Когда-то , в 92-м году моего отца назначили служить в недавно переданный церкви храм Бориса и Глеба в Боровске. Это старинный, красивый храм 17-го века.
Был он на тот момент, к счастью, отреставрирован снаружи, внутри же - полностью разгромлен, и после зернохранилища, которое там обитало при советской власти, там , естественно, ничего не делалось. Год отец восстанавливал храм своими силами, чтобы как-то можно было там проводить службы. Вывезли горы мусора, настелили полы, сварили отопительную систему. На Пасху 93-го года там состоялась первая служба. Икон не было совсем. Были только 2 нарисованные буквы "Х" "В". Это была дивная, светлая, радостная Пасха. Потом, несколько лет у нас была в этом храме удивительная жизнь. Отец принципиально не стал заводить в своём новом приходе ни торговли, ни вообще каких-либо денежных отношений. Окрестные бабушки стали помаленьку приносить в церковь бумажные и картонные иконки, кто-то приносил старинные иконы, найденные в каком-то хламе в сараях, а то и просто на помойке. Приносили кто что мог - кто ковёр, кто самодельный подсвечник, что-то отрывая от своей небогатой жизни. Отцов прихожанин, иконописец из Обнинска стал постепенно писать иконы для алтарного иконостаса. Так под древними сводами, отделёнными, фанерной перегородочкой от трапезной части храма, которую не было возможности привести в порядок, затеплилась жизнь нашей хрестианской общины. Для меня, мальчишки, было очевидно, что на наших тихих, малолюдных службах снами ПРИСУТСТВОВАЛ ХРЕСТОС! Постепенно нашлись люди, которые стали дальше ремонтировать храм. Отца, между тем, перевели на другой приход. Пришедший ему на смену молодой, после семинарии священник, с которым мы учились в одной школе, на класс старше меня, довольно быстро и круто уничтожил заведённые порядки, развернул активную торговлишку, открыл "святой источник", вдруг "забивший" на месте снесённого деревянного общественного сортира с выгребной ямой. Людей, с самого основания вкладывавших душу и силы в наш храм повыгонял, вывесил на входе в храм правила обращения к себе Великому, бабок стал заставлять десятину платить под угрозой отлучения от Причастия - в общем, началась там уже совсем другая история.
Я с тех давних пор больше ни разу туда не заходил. Слишком дорог для меня тот дух который там был тогда, чтобы ,придя, увидеть нечто иное.
Потом, через несколько лет, отдали церкви совершенно разрушенный храм в одной деревне в Боровском районе. Я прослышал, что наша бывшая староста-подвижница тётя Шура стала туда ездить, помогать опять налаживать там жизнь "с нуля". Решил я там с ней повидаться. Приехал туда в какое-то воскресение после службы, зашёл и ... вдруг оказался дома. Дело в том, что наши первые, дешёвенькие картонные и вырезанные из календарей иконки, принесённые людьми, самодельные подсвечники и прочее, естественно, стало никому не нужно в новом, отделанном, модном, разрекламированном приходе, каким теперь стал храм Бориса и Глеба. Вся эта "рухлядь"валялась где-то в сарае, пока тётя Шура не выпросила всё это для нового прихода. Ей, конечно всё это с радостью отдали - место освободили. И все эти иконки, картинки, крестики, какое-то смешное трюмо с изображением Богородицы вместо зеркала вдруг вновь ожило, чтобы помогать людям молиться в заброшенном деревенском храме, в котором тогда даже крыши не было.
Впечатление было потрясающее.
Потом и там случилось то же самое. Времена изменились и ,наверное, старый хлам выбросили уже окончательно на свалку. Новому поколению попов стали не нужны копеечные народные подаяния, ровно как и предметы, приносимые в церковь от чистого сердца. Больше стараются спонсора побогаче найти. Служат они в благолепных, украшенных на бандитские и чиновничьи деньги храмах, которые сверкают золотыми куполами среды разорённых обезлюдевших деревень. И выглядит это , по меньшей мере странно. Есть у меня чувство, что служат там давно уже не Иисусу.
А тот простенький смешной наш иконостас не сгинул на свалке - он и теперь стоит в храме моего сердца.