамай золота – отдай; если потребует чести – отдай, а за веру Христову нам подобает кровь свою пролить и живот свой положить»…
Триста лет после Христовой смерти стоял всесильный тогда человеческий закон всесильного римского народа перед Христианской Церковью и всё без конца повторял: упразднить Евангелие, упразднить Церковь, упразднить духовенство… Пастырей Церкви убивали на плахах, эшафотах и на шею им привязывали Евангелие – для обозначения того, в чём состояло преступление казнённых. За этим законом Рима стояло всё, что было мощного в мире: стояли римские императоры и правители <…>, стояла армия, стоял народ, стояла наука и литература, стояло страшное по силе всегда и везде общественное мнение… Но триста лет на требования закона христиане отвечали одно и то же: мы не можем – не можем исполнить требований гражданского закона, нарушающих закон нашей христианской совести. Они без сопротивления отдавали конфискованные у них имущества, они покорно шли в ссылки, в тюрьмы, под меч и на все виды казни – а веры не отдавали. И число их всё множилось и множилось, пока сам закон и власть не увидели, что всех не перебьёшь, не посадишь в тюрьмы, пока не увидели, что за христианами на самом деле нет никаких преступлений.
То же повторится и теперь. Мы, духовенство, упразднены. Мы, пастыри, во многом заслужили это гонение: мало и лениво молились, мало и плохо учили, худо жили, растлению народа не противились <…>.
И всё-таки, хоть мы упразднены, мы, пастыри, однако, будем молиться, учить и служить, а вы – от нас никогда не отойдёте. И всё-таки народ будет идти в храмы, и всё больше и больше, всё усерднее и усерднее. В этом мы глубоко убеждены. Ибо никто и никогда не в силах заглушить и подавить в человеке человека, его самых возвышенных, вечных и могущественнейших потребностей и запросов религии, чувств веропокаянных. <…>
Не падайте духом, не смущайтесь, не отчаивайтесь. Россия больна. Народ наш в страшной духовной проказе. <…>
И он уже идёт, идёт наш народ в храмы, идёт к священникам. И никто и ничто – ни запрещения, ни приказы, ни угрозы – не остановит этой тяги к Богу и Церкви. <…>
Дай же Бог скорее услышать радостное слово Господа русскому народу: встань, иди; вера твоя спасла тебя (Лк. 17, 19)! Аминь».