Найти тему

Друзья и карьеры, Геловани и Сталин

Кадр из фильма "Друзья и годы"
Кадр из фильма "Друзья и годы"

Алексей Мокроусов

В подмосковном поселке Госфильмофонда Белые столбы прошел фестиваль архивного кино. Среди его героев – Андрей Платонов, американо-немецкий авангардист Оскар Фишингер и полузабытый классик советского кино Виктор Соколов.

Долгое время считалось, что от снятого в 1930 году по либретто Андрея Платонова фильма «Айна (Песчаная учительница)» осталась одна часть. Поскольку это единственная сохранившаяся прижизненная экранизация Платонова, радует и фрагмент. Недавно в Госфильмофонде нашли вторую часть «Айны», теперь известны 26 минут картины. Фильм показали на двадцатом по счету кинофестивале «Белые столбы». (,,,)

Среди находок и эпизод, не вошедший в окончательную версию фильма «День солнца и дождя» (1967), потаенного шедевра советской «новой волны», снятого Виктором Соколовым (1928 - 2015). Это сцена со съемочной площадки с участием поющих Татьяны Пилецкой и Михаила Казакова; герои-подростки увидели ее, неожиданно попав на «Ленфильм». У Соколова особый дар на подбор актеров. В фильме легендарная Елизавета Тиме читает запоминающиеся монологи, один из них – описание могилы Базарова из «Отцов и детей». Отсылка к школьной программе не так важна, как memento mori, то ли контрастирующее с буднями, то ли расширяющее горизонт напоминание подросткам о том, как условны детские долги и безусловно течение жизни.

А вот вырезанных фрагментов главной картины Соколова, «Друзья и годы», пока не нашли. Хотя и Юрий Яковлев, и Нина Веселовская, считавшие свои роли здесь едва ли не лучшими в кино, расстраивались их исчезновению: руководство «Ленфильма» переборщило, работая ножницами. Говорят, тогдашний главный редактор киностудии Ирина Головань годы спустя каялась, что вместе с подчиненными испортила картину.

 Встреча доносчика (его играет Юрий Яковлев) и его жертвы (Олег Анофриев). Кадр из фильма Виктора Соколова "Друзья и годы" (1965)
Встреча доносчика (его играет Юрий Яковлев) и его жертвы (Олег Анофриев). Кадр из фильма Виктора Соколова "Друзья и годы" (1965)

.

Фильм все равно получился выдающийся, Алексей Герман называл его среди любимых, «одной из лучших картин на земле»; здесь многое предвосхищает его собственную поэтику. Втиснутая в две серии эпопея советской жизни, с 1934 по 1961 год, включает и аресты, и войну, и донос друга. В результате Лялина (его играет Олег Анофриев) отправляют в лагерь, а товарищ, благодаря стукачеству, продвигается по служебной лестнице. Их случайная встреча в метро после освобождения Лялина – из лучших сцен советского кинематографа. Во время нее не произносится ни слова, но это молчание передает атмосферу в стране, где говорить означало лгать и доносить. Одно время фильм хотели назвать «Карьера», но в итоге оставили название пьесы Леонида Зорина, ставшей основой сценария. Причина вроде очевидна: «Карьера» звучит откровенным выпадом в сторону партийно-государственных чиновников. На деле получилось острее: «Друзья и годы» становятся метафорой жизни в преступном государстве, где замаранными оказываются практически все, кто бездействовал на свободе. (...)

Как сложно порой спасти и сохранить, видно на примере «Шелковой паутины (В когтях германского шпионажа)». В 1916 году роман Николая Брешко-Брешковского экранизировал Юрий Юрьевский, постановщик «Соньки Золотая Ручка». Из 600 метров почти разрушившейся, пересушенной, расслаивающейся пленки удалось восстановить почти 500. Текст либретто, как раньше называли киносценарии, был опубликован,

Событием стала программа, посвященная творчеству Михаила Геловани 20-30-х годов, до того, как он начал играть Сталина и получил фактический запрет на любую другую работу. Сам Геловани (1893 – 1956) вряд ли мечтал о подобной карьере. Мини-ретроспектива «Белых Столбов», напоминает, как много он обещал как актер и режиссер, причем в разных жанрах, от сельской драмы («Злой дух) до исторической комедии («До скорого свидания», здесь Геловани играет революционера Спиридона Ломидзе). Если поставленная им «Молодость побеждает» (1928), посвященная изживанию адата, интересна сегодня скорее этнографически (тему придумал Виктор Шкловский), то «Настоящий кавказец» (1931) – веселое, живое кино. Кассир ленинградского банка отправляется на Кавказ в погоню за неверной женой. Жена в итоге оказывается верной и обнаруживается дома, зато муж становится мачо – в Тифлисе он облачается в черкеску с патронташем, шьет себе сапоги-ичиги из мягкой кожи и возвращается на берега Невы с большим кинжалом в ножнах. Употребить его в итоге пришлось для разрезания черкески и сапог, иначе те не снимались.

«Настоящий кавказец» показали впервые за 80 лет, в свое время он тоже шел мало. Критики сочли его «немного дурашливой и довольно-таки поверхностной сатирой», усмешку над национальными штампами и стереотипами массового мышления оценили немногие. От будущих неприятностей авторов спасли цензоры, поменявшие предложенное было название «Кавказский разбойник», оно могло сыграть трагическую роль в судьбах создателей. Не спасло бы и то, что вскоре все, созданное Геловани до исполнения им роли Сталина, объявили малозначительным и посредственным.

Геловани убили дважды – впервые, когда Михаилу Чиаурели пришло в голову, что он лучше других сыграет Сталина. Видя в кино важнейшего пропагандиста, вождь многих пробовал на роль себя самого. Говорят, ему больше нравился Алексей Дикий, но именно Геловани играл Сталина чаще других. Второе убийство – после смерти вождя, когда актера не только перестали снимать, но и отказывали ему даже во встречах со зрителями. Причиной называли психические проблемы. Возможно, Геловани слишком вжился в сталинский образ. В интервью о фильме «Клятва» он говорил, что во время съемок в нем «жило ощущение постоянного присутствия самого товарища Сталина. До галлюцинации доходило порою ощущение его близости, когда казалось, что он здесь, где-то около меня, ходит за мной, следит за игрой, контролирует меня».

А Козинцеву Геловани признавался, что постоянно видит один и тот же сон – Сталин вызывает его в Кремль, и, вынимая трубку изо рта, спрашивает: «Передразниваешь, Мишико?». Наверняка кинообраз Сталина оказывал воздействие на самого вождя, а вот какое, уже, вероятно, не узнать.

В этих почти наркотических видениях – не только особенности школы Станиславского, но и специфика общей атмосферы в стране, определявшей и целое, и детали, включая жизнь в искусстве. Место оруэлловского «большого брата» здесь занимал «большой отец», и кому-то еще везло, если галлюцинаторное явление Сталина можно было просто списать на работу.

Далее https://morebook.ru/tema/kino/item/1457558446602

Это текст 2016 года.