2. Полно сюрпризов
Внутри было темно и сыро. Слева в полумраке я разглядел длинные грубые деревянные столы и такие же занозные скамейки. Справа в комнате стояло что-то наподобие регистрационной стойки, над которой висела маленькая слабая лампочка. Бабулька за стойкой стала быстро суетиться. Странное дело, но под этим слабым светом она мне показалась не такой уж древней. Вроде и морщин на лице поменьше, и спина у нее прямее, да и плед исчез куда-то. «Она бодра не по годам, как будто!»
– С вас двести двадцать евро, нужны фамилия и адрес.
Я протянул визитку. Она поднесла ее к глазам и внимательно изучила.
– Так вы с турфирмы, что ли? Как хорошо! Тогда я дам вам лучший номер в этом доме. До вас в нем много побывало… разных. Да-да, – она задумалась, – в нем много разного бывало, – и, улыбнувшись, она блеснула белыми зубами. – Поверьте мне, вам будет там уютно. Вот карточка, ваш номер двадцать-двадцать, третий этаж, дверь справа от лифта. Если будут вопросы, звоните на девятку. Всего доброго и хорошего вам вечера, – она взяла меня под руку и сама открыла для меня дверь в убогий лифт, который со стуком и скрежетом стал поднимать меня наверх.
Электронная карточка… Много побывало… Откуда зубы появились? Восемьдесят пять, как в тридцать пять? Пока я размышлял над сей метаморфозой, лифт остановился. Я вышел. Везде темно. На ощупь я с трудом нашел дверь. Открыл ключом и свет включил, и тут же замер, не поверил – передо мной был номер люкс. Как минимум в Kempinski, да и еще в какой-нибудь столице. Мозг мой отказывался клеить мрачный серый вид этого здания с обстановкой комнаты. Я неподвижно глядел перед собой и боялся войти в номер. Бесовщина. Так простоял еще минуту, набрался сил и сделал шаг. Дверь за мной закрылась.
Люкс был огромен. На весь этаж. Делился на две зоны: гостиная и спальня. Деревянная добротная мебель пурпурного цвета, диван, два кресла вокруг овального журнального столика. На нем две вазы по концам: цветы и фрукты, а по средине запотевшая бутылка шампанского. И приготовленный фужер. Один фужер, обратил я на это внимание. В дальнем углу стоял высокий шкаф с посудой и встроенным мини-баром. На стенке висела плоская плазменная панель и рядом пульт. Большая, высокая, на вид очень манящая, красивая кровать. Поверх белья две шоколадки. На полу большой мягкий серый ковер. Слева от кровати ванная комната с двумя створчатыми легкими дверями. Вся ванна в черном камне. Фронтально по входу большое зеркало над раковиной, в левой части душ, за ним спрятана дверь в туалет. Справа широкая белая ванна на четырех гнутых ножках. Большие махровые полотенца, бутылочки шампуней, фен, душевая шапочка и ватные салфетки. Всё свежее, всё чистое. Я прошел дальше. На унитазе надпись: продезинфицировано.
Такой номер никак не стоит двести двадцать, подумал я и опустился в кресло не в силах что-либо понять. Тут на глаза попалась темно-бордовая карточка. На ней красивым белым шрифтом было выведено:
Дорогой гость, мы очень рады Вашему визиту. Чтобы вечер был приятным, мы приглашаем Вас посетить наш бар. Предъявив эту карточку сегодня, вы получите скидку на все напитки в размере 70 процентов от их стоимости.
Желаем Вам приятного отдыха.
11.11.11
«Тут еще и бар есть? И вообще-то сегодня еще только десятое ноября, – подумал я, – одиннадцатое только завтра. Прокатит карточка сегодня?» Я поискал глазами телефон. Взял трубку и нажал девятку.
– Pension Kraus, служба размещения. Меня зовут Мариетта, чем я могу помочь? – ответил мне приятный и молодой женский голос. Откуда там взялась какая-то Мариетта и какая на хрен служба размещения?
– Ой, извините, я из номера двадцать-двадцать. Скажите, пожалуйста, пригласительная карточка в бар сегодня уже действительна?
– Конечно, сэр, карточка действительна, вы можете ей воспользоваться.
– Спасибо, а где у вас бар?
– Этажом ниже, сэр, вы его легко найдете, он на весть этаж.
– Скажите, а как на лестнице свет включается? Везде темно…
– Свет горит во всем отеле, сэр.
– Спасибо большое, – я медленно положил трубку и задумался.
