06.05.2016
Генна Сосонко
Контрастный душ
Глядя на партии блицтурнира в Сент-Луисе, вспомнил рассказ об игре в шахматы из «Книги странствий» Игоря Губермана.
«Я когда в Сибири в ссылке прохлаждался, у нас в бригаде работал очень молодой Алеша, чуть за двадцать ему было. И уже он некий срок оттянул в лагере для несовершеннолетних преступников. А по сравнению с людьми, прошедшими эту "малолетку", хищные рыбы пираньи — просто мелкие караси. Но наш Алеша был парнем тишайшим и невероятного душевного доброжелательства.
Как-то нас оставили вдвоем, и мы немедленно засели с ним за шахматы. Игроком он был намного сильнее меня, и я то и дело брал ходы назад и перехаживал. Он милостиво соглашался всякий раз. И вот, держа уже в руках фигуру, чтобы изменить оплошно сделанный ход, я его спросил, по какой статье он чалится.
“А за убийство, Мироныч, — добродушно ответил он. — Сто вторая умышленная у меня. Я дружка своего замочил на глушняк”.
“По пьяни, что ли?” — привычно спросил я.
“Нет, мы ни капельки не пили, — сказал Алеша. — Мы с ним в шахматы играли. На стене ружье его отца висело, вот оно меня и подвело. А он ходы обратно все берет и берет. Пойдет сначала, как осел, а потом перехаживает. Ну я чего-то и не выдержал”.
Фигура у меня в руке заметно потяжелела. Даже не косясь на кучу нашего острого рабочего инвентаря, я вдруг почувствовал его присутствие. “Раздумал я, Алеша, — сказал я бодро и непринужденно, — раз пошел, так и пошел. Твой ход”.
И мы продолжили игру, куря и обсуждая нашу жизнь. Она была прекрасна, но удивительна. Алеша таял от восхищения, когда я в задумчивости повторял двустишие, которое, по всей видимости, было для него первой встречей с поэзией: “Люди женятся, е...ся, (сокращение - CN), а нам не во что обуться”. Я этот стишок мурлыкал, тщательно обдумывая позицию, а ходы назад больше не брал».
* * *
По преданию великий Фирдоуси получил от шаха 60 000 серебряных монет – по одной за каждую строку своего знаменитого эпоса «Шахнаме», над которым работал 35 лет. Поэт вернул награду: монеты не были золотыми.
Не уверен, знала ли об этом гроссмейстер, претендентка на мировое первенство Татьяна Мефодьевна Лемачко, когда поступила похожим образом.
Таня родилась в Москве, вышла замуж за болгарина и защищала на Олимпиаде в Люцерне (1982) цвета Болгарии. После Олимпиады она решила не возвращаться в Софию и попросила убежища в Швейцарии. Насколько я знаю, Лемачко до сих пор живет в Цюрихе, правда, от шахмат отошла и не появляется ни на турнирах Олега Скворцова, ни на каких-либо других.
В 1985 году в день рождения своей новой соотечественницы Корчной, не зная какой подарок преподнести Тане, выбрал самое простое: Лемачко получила конверт, открыв который, обнаружила стофранковую купюру.
С прагматической точки зрения это, конечно, лучший вариант: даритель не рискует подарить ненужную вещь. Такой способ довольно распространен на Западе (наверное, сейчас и в России); многие пытаются таким образом увильнуть от необходимости выбирать подарок.
Хотя и за подарок можно кое-что сказать: одариваемому могло бы просто не прийти в голову приобрести данную вещь, потому что она не находилась в его системе приоритетов на первом месте.
Рассуждать на эту тему можно долго, очевидно только, что такой подарок скорее шокировал Таню, чем показался недостаточно ценным. Но поступила она так же, как и великий персидский поэт тысячу лет назад. Даже превзошла его. Несколько дней спустя Корчной нашел в конверте, присланном Лемачко, стофранковую банкноту и еще десять франков в придачу.
* * *
Сначала коротенькое стихотворение Бальмонта:
Люба мне буква «Ка»,
Вокруг неё сияет бисер.
Пусть вечно светит свет венца
Бойцам Каплан и Каннегисер.
