Внимание: текста много, ибо это отрывок из книги "Рецепты Еврейской Мамы -2", который я публикую по просьбе читателей. Если что, то рецепт кильки в самом конце отрывка))
Третий вечер в Одессе было решено провести в раздельных компаниях. Сашко пообещал Борису Абрамовичу и Серенькому незабываемую экскурсию, а потом ещё и ночную рыбалку на шаланде знакомого рыбака. Для чего из безразмерных гардеробов тёти Цили были извлечены на свет божий все имеющиеся в наличие макинтоши, плащи, рейтузы и дождевики.
- А шо вы хочите? – сурово спросила она хмыкнувшего соседа. – Два балла на море, это тебе не двойка в четверти. Ты посмотри на их носы: один еврей, второй, похоже русский, но если эти две скульптурные кормы будут торчать на холодном ветру из вашей лодки нам придётся заказывать на Бесарабке микстуру. А у меня последнее время к ней крайнее недоверие!
Словом, невзирая на вопли моего взрослого сына, он отправился на рыбалку, как я в детстве на лепку снеговика в январе. Торчали только руки с удочками и немножечко нос.
- Ну и вот, девочки! – не успев затворить за мужчинами дверь калитки, - таинственно прошептала Циля. Сегодня никакой тебе кухни, а только честные ответы на вопросы.
- Согласна! – мгновенно среагировала я, устав до чёртиков от этих граммов, часов, температур и продуктов.
- Ага!, согласна? – возрадовалась Циля и тут же задала вопрос, который меня вогнал в полнейший ступор: - Ты у негра в Африке писюн видела? Правду говорят, что они просто как кони?
- Тётя Циля, - я с трудом откашлялась. – Я вам привозила все наши фотографии и видеосъемки, в том числе и голых негров. Они вас вдохновили?
- Ну, честно говоря, нет. Но мало ли!... – Циля театрально подняла палец кверху.
- Ой, давайте так… Я позвоню прямо завтра Ромке Кашигину, узнаю, кто у них там в Африке главный гигантоман и дам ваш телефон Роме.
- Та тю на тебя! – Обиделась Циля – Я, может, с точки зрения искусства интересуюсь.
- А у меня, Циля, ты ничего спросить не хочешь? – улыбнулась Анна Ароновна. – Правда, в силу возраста, я же лет сорок как путаю оргазм с астмой… Да и не большая я любительница об интиме говорить, тем более, почти с внучкой…
- Нет! – Циля мгновенно стала серьёзной. – К тебе и у меня вопросы посерьёзнее будут. Знаешь, Анюта, сколько раз меня звали в ваш Израиль… И какие люди! Но я не ехала. Может, зря? – жалостливо закончила она.
- Не знаю. Но если хочешь, я расскажу тебе правду, которая для молодёжи, конечно, плёвое дело, а для меня и Боруха была целой трагедией.
- Расскажи!
- Про кибуц я уже тебе немного говорила. А потом мы на что-то прервались…
- На клюсочки!
- Да-да! На них… И остановились на Иерусалиме. В Иерусалиме Боруху сразу дали трёхкомнатную квартиру, так как знали, что мы должны будем привезти Клару. Только двушка в Запорожье у нас была 65 метров, а тут – трёшка – 60. Дело в том, что одна комната там, в Израиле — всегда гостиная, у нее нет не только двери, но даже стены. Заходишь в квартиру — и сразу оказываешься в комнате, никаких прихожих у нас, в принципе, не бывает. Остальные три комнатки малюсенькие, в них помещается только кровать и шкаф. Теоретически, эта одна большая комната нас должна была объединять, а по отдельности мы должны были только спать. При этом – я и Борух отдельно. Но мы были уже в том возрасте…. Нитроглицерин бы кто протянул…
Еще одна особенность израильских квартир — технический балкон. По сути, это маленькая полуоткрытая комнатка возле кухни, там стоит стиральная машинка и хранятся всякие швабры. Окна в спальнях маленькие, чтобы солнце не раскалило воздух внутри, зато в зале у нас стеклянная дверь во всю стену, которая имитирует уличное патио. Мы держим дверь открытой круглосуточно, наслаждаясь сквозняком. Израильтяне нас понять не могут: везде, где можно, они создают аналог российского октября с помощью кондиционеров и кайфуют.
