Известны слова Иосифа Виссарионовича Сталина, сказанные им во время Великой Отечественной войны и оказавшиеся пророческими: «Я знаю, что после моей смерти на мою могилу нанесут кучу мусора. Но ветер истории безжалостно развеет ее». К сожалению, сбылся первый прогноз И.В. Сталина. К счастью, начал сбываться второй прогноз его.
Нам, политическим наследникам Ленина и Сталина, принимающим как деятельность И.В. Сталина, так и ее результаты, важнее всего знать историческую правду, которая позволит лучше уяснить и учесть действительный исторический и политический опыт большевизма, использовать его для продолжения борьбы за социализм, за коммунизм.
Поскольку профессиональные историки слишком часто пренебрегают своими профессиональными обязанностями, а многие из них, историки-антикоммунисты, свой политический интерес, диктующий продолжение кампании клеветы против И.В. Сталина, ставят выше долга ученого, поскольку многие из них зарекомендовали себя просто-напросто политическими наемниками от науки, то доверяться им нельзя. Все, что вышло и выйдет из-под их пера, требует самой тщательной проверки. И перепроверки! Поэтому дело изучения и освещения деятельности И.В. Сталина коммунисты-историки, коммунисты-философы, коммунисты-социологи, коммунисты-политологи должны брать в свои руки, считая эту работу своим долгом перед коммунистическим движением.
Многое уже сделано для разоблачения клеветнических мифов и легенд о И.В. Сталине, для возвращения Сталину места в отечественной и мировой истории, которое принадлежит ему по праву – место в небольшом ряду тех, кем человечество может особенно гордиться.
Клеветники пытаются бросить тень на революционное прошлое Сталина, пытаются представить его либо личностью, ущербной в морально-нравственном отношении, либо в виде революционера незначительного масштаба, а то и вовсе в качестве агента охранки. Последнее утверждение – домысел злонамеренных клеветников. Эта версия опирается на давно разоблаченную фальшивку и не находит никакой опоры в документах соответствующих органов управления и сыска царской России.
Наоборот, они рассказывают о слежке через своего агента в партийной организации за революционером-подпольщиком, имевшим партийный псевдоним «Коба», о попытках установить его подлинное имя. Они рассказывают, что при побегах И.В. Сталина из ссылки властями сразу же предпринимались энергичные меры для его поимки. Что Сталин, во время пребывания в Туруханской ссылке, находился под особо строгим контролем в виду опасности побега.
В период революционного подполья И.В. Сталин был не просто известным революционером-большевиком, он пользовался известностью как «кавказский Ленин». Интеллект И.В. Сталина проявился в его работах, засвидетельствован многими общавшимися с ним людьми, в том числе и теми из его политических противников, которые оказались способными подняться до объективных оценок. В лице Иосифа Виссарионовича Сталина большевистская партия имела одаренного от природы, талантливого и трудолюбивого человека, преданного делу коммунизма, смелого, несгибаемого, самоотверженного бойца, крупного организатора и многообещающего теоретика марксизма.
1917 год стал важнейшим рубежом в жизни страны, большевистской партии и И.В. Сталина. Говоря о деятельности И.В. Сталине в этот период, клеветники всячески принижают его роль и акцентируют его разногласия с В.И. Лениным, относящиеся к марту 1917 г. Дело доходит до полного отрицания его участия в Великой Октябрьской социалистической революции. У Сталина были разногласия с Лениным, но он был в руководстве партии одним из первых, кто поддержал ленинский курс на социалистическую революцию. И Ленин это оценил, дав Сталину высокую оценку на VII Апрельской конференции РСДРП(б). Место и роль И.В. Сталина в партии и революции определяется не наличием воспоминаний о нем, а его положением как одного из четырех членов Бюро ЦК партии, официального представителя ЦК РСДРП(б) в ЦИКе Советов РКиКД, редактора центральных партийных газет. Огромна его роль в принятии партией курса на вооруженное восстание.
Еще до появления известной ленинской работы «К лозунгам», накануне VI съезда партии и на самом съезде именно И.В. Сталин начал обосновывать необходимость изменения тактики партии в связи с окончанием двоевластия, нарастанием угрозы контрреволюции. Он убеждал и убедил съезд, что интересы сохранения завоеваний революции и превращения ее в социалистическую требуют, чтобы большевики использовали нараставший и обострявшийся кризис, взяли власть и начали социалистическое преобразование общества, не дожидаясь, начала пролетарских революций в других странах. В дни Октябрьской революции Сталин активно участвовал в работе ЦК партии, являлся членом Политбюро ЦК, вошел в состав Военно-партийного центра, осуществлявшего руководство деятельностью Петроградского Военно-революционного комитета. Он руководил центральной прессой партии – т.е. средствами массовой информации, политическое значение которых в ходе борьбы за власть переоценить невозможно. И.В. Сталин, как представитель ЦК РСДРП(б) в ЦИКе, вел борьбу с меньшевиками и эсерами за созыв II съезда Советов, без которого взятая большевиками власть не могла получить легитимности, а, значит, и должной поддержки в стране, следовательно, не могла быть закреплена за ними.
Деятельность И.В. Сталина в годы гражданской войны обычно сводится к работе в армии и наркомнаце и трактуется как малозначимая, а то и вредная для революции. Место и роль И.В. Сталина в социалистической революции в первые годы Советской власти определялось его положением как члена самого узкого круга партийного, государственного и советского руководства, осуществлявшего управление партией и страной. Вскоре после взятия власти он вошел в состав Бюро ЦК партии и в состав Бюро СНК. Он подписывал декреты Советской власти вместе с В.И. Лениным или вместо него.
И.В. Сталин являлся официальным представителем ЦК партии в Президиуме ВЦИКа. Он входил в состав Совета Рабоче-крестьянской обороны (Ленин, Сталин, Троцкий плюс представители от некоторых наркоматов). И.В. Сталин входил в первый состав Политбюро и Оргбюро ЦК партии. Этим положением И.В. Сталина определяются и значимость других работ, которые поручались ему: наркома по делам национальностей, наркома Государственного контроля, общего руководителя продовольственным делом на юге России, облеченным чрезвычайными правами, члена РВСР, члена военного совета ряда фронтов Гражданской войны, на которых решалась судьба Советской власти. И.В. Сталин был фактическим лидером тех партийных работников в РККА, которые выступали против системы управления Красной Армией, насаждаемой Троцким. Их выступление на VIII съезде РКП(б) обеспечило принятие решений, приведших демонтажу этой системы и созданию новой, позволившей приспособить армию к условиям широкомасштабной гражданской войны и, таким образом, создать предпосылки для решающих побед. Годы Гражданской войны стали для И.В. Сталина школой, в которой он сформировался как крупный партийный, государственный и военно-политический деятель. В это время И.В. Сталин хорошо узнал страну от Питера до Царицына, от Вятки до Украины, узнал широкие слои партийных, советских, военных кадров, а они, в свою очередь, узнали его.
Ударной темой клеветников является проблема отношений Владимира Ильича Ленина и Иосифа Виссарионовича Сталина, проблема ленинского «Политического завещания». Специальное исследование, проведенное на основании широкого комплекса документов, показывает, что личные, товарищеские, а также политические отношения В.И. Ленина и И.В. Сталина в 1921-1922 гг. достигли своей кульминации. Владимир Ильич видел в И.В. Сталине человека и политика, более других способного возглавить революцию после него, что для обеспечения политического будущего Сталина он создал высший пост в политической системе диктатуры пролетариата – пост Генерального Секретаря ЦК РКП(б) и провел И.В. Сталина на него. Ни о каком разрыве личных и политический отношений В.И. Ленина с И.В. Сталиным не было и речи.
Деятельность И.В. Сталина в период строительства социализма – основная сфера приложения сил всех и всякого рода клеветников. Фальсификации и поруганию подвергается все, что бы он ни делал, но главные усилия сосредоточены на вопросах партийного и государственного строительства, индустриализации страны и коллективизации сельского хозяйства. Успехи индустриализации, осуществленной по плану, предложенному И.В. Сталиным, пытаются обесценить указанием на факты срыва планов, трудностей и неудач, на то напряжение, которое она потребовала от всего советского народа, и, вместе с тем, игнорированием значимости подвига народа для развития страны, ее будущего. Необходимость кооперации сельского хозяйства пытаются поставить под сомнение, и обесценить ее социально-экономические результаты указанием на трудности становления новых форм хозяйства, на перегибы в деле раскулачивания. При этом игнорируется тот факт, что сталинский план коллективизации стал мирной альтернативой той гражданской войны, на путь которой встал кулак и в которую он пытался вовлечь массу крестьянства. Особенно циничному осквернению подвергается то новое, что рождалось в обществе – социалистическое отношение между людьми, социалистическое отношение к труду, социалистический патриотизм, энтузиазм строителей нового мира и т.д. Все это представляется как проявления или последствия страха, ханжества, бедности, глупости и т.п., как последствия и проявления политики, которую проводил И.В. Сталин.
Используемый клеветниками метод прост и эффективен. Это метод игнорирования роли И.В. Сталина в успешном решении сложнейших проблем строительства социализма, метод заострения внимания на допущенные им ошибках, на объяснении именно ими трудностей и недостатков социалистического строительства, метод упрощения объяснения их причин, абсолютизации негативных последствий. Столь же прост и эффективен применяемый им прием, заимствованный из арсенала психологической войны – обращение не к разуму, а к чувствам людей, не к сознанию человека общественного, а к инстинкту запуганной личности.
Их не смущает то, что появляется все больше и больше материалов, свидетельствующих против создаваемой ими нагромождений лжи. Они спокойно проходят мимо них, действуя по принципу «плюнь в глаза – божья роса». Взывать к их совести, дело безнадежное – классовый враг делает свое дело, зарабатывает себе «на хлеб с маслом». Нас не должно это обескураживать. Демонстрируемая ими «липовая» «научность» и грубые методы фальсификации истории легко разоблачимы. Проблема борьбы с ними заключается не в аргументации и контраргументации, проблема сводится к доступу к средствам массовой информации.
У разных критиков Сталина разные подходы, оценки, но есть нечто общее – оно в «общем знаменателе», к которому так или иначе сводится критика по вопросам социалистического строительства. Этот «общий знаменатель» – вопрос о репрессиях. Через умелое манипулирование этим вопросом можно добраться до любых чувств человека. До чувства сострадания, справедливости. А с их помощью можно любую победу превратить в поражение, обесценить любое достижение, можно превратить интерес общества в ничто по сравнению с интересом личным, можно представить энтузиазм масс в качестве благоглупости и предать его осмеянию.
Критика И.В. Сталина по любому другому вопросу не только меркнет по сравнению с критикой его в связи с репрессиями, она служит ей. В этом ее предназначение. Без этого «общего знаменателя» критика Сталина по другим вопросам социалистического строительства политически малозначима.
Через вопрос о репрессиях можно в грубо искаженном виде представить важнейший и сложнейший для истории вопрос – вопрос о социальной цене социалистической революции. Благодаря этому удается вывести «за скобки» этого вопроса все то положительное, что было достигнуто советским народом в ходе социалистического строительства. Социалистическая революция в России – не прихоть большевиков, Ленина, Сталина. Субъективно она явилась последним средством трудящихся масс, борющихся за свое право жить по-человечески, за свое счастье, а объективно она стала единственным способом преодоления тяжелейшего общенационального кризиса, в который ввергли страну прежние политические режимы – царское самодержавие и буржуазные временные правительства. Поэтому революция в острой фазе своей, была связана, прежде всего, и в основном, с вынужденными ограничениями, тяжелым трудом, жертвами, надеждами, с ошибками. Есть, конечно, и праздники, но они следуют за победами, которые даются ценой больших усилий. Если говорить только о человеческих жертвах, то надо признать, что цена, которую трудящиеся заплатили за свое освобождение от ига капитала, была высока. Трудящимся, вступившим на путь социалистической революции ради собственного спасения, ни на кого не могли переложить тяжесть этой платы. Начиная революцию, они сами сделали главный выбор.
