Я снова в пути. Сначала думала, что буду беспробудно спать все 5 часов, но чувство того, что два бутерброда могут испортиться разбудили во мне голод. Сна особого все равно не получилось, периодически звонили то папа, то Виталий. Я ведь так и не сварила своим домочадцам красный суп, вот муж и интересовался, как он все-таки делается. Главное бульон я приготовила, с остальным мой кулинар, думаю, справится. Папа переживал, поехала ли я, отдали ли мы Алику барсетку, в общем, не спалось ему.
Мне начинает нравится железная дорога. Еду в электричке, вагон второго класса, очень чистый и уютный. Хотя особо и сравнивать-то не с чем. Оформленный в романтическом стиле бар создает настроение.
Смотрю в окно. Небо прозрачно - голубого цвета, яркое солнце ослепляет, на улице мороз. Проезжаем мимо деревень, из печных труб столбом стоит дым. Да…зима в этом году в Сибири очень суровая. Хотя уже два дня как потеплело, минус двадцать всего.
Вчера долго прощалась со своей доченькой. Отвезла ее вечером к бабушке и дедушке. Они ей рады – радешеньки, а она сжалась в клубочек, закрыла лицо руками и разревелась. Сложный переходный возраст, скоро ей исполнится 13 лет.
- Наточка, ну что ты плачешь? - расстроилась бабушка, - Из-за того, что мама уезжает?
- Нет, - буркнула девочка.
- А из-за чего?! – никак не понимала бабушка.
- У вас ничего нет: ни компьютера, ни интернета, ни моей музыки! – рыдая навзрыд, объясняла моя красавица.
- Книжки! – почти хором с бабушкой успокаивали нашу Наташу.
- Не читаю я книжки! – кричал этот ребенок, всхлипывал, по-деловому находил свой платок, смачно так высмаркивался и дальше продолжал горевать.
Мы начали объяснять ей про учебу, подключился дедушка, но Наталочка нас не слышала, твердила свое.
Мальчик, который ей нравится и с которым она общается по интернету, рыжий, слушает рок-музыку и носит очки. И вот мой золотой ребенок решил, слиться с этим образом.
- Мама, ты знаешь, кто такой Летов?!
Я замялась, пытаюсь что-то припомнить…
- Ты не знаешь, кто такой Летов?!
- Наверное, нет, а кто это?!
Оказалось, что кумир Рыжего и, соответственно, моей дочери. Его фотку она распечатала и повесила у себя над кроватью. Какой-то бородатый дядька, к тому же немного не бритый. До этого предметы обожания дочери были помоложе…
- Мама, ты ничего не понимаешь, он поет такие классные песни!
Н-да, песни ни о чем.
- Ну, а группу «Кино» ты хотя бы знаешь?!
- Знаю, эту знаю, - и хотела рассказать Натке о ее солисте, о том, в какое время появилась группа, что песни были написаны про наше время и еще что-то, но не это она хотела слышать. Нравится, значит, и ею выбранный мальчик мне нравится тоже. Хороший вывод.
Спросила, знает ли она, что Виктор Цой умер? Нет…
Ладно, пусть слушает, его песни действительно интересны...
Наташа зашлась в истерическом плаче, свекровь прибежала с валерьянкой, дочка спряталась от нас еще сильнее. Но надо ведь знать ее бабушку, она принесла другой стакан.
- Наточка, попей, тут святая водичка.
В ответ лишь твердое «Нет».
Я знала, что дочь смогу доверить только им, родителям бывшего мужа. Только у его матери хватит терпения так возиться с внучкой. Она у них не единственная, но самая первая, и кроме нее, они никого не нянчили.
Людмила Дмитриевна начала брызгать на Натку воду.
- Что вы на меня плюетесь?!- закричала возмущенно девочка, - я теперь вся буду мокрая! Перестаньте что попало делать со мною!
- Да вокруг тебя и так болото уже, родненькая ты наша, - причитала бабушка, - я из тебя бесов выгоняю.
Ловко пробравшись сквозь Наткины засовы из рук, свекровь начала умывать ее, шепча при этом молитвы. Наташка притихла, но еще всхлипывала так, чтобы нам было совестно за ее горе.
Бабушка начала рассказывать ей о том, как Наташина мама училась, как сидела долгими зимними вечерами и даже ночами (!) за столом, поджав под себя ноги (да, есть у меня такая привычка, иногда на работе сижу так в кресле, очень удобно, кстати) и решала, решала математику!
Ох, что-то я слабо такое припоминала… Особенно долгими зимними вечерