Сегодня всё прогрессивное человечество, вместе с теми людьми в России, в ком ещё не угасло чувство Родины, отмечают День Рождения Иосифа Виссарионовича Джугашвили (Сталина).
Пандемия внесла свои коррективы и сегодня всё выглядело поскромнее:
КПРФ,. Левый фронт и другие неравнодушные люди собрались в Первопрестольной и других городах нашей Родины, чтобы почтить память Генералиссимуса Победы:
Почему же, спустя более полувека после его смерти, не "зарастает народная тропа" к праху этого человека?
Ответ на самом деле прост и лежит на поверхности:
- чем больше мерзости и гадости с 1991 г. (на самом деле раньше) совершает российское руководство против своих же сограждан, чем больше торгует Родиной, тем внушительнее встаёт в народной памяти исполинская фигура этого человека.
И это не сотрёшь продолжавшимся его шельмованиями в речах политиках, в СМИ, в устах продажных политологов.
Лучше всего об этом написал Александр Проханов в статье "Сталин земной и небесный":
"Почему Иосиф Сталин, ушедший из жизни почти семьдесят лет назад, не уходит из народного миросознания, не покидает русскую память в течение нескольких поколений? Антисталинисты вытравляют Сталина из народной души, предают забвению, оскверняют, набрасывают на его могилу груды мерзкого хлама. Его пытаются выскоблить из российской истории, чтобы он исчез навсегда. Так угонщики автомобилей зубилом скалывают с двигателя его заводской номер. Но заветные цифры нанесены с такой силой, что ушли в глубину металла и сберегаются там навечно...
...Народная память — это не лубок, который может намалевать торопливый придворный художник. Народная память подобна звёздному небу, в котором загоревшаяся звезда больше никогда не погаснет. Мы смотрим в русское небо и видим, как драгоценно сверкает бриллиантовая звезда Сталин".
Читать полностью: здесь
Константин Симонов написал "Митинг в Канаде" в 1948 году. Но ничего не изменилась. И сейчас всем нам, русским и другим народам России приходится всё так же стоять перед врагами, которых мы скромно называем "нашими запанными партнёрами":
"Я вышел на трибуну, в зал,
Мне зал напоминал войну,
А тишина — ту тишину.
Что обрывает первый залп.
Мы были предупреждены
О том, что первых три ряда
Нас освистать пришли сюда
В знак объявленья нам войны
Я вышел и увидел их,
Их в трех рядах, их в двух шагах,
Их — злобных, сытых, молодых,
В плащах, со жвачками в зубах,
В карман — рука, зубов оскал,
Подошвы — на ногу нога...
Так вот оно, лицо врага!
А сзади только черный зал,
И я не вижу лиц друзей,
Хотя они, наверно, есть,
Хотя они, наверно, здесь.
Но их ряды — там, где темней,
Наверно там, наверно так,
Но пусть хоть их глаза горят,
Чтоб я их видел, как маяк!
За третьим рядом полный мрак,
В лицо мне курит первый ряд.
Почувствовав почти ожог,
Шагнув, я начинаю речь.
Ее начало — как прыжок
В атаку, чтоб уже не лечь:
— Россия, Сталин, Сталинград! —
Три первые ряда молчат.
Но где-то сзади легкий шум,
И, прежде, чем пришло на ум,
Через молчащие ряды,
Вдруг, как обвал, как вал воды,
Как сдвинувшаяся гора,
Навстречу рушится «ура»!"