«Что происходит? Бар на весь этаж, номер на весь этаж, столовка с ресепшен на весь этаж. Получается, в этом доме что? – всего один номер? И он двадцать-двадцать? По отельным стандартам первая цифра номера – это этаж, но я на третьем и последнем, вторая цифра – это номер комнаты на этаже, но он один. И он на весь этаж. Да и бар! – как он может существовать только для одного номера. Я еще могу понять турфирму, которая и правда может обслуживать только одного клиента, одну персону. Но сколько ж надо потратить гостю номера, чтобы окупить содержание бара, даже самому пьющему и богатейшему алкоголику на свете? Он быстро окочурится за раз!»
Так медленно текли мои бредовые мысли. Посмотрев на себя в зеркало, я понял, что пора принять душ, надеть костюм, чистую рубашку и отправиться в бар. Залить вопросы пивом.
Перед тем как закрыть дверь и спуститься по лестнице, я поискал глазами телефон. Nokia была мертва, связи так и нет. Ну ладно, оставим всё на завтра, а сейчас пора выпить. Я вышел. Свет зажегся сам. Широкая красивая каменная лестница вела вниз.
То, что я увидел, ошеломило меня ничуть не меньше, чем мой номер люкс. Бар и правда занимал весь этаж. Непостижимым образом он сочетал в себе бессмертную классику и современный стиль. Атмосфера здесь была глубоко интимная: темные стены, мягкий свет, высокие деревянные шкафы с книгами, и конечно же, темно-бордовая кожаная мебель Chesterfields. Мраморная барная стойка с металлическими подвесами вилась волной вдоль всей фронтальной стенки. За ней витрина, которой позавидовал бы принц Монако, а рязанского бомжа хватил бы инфаркт.
Верхний ряд был отдан коньякам. Различной формы, но с неизменным цветом, они на вытяжку стояли, как солдаты. Тут были Хеннеси Мастер Блендер с квадратными плечами, Реми Мартин «Икс-О» медалью с лепестками, Хине Антик, как сплющенная бочка, Курвуазье, Ожье, Мартель и Пьер Феранд. А в самом центре в своем хрустальном одеянье на фоне бархатной коробки гордо стоял Louis XIII. Я проглотил слюну тихонько.
Ниже в ряд стояли бутылки вискарей и иже с ними водка. Виски я не пью, и взгляд я перевел пониже, туда, где вино. Слева розовые бутылки, затем белые, затем светло-красные, затем темно-красные. Я успел понять, что все они отсортированы по странам и регионам. И везде значки с циферками. Года урожаев, – догадался я. Ну, а ниже шел коктейльный разнобой всякой всячины. Цвета, формы, наклейки – смотрелось тоже все эффектно и очень даже заманчиво. В углу барной стойки я увидел штук пять «гусаков». Что ж, пиво – это тоже прекрасно, особенно по утру.
Пространство в баре нежно наполнял мелодичный слог французских музыкантов. Я уловил на вкус необыкновенно теплый и очень точный звук из гигантских монстров Focal Maestro. Колонки эти я уже однажды видел, но слышать до сих пор не доводилось. Музыкальная стойка в баре была Мечтой, мечтой из детства, что на всю оставшуюся жизнь. Сверху в отдельной нише стоял большой коричневый магнитофон. Две большие серебряные катушки Maxell приковывали взгляд. Я глазам не верил – они крутились. Этот аппарат я видел только на картинках. Желанный и вожделенный «Technics 1700». Эльбрус оргазма советского меломана. О да, это он выдавал звук в такт своим завораживающим индикационным стрелочкам. Под ним стояла кассетная дека. Но не простая, а студийная. TEAC Z-7000. Я мог только догадываться о ценности такого магнитофона. У него на половину лицевой стороны был толстый стеклянный кассетоприемник, а на вторую половину – цветной электронный дисплей. Невиданная вещь для того времени. Он гордо светился и ждал своего часа, чтобы показать, на что способен. И TEAC, и Technics были младше меня всего-то на каких-то десять лет. Раритет.
Ниже, в паре шел серебряный комплект предусилителя и усилителя. Легендарная серия семитысячников, все тех же Technics. Большой стеклянный дисплей под толстым сантиметровым стеклом демонстрировал две большие стрелки. Сейчас их амплитуда была невысокой – звук не должен мешать беседе, догадался я. И рядом со всем этим достижением японской инженерной мысли стоял вертак. Проигрыватель винила. Нет, не японский, а немецкий. Серебряный красавец, как паук с толстенным диском на спине. Transrotor, знаю, мечта тоже.
А на самом верху, над всем этим великолепием горели винтажные настенные часы, точно такие, что установлены в московском метрополитене. Только имели они два ряда. Верхний их ряд показывал ход времени, а нижний дату. Время они показывали 20:20 / 10.11.11
«Вот это я удачно зашел», – подумал я и стал оглядываться по сторонам, где бы мне присесть.