И да запомнят все, в ком есть
Любовь к родимой, честь во взгляде,
Отмстили попранную честь
Борцы Коверда и Конради.
Почему-то у террористов, покушавшихся на видных большевиков, как правило, были фамилии на "к". Про Фанни Каплан вы, наверное, знаете. А вот об остальных, упомянутых поэтом, молодым читателям сайта известно, боюсь, меньше. Если известно вообще.
Леонид Каннегисер (1896-1918) прожил очень недолгую жизнь. «Самый петербургский петербуржец», по выражению поэта Георгия Адамовича, был и сам поэтом. О стихотворении «Смотр», написанном в июне 1917 года, вспоминали Есенин, Георгий Иванов, другие мемуаристы.
Смотр
На солнце, сверкая штыками —
Пехота. За ней, в глубине, —
Донцы-казаки. Пред полками —
Керенский на белом коне.
Он поднял усталые веки,
Он речь говорит. Тишина.
О, голос! Запомнить навеки:
Россия. Свобода. Война.
Сердца из огня и железа,
А дух — зеленеющий дуб,
И песня-орёл, Марсельеза,
Летит из серебряных труб.
На битву! — и бесы отпрянут,
И сквозь потемневшую твердь
Архангелы с завистью глянут
На нашу весёлую смерть.
И если, шатаясь от боли,
К тебе припаду я, о, мать,
И буду в покинутом поле
С простреленной грудью лежать —
Тогда у блаженного входа,
В предсмертном и радостном сне
Я вспомню — Россия. Свобода.
Керенский на белом коне.
Леонид Каннегисер был закадычным другом Сергея Есенина, они посвящали друг другу стихи.
Вспоминает Марина Цветаева: «Лёня. Есенин. Неразрывные, неразливные друзья. В их лице, в столь разительно-разных лицах их сошлись, слились две расы, два класса, два мира. Сошлись — через всё и вся — поэты. Лёня ездил к Есенину в деревню, Есенин в Петербурге от Лёни не выходил».
В тех же воспоминаниях Цветаева пишет: «Лёня для меня слишком хрупок, нежен, цветок. Старинный томик “Медного всадника” держит в руке - как цветок, слегка отставив руку - саму как цветок. Что можно сделать такими руками?». Оказалось - многое. В тот же день, когда Каплан покушалась на Ленина, Леонид Каннегисер, мстя за гибель друзей-офицеров, убил Урицкого, главу петроградского ЧК, подписавшего не один смертный приговор. Это было 30 августа 1918 года.
По воспоминаниям Алданова, утром того дня Каннегисер играл с отцом в шахматы и почему-то придавал особое значение результату, играя непривычно напористо, агрессивно, даже яростно. Партию он в итоге проиграл. Выйдя из дома (Саперный переулок 10, в двух минутах ходьбы от дома, где я провел первую половину жизни), он сел на велосипед и поехал на Дворцовую площадь, где тогда находился наркомат внутренних дел...
Если Каннегисер заплатил жизнью за покушение на главу петроградского ЧК, Морис Конради, убийца дипломата Воровского посла Советского Союза в Швейцарии, был оправдан.
У Конради насмерть забили в ЧК отца-фабриканта, расстреляли дядю. Швейцарский суд присяжных, выслушав свидетельские показания о большевистском терроре того времени, вынес Конради оправдательный приговор.
А вот Борис Коверда, застреливший советского посла в Польше Петра Войкова, одного из инициаторов расстрела царской семьи, был приговорен к пожизненному заключению.
В самом начале девяностых возник вопрос о переименовании станции московского метрополитена «Войковская». Дискуссии на эту тему не утихли до настоящего дня.
Да, к чему я всё это вспомнил? К шахматам, конечно. К букве «К». Среди носителей фамилий, начинающихся с этой буквы, было немало чемпионов и претендентов на это звание. Капабланка, Карпов, Каспаров, Крамник, Керес, Корчной. Карлсен и Карякин - участники предстоящего матча на мировое первенство. Вспомним еще Камского, Каруану, наверное, и забыл кого.
Ну и, наконец, самый великий, чемпион всех чемпионов – КОМПЬЮТЕР. Нет, что бы вы ни говорили, в букве «К» что-то есть.
* * *