Горячая вода у нас дома поступает прямо с крыши, где стоят баки. Солнце хорошенько их накаляет, и даже под утро вода течет почти обжигающая. Центрального горячего водоснабжения в Израиле нет, как и отопления. Зимой температура на улице опускается максимум до +13 °С. Стены в нашем доме тонкие, окна прилегают неплотно, поэтому мы всегда готовим теплые пледы и шерстяные носки, чтобы не замерзнуть в жарком Израиле.
Но самое страшное, что нас ждало в Иерусалиме – это насекомые. Первой с тараканьим старейшиной удостоилась чести познакомиться я сама. О появлении на середине комнаты усатого чудища размером со спичечный коробок (это не считая усов) Боря понял по моему дикому воплю как из Иерихонской трубы. За первым тараканом вышел второй, третий, десятый, пятидесятый… Чем ниже садилось солнце, тем смелее вели себя насекомые.
Первую ночь мы провели почти без сна, содрогаясь от омерзения. На следующий день мы с Борухом убирали квартиру вдвоем: один стоял на шухере, выглядывая тараканов, пока второй работал шваброй. Наконец, соседи притащили из магазина какую-то особенную отраву, и усатая армия начала отступать. Сейчас мы почти победили тараканов: их стало гораздо меньше, и гиганты среди них уже не попадаются.
Второй шок, пережитый мной, был шок от цен. Я рассказывала Инне, но ты старше и мудрее, ты лучше поймёшь, что в Израиле нам дали пособие, а потом и Борух стал прилично зарабатывать и в сравнении с советскими зарплатами я казалась себе миллионеркой. Сначала ему положили оклад в 400 долларов, потом в 600, а через 5 лет он уже получал 850. С большим трудом нам удалось преодолеть бюрократическую неповоротливость системы и добиться обмена нашей трехкомнатной квартиры площадью 60 кв.м, на четырехкомнатную квартиру площадью 94 квадратных метра. Все эти квартиры были социальным жильем, предоставляемым государственной организацией в пожизненное пользование.
- Ну, 850 долларов – это приличные деньги!
- Да, плюс ещё мои 120 и 120 Кларочки. Мы были репатриантами первого советского потока и нас еще какое-то время обеспечивали продуктами. А там, вы даже не представляете, какие там были магазины в сравнении с нашими запорожскими и чего там только не было. Но когда я начала тратить деньги на эти продукты, я поняла, что питаться мы стали раз в пять хуже, чем на Украине. Да! Я забыла тебе ещё сказать, что первая квартира наша была абсолютно пустой, за исключением того немудрёного скарба, который я захватила с собой. И вот в один «прекрасный» день, мы с Борухом пошли в магазин и поняли, что можем купить или 1 диван, или еду и всякую посуду на месяц (ну, на пару месяцев вперёд). Но мой Борух был гениален во всём. Он взял и честно написал от руки объявление на двери своего офиса про то, что мы будем благодарны за старые вещи. Эмигранты из Аргентины, Америки, Венесуэлы, из Африки и Китая за один день нам принесли всего и столько, что наша Клара вернулась в почти советский рай…
- И оно стоило того?
- Стоило! Я много лет спустя обняла своего сына, двух его старших сыновей. К сожалению, на момент эмиграции Эдик развёлся. И по законам Кубы все дочки-девочки остались у мамы, а два сына уехали с отцом. Но это совсем другая история, потому что наш сумасшедшей сын влюбился ещё на Кубе в норвежку и укатил в эту страну…
- Тётя Циля, а теперь же мы можем вам задать вопрос, на который вы ответите честно? – мне не хотелось шутить после исповеди Анны Ароновны, но Циля просто напрашивалась:
- Шо? Тебя так сильно интересует моя личная жизнь?
