Оглавление
- Елена Сергеевна проводила лето на даче. В свои восемьдесят она была ещё достаточно шустрой, подвижной и очень жизнерадостной. Ей нравилось просыпаться утром рано-рано, когда ещё птицы только начинают пробовать голоса, выйти на террасу и, сидя в кресле с чашечкой кофе, наблюдать за пробуждением природы , а потом, чуть позже, и дачного посёлка. Сначала прилетали вороны. Они методично обследовали компостник в поисках съедобных кусочков, потом перелетали на соседнюю крышу и некоторое время наблюдали за Еленой Сергеевной, прикидывая, не представляет ли она сегодня для них опасности, и только потом перелетали на крышу террасы, где она оставляла для них с вечера съедобные кусочки: огрызки колбасы, подсохшие кусочки сыра и обрезки мяса для супа. Потом прилетала всякая другая птичья "мелочь", воробьи, синицы. Вот и сегодня Елена Сергеевна сидела в кресле, наблюдала за птичьей суетой и вспоминала странную минувшую ночь.
- Спать она легла как обычно, когда совсем потемнело на улице. Весь день ей было как-то не по себе. Щемило сердце, какая-то тревога не давала успокоиться. Выключив свет, она улеглась поудобнее, но всё как-то не получалось устроиться комфортно. Да и сна не было. Не хотелось ей спать. А тревога и боль в сердце потихоньку нарастали. Елена Сергеевна, конечно, понимала, что она уже стара и последняя грань где-то не за горами, но о плохом думать не хотелось, и ключевым в этой фразе было слово "где-то". И вот сегодня оно приблизилось. В душе нарастал страх, и от этого увеличивалась тревога. В какой-то момент она заметила в окне дома странные сполохи, как будто маленькая машина бесшумно металась за окошком, и отсветы её фар были видны в темноте на стене напротив окна. В этот момент страх стал пропадать, тревога, наполнявшая её сердце весь день, как будто съёжилась, забившись в самый дальний уголок, а ей на смену пришло ощущение радости, огромной, нескончаемой, какой-то светлой и невесомой радости. Такая беспричинная радость бывает только в детстве, ни от чего, просто потому что ты живёшь. Ощущение было таким забытым и ярким, перерастающим в ожидание чего-то чудесного. Хотелось просто лежать и ждать. Но в том самом дальнем уголке сердца та самая тревога не давала забыть, что боль никуда не ушла. И Елена Сергеевна, с трудом заставив себя сесть, а потом и встать с кровати, пошла за таблеткой. Посидев у стола, она дождалась, когда сердце немного отпустит. Радость потихоньку ушла, она уже чувствовала себя просто как старая женщина, у которой немного прихватило сердце. Она встала, отодвинула занавеску, выглянула в темноту. У соседнего дома, в котором на веранде горел свет, у светящегося окошка метались маленькие сгустки света, по-другому не сказать. У них не было определённой формы и размера. Они крутились вокруг окна, иногда на мгновение замирая. А потом они исчезли. Елена Сергеевна подождала ещё немного. а потом улеглась. Уснула она на этот раз быстро и проснулась посвежевшей и отдохнувшей.
- И вот сейчас она сидела и смотрела на крыльцо соседнего дома. Жил там Семён, мужичок лет пятидесяти. Жена у него умерла лет пятнадцать назад, и все эти годы он безуспешно пытался что-то делать с огородом, который уже к середине лета буйно зарастал травой, в которой где-то пытались расти овощи. А по вечерам он тихонько пил в одиночестве. Иногда ему не хватало, и Елена Сергеевна видела в окно, как поздно вечером он бежал в круглосуточный магазин неподалёку на трассе. Был он тихий, никого не беспокоил, к себе никого не звал, поэтому и внимание на него обращали мало. Но сегодня Елена Сергеевна чувствовала, что нужно к нему сходить.