Понятие цены революции имеет смысл только в сопоставлении ее с результатами революции. Ошибки революционеров, конечно, увеличивают социальную цену революции. Если они, с точки зрения народа, неоправданно велики, революция терпит поражение. Социальная цена неудавшейся революции объективно оказывается неоправданно велика по сравнению с ее результатами. Иное дело, если социалистическая революция победила: усилия и жертвы оказываются не напрасными. Жертвы восставшего и победившего народа и жертвы восставшего, но побежденного народа - суть разные жертвы. Первые не напрасны и потому исторически оправданы, а вторые объективно будут напрасными и исторически неоправданными в основном и главном, хотя, возможно, и небесполезными для развития общества. Большевики, Ленин, Сталин, обеспечив победу социалистической революции, сделали принесенные народом жертвы не напрасными. А, значит, как бы высока ни была социальная цена социалистической революции, они, в итоге, не повысили, а понизили ее.
Повышала социальную цену социалистической революции контрреволюция. Те, кто сопротивлялся воле восставшего против эксплуататоров народа. Те, кто относился к народу как к быдлу и желал возврата к старому. Те, кто вредил Советской власти, будучи не согласным с ее политикой. Те, кто помогал фашистским захватчикам и оккупантам. Они осложняли жизнь народа, отвлекая силы его на борьбу с ними. Они вызывали репрессии против себя, они провоцировали ужесточение репрессивной политики. У них свои жертвы, свой счет к революции. Теперь их прямые потомки и политические последыши, называющие народы Советского Союза маргиналами, болтающие о рабской природе русского и других народов СССР, суммируют жертвы, которые понесла контрреволюции от восставшего народа, с теми, которые народ, восставший, строивший и защищавший социализм, понес в борьбе со всякого рода внутренними и внешними врагами. Суммировав, списывают их на большевиков, на Ленина, на Сталина. На этот логический трюк может «клевать» только разложенное либеральными идеями сознание. Этот «номер» не пройдет!.. На либеральную болтовню об «общечеловеческих ценностях» есть классовый подход к истории и к политике.
В вопросе о репрессиях были нагромождены такие Монбланы лжи, которым мог бы позавидовать печально знаменитый доктор Геббельс. Ученики во всем настолько превзошли своего учителя, что Геббельс по сравнению с ними выглядит начинающим приготовишкой по цеху пропаганды и агитации, а на их фоне предстает, почти что, честным человеком.
Клеветники говорят о 60-80-100-120 и более миллионов необоснованно репрессированных по политическим мотивам. В современной отечественной науке принята цифра в 3,77 млн. чел. репрессированных по политическим мотивам за 1921-1953 гг. Ученые ряда западных стран (США, Англии и др.) значительно уменьшают эту цифру - почти в 3 раза и говорят о 1,3 млн. чел. (книга: «Россия. История»). Уже это обстоятельство не может не вести к радикальному изменению сложившихся в исторической науке и в массовом сознании представлений не только о масштабах репрессий, но и об их причинах, характере. Это не может не вести к радикальному изменению насаждаемых ныне представлений об отношении массы советских людей к советской власти, социализму, большевистской партии, лично к Сталину. Это не может не вести к радикальному пересмотру всех прежних оценок последствий репрессий.
Если вопрос о численности репрессий еще требует серьезного и всестороннего исследования, то о наглой спекуляции по почве этой проблемы, о клеветниках, паразитирующих на ней, о методах их работы можно говорить с уверенностью. И нужно говорить о них.