- Ну, и она тоже. Вот вы же такая видная женщина, у вас свой дом, отличная работа, сильный характер. Так почему же вы одна? Неужели вы любите до сих пор этого своего, как его там – Додика?
- Да нет. После Додика был и Лёва Шнейдер и Гриша (по нашему Цви-Герш) Рубинштейн….За Гришу я почти вышла замуж, но его мама, Перла Яковна, царство её небесное, так орала на всю Одессу, что её сыночек не может жениться на однокласснице своей мамы, что свадьба расстроилась.
- А вы были одноклассницами?
- Та Боже упаси! Мы просто учились в одной школе, но я, действительно была на 11 лет старше Гриши.
- А помните, вы мне рассказывали про какого-то дядю Жору. Расскажите Анне Ароновне. Там же такая история смешная была.
Циля попросила Фросю принести ещё один самовар, потом достала из-под стола бутылку своей вишнёвой наливочки, раскраснелась вся как девушка, засмущалась, но, в результате согласилась рассказать:
- Было это ещё при Союзе, как раз в августе 1991 года. Выделил мне наш Профком путёвку в Геническ. Оно ж как было раньше? Своё море под боком, но тебя обязательно пошлют или в Крым, или на Азовское море, а их работников, наоборот, к нам. Железную дорогу, что ли загружали? Идиотизм в общем. Ну, выделили и выделили. Поехала я. А так как я всё то лето работала су-шефом и от плиты почти не отходила (сезон всё-таки!), то была я бледная, почти худая, глаза запали, руки даже дрожать начали. Села я на вокзале в автобус, чтоб от Геническа до санатория доехать, сижу, смотрю на этот замызганный пейзаж и так мне на душе горько – словами не передать: и куда я прусь, и зачем? И как там оно дома всё без меня будет? Племяши, конечно, курортников напустят, но вопрос – каких? И шо те курортники с моими клумбами и виноградом сделают?... И тут подходит ко мне такой интересный мужчина, высокий, кудрявый, да так ласково в глаза смотрит: «Шо вы, дамочка, такая грустно-печальная на отдыхе? Может вас в вашем санатории кормят плохо?». Я не выдержала и расхохоталась. А мужчина мой чемоданчик до санатория донёс, устроиться помог, а потом посмотрел на мою комнату с 4-мя соседками и говорит: «И шо вы в этом шалмане забыли? На танцы можно и так ходить!» «Откуда?» «Как откуда? От меня, например. Я вам забесплатно комнату сдам. У меня домик как раз напротив вашего «Буревестника». А кушать можно сюда бегать, или у меня на кухне что-нибудь сообразить. Я как человек холостой разносолов не обещаю, но что-нибудь придумаем!»
И я взяла, да и согласилась. Привёл он меня к себе во двор, но в дом не повёл, а поселил в самом дальнем крохотном сарайчике. Объяснил, что в доме полно отдыхающих, а этот сарайчик, хоть и маленький, но зато рядом с розами, с грушей, опять же, и пахнуть приятно будет, и груши прямо с веток из окна рвать можно, и одноместное помещение… Потом кухню показал. Тоже на улице. Посуду выделил. За продуктами мы с ним сходили. Так оно у нас и закрутилось. Один раз он только сильно напугался, когда узнал, шо я с Одессы, да ещё с Пересыпи. Я, дура, не поняла тогда.
И вдруг, дней через десять пропадает мой Жора. Я у жильцов спрашиваю – не видели. Говорят, как вчера вечером на крышу полез антенну чинить, так и пропал. Я туда, я сюда, - нет нигде. Зато в сельпо, в магазине, нос к носу встречаюсь с Розкой. Она от меня за три дома на Пересыпи живёт. Обнимаемся мы с ней, целуемся, Розка в курсе, шо я тут в санатории отдыхаю…
- А ты сама сюда зачем, - спрашиваю.
