Страшен день Карачуна – зимнего солнцеворота. Самая длинная ночь в году приходится на это время. Самые студёные дни зимы наступают в эту пору. От того, что берёт власть над землёй Чернобог, Карачуном так же называемый. Страшен он, повелевающий морозами, злой подземный дух, божество смерти.
В стародавние времена, о которых люди толком уже и не помнят, было в нашем мире всегда солнечно, тепло и радостно. Добрые славянские боги бок-о-бок ходили рядом с людьми, всем счастье было. Кроме чёрных душою Мары-Мораны и Карачуна-Чернобога. Оба хотели, чтобы власть над миром к ним перешла. Чтобы не стало веселого бога Солнца, чтобы холод и тьма правили на белом свете. И удалось ведь когда-то – уязвили озорное да радостное Солнце. Но боги не люди, они не умирают навсегда.
Долго власть Чернобога и Мары длилась. Укорачивали они свет как могли, от того и прозвали Чернобога Карачуном (Корочуном, укорачивающим). Но восстал бог-Солнце, сразил злых духов, спас людей от холодов и гибели. Однако же рана, ему нанесённая, так и не дала стать прежним светлому божеству. Теперь с каждым годом он набирает силы: из юнца превращается в зрелого мужа, а после и золотоволосым старцем становится. Но в зимнюю пору, как при той битве великой, на время умирает он, отдавая власть Чернобогу. Дни становятся короткими, а ночи – длинными, пока не восстанет от смертного сна бог-Солнце.
Сегодня как раз последняя ночь, когда Карачун стремится удержать свою власть. Служат ему верные помощники: бураны, людям видимые в образе медведей-шатунов, волки-метелицы да птицы вьюжные. А если кто один в лес по глупости своей пойдёт, может он встретить и самого Чернобога. Седовласым старцем в длинном белом или синем кафтане, украшенном богатым мехом, является он. Да в руке посох морозящий держит. А взгляд его – холоднее самых крепких льдов. Дыхнёт на окна – инеем покроются, стукнет посохом по реке – вся замерзнет.
Страшились славяне Карачуна, потому обряды, чтобы солнцу помочь, проводили в этот день повсеместно. Сначала шли вокруг села с разным оружием. В соху запрягали несколько баб, которые молча опахивали поселение, очерчивали защитным кругом. А остальные –брали оружие и с шумом да гамом шли рядом. И все ряженые были – в масках, в тулупах наизнанку, в мужских портах или женском платье, не по праву надетых. Чтобы не смогли злые силы уличить людей, за своих приняли, худого не причинили.
Вечером же собирались все вместе, приносили свежую солому и дрова. И возжигали новый, молодой огонь. Да не от уже горящего пламени, а добывая искры своим трудом. Только молодой огонь мог победить тьму затянувшуюся. Глядя на пламя, вспоминали всех свои ушедших, поколение за поколением, просили Чернобога смиловаться над людьми, отступить, забрать с собой и унести в неведомые земли все печали и невзгоды.
А после каждый забирал частичку этого огня домой. От него зажигали в печи новое пламя, от него теплили лучинки. И на ночь оставляли на столе горшок каши – для предков. Считалось, что в ночь солнцеворота открывалась грань между мирами, и души ушедших родственников могли прийти к своим близким, рассказать о будущем.
А после, когда день по куриному шажку начинал прибавляться, готовились встречать весёлого Коляду. И приговаривали: «На Солнцеворота медведь в берлоге поворачивается с одного бока на другой», считая, если повернётся медведь в берлоге на другой бок, значит, зиме ровно половину пути до весны осталось пройти.