Документы по реабилитации репрессированных позволяют начать решать важный вопрос, искусственно и преднамеренно запутываемый фальсификаторами – вопрос о репрессиях обоснованных и необоснованных. Этот вопрос, бывший центральным в период ХХ съезда и в последующие годы, в период т.н. «перестройки» был подменен другим – вопросом о массовых репрессиях. Если учесть, что реальные размеры политических репрессий были много меньше тех, которые приняты общественным мнением, если учесть к тому же, что необоснованными была только какая-то часть (какая – этого никто не устанавливал), что в число репрессированных включают всех, даже тех, кто вскоре после ареста, в ходе следствия, был освобожден и восстановлен во всех своих правах (известно, что таких было много), то количество необосновано репрессированных, в отношении которых приговор был выполнен, окажется значительно меньшим общего числа репрессированных по политическим мотивам.
Конечно, очень жалко этих людей. Конечно, мы осуждаем допущенную в отношении их несправедливость. Конечно, мы приветствуем их реабилитацию, которая начала проводиться еще при Сталине и благодаря нему. Желательно, чтобы были поименно установлены те, кто был репрессирован необоснованно. И только после этого можно будет говорить о виновности в допущенной несправедливости того или иного конкретного человека. Поэтому говорить сейчас о личной вине И.В. Сталина в решении судьбы того или иного человека, значит заниматься политическими спекуляциями, сводить политические или личные счеты со Сталиным.
Документы о реабилитации говорят, о том, что эта работа на всех этапах проводилась предельно политизировано. Во времена Хрущева политизированность подхода проявилась в реабилитации определенных категорий репрессированных, которые, либо были политически близки Хрущеву (троцкисты), либо могли вызвать желательный политический резонанс в обществе (деятели культуры, науки) и аргументировать создаваемые исторические мифы (военные, руководители промышленности для обоснования нужной версии причин поражения Красной Армии в начальный период Великой Отечественной войне).
А в период т.н. «перестройки социализма» политизированность реабилитации проявилась в практике оправдания всех противников Советской власти, что нашло свое проявление в формально-бюрократическом подходе к реабилитации, когда реабилитировались все репрессированные по какой либо статье, которая признавалась не соответствующей нынешним, либерально-буржуазным, представлениям о государстве и праве. За исключением, либо отъявленных изменников, запятнавших себя кровью пособников немецко-фашистских оккупантов, либо таких деятелей (например, Ежов и т.п.), реабилитация которых идеологически невыгодна существующему режиму.
Реабилитация сопровождалась тенденциозным отбором (а возможно и фабрикацией) свидетельских показаний, их вольной интерпретацией, сокрытием комплексов судебно-следственных материалов, жонглированием вырванных из контекста документов цитат, фраз, слов, а также с помощью использования отдельных документов, изъятых из судебно-следственных дел. Документов, оторванных от других документов, вместе с которыми они создавались и участвовали в судебно-следственном разбирательстве, с которым они составили единую информационную базу, на основе которой выносились приговоры. Тот факт, что комплексы судебно-следственных дел по основным политическим процессам, по крупным, общественно-значимым фигурам, подвергшимся репрессиям, до сих пор не только не опубликованы, но к ним нет даже доступа широким кругам историков. К ним пускают только тех, кто обличен политическим доверием нынешнего режима. Они-то и рассказывают нам о том, что им показали. Все ли им показали? И что им не показывали? И верно ли они передают виденное? Можно ли им верить, не проверив? Нет, конечно. А проверить пока что нельзя. Все это говорит о том, что в этих делах есть такая информация, которую организаторы всех кампаний по реабилитации опасались и опасаются.
Пока существует данный политический режим, юридически такая реабилитация имеет силу, с этим фактом жизни приходится считаться. Но в политическом и научно-историческом отношениях ценность ее равна нулю. Мы не признаем политических и научных результатов такой реабилитации и будем делать все, чтобы довести свое мнение и свои аргументы до сознания широких кругов общественности.