- Так меня Хая послала, сестра двоюродная. У неё с мужем тут домик, так шо они за сезон две выгоды получают – и у нас, в Одессе, и тут, на лимане. А я ж проводницей работаю. Вот и приезжаю периодически забирать деньги, что постояльцы платят. А то этот зятёк или пропьёт их, или просто прогуляет. Я вот сегодня уже и обратно поеду. Только найти его, зятя-паразита нигде не могу. На рыбалку, что ли уехал?
Вышли мы с ней из магазина, дошли до перекрёстка, она давай со мной прощаться: тебе, дескать, налево, к санаторию, а мне направо, до частного сектора. «Нет, говорю, Розочка, и мне направо. Я тут себе такого жениха нашла – умереть –не встать. Так что я у него и живу. Кстати, к нему холостой сосед приходит. Виктором зовут. Тоже очень интересный персонаж. Могу познакомить». У Розки глаза загорелись, кровь забурлила: «Ой, говорит, знакомь скорей. Может мы с тобой обе наше счастье найдём там, где не искали».
Ну и привела я её прямиком к Виктору в хату. Виктор сразу на Розку запал. Вот прямо с порога. Стол под яблоней накрыл, самогонку вытащил. А Розке вечером в рейс, пить нельзя. Говорит: «Вы сами за моё здоровье и за знакомство выпейте, а я отгулы возьму и через три дня вернуся…». Виктор гоголем ходит, клумбу общипал, Розке букет собрал, говорит, что сбегает сейчас за Цилиным женихом, чтоб, значит в хорошей компании посидеть.
Ну и убежал. Возвращается с мои Жорой, тот тоже весь при параде, тоже с букетиком. Но как только Розу увидел, аж позеленел весь, затрясся и дёру.
- Так это и есть твой женишок? – заорала на меня дурниной Розка. И как давай меня букетом по морде охаживать. Я понять ничего не могу, вокруг стола бегаю… - Ну, вернёшься ты, Цилька домой, я тебя на всю Одессу ославлю, потаскушку поганую. Этот твой «умереть не встать» - мой зять и муж моей любимой Хаечки.
В общем, на том мой роман и закончился. Перебралась я обратно в санаторий. Ещё недельку в лиманной муляке побултыхалась, да так с разбитым сердцем обратно и уехала. Год ещё ходила как та килька, тощая, тёмная, людям на улице стыдно было в глаза смотреть. Розка-то слово своё сдержала…
Тётя Циля горько вздохнула, потом вытерла глаза, встрепенулась и вдруг совершенно другим и весёлым голосом спросила:
- Кстати, о кильке! Не приготовить ли нам нашим мужичкам на завтрак кильку в картофельном тулупе?
Килька в картофельном тулупе
- килька свежемороженая (идеально - свежая) - 500 г.
- картофель отварной - 2 шт.
- чеснок - 1 зубец
- масло для жарки - 150 мл
- панировочные сухари - 50 г.
- соль - по вкусу
- Петрушка свежая - небольшой пучок
- яйца куриные - 2 шт.
Этим количеством вполне можно накормить семью из 3-4 человек... "Гарниром" может выступить салат из свежих овощей.
Подготовить рыбу. Раскрыть брюхо, удалить внутренности. Отделить голову и хребет. Выложить кильку на тарелку.
Вареный картофель очистить, пропустить через мясорубку (потереть на терке или раздавить толкушкой, но не блендером). Добавить соль. Чеснок пропустить через пресс для чеснока. Петрушку нарезать мелко. Смешать ингредиенты. На одну развернутую тушку рыбы выложить 1 стол. ложку картофельной начинки. Сверху накрыть второй тушкой, чтобы хвостик ложился на хвостик.
Взбить яйца вилкой. Смочить "бутерброд" в яйцах и "обвалять" (запанировать) в сухарях.
Обжарить в масле на среднем огне.
Готовую рыбу выложить на бумажную салфетку. Подавать блюдо теплым с салатом.
Это очень простое, но очень вкусное блюдо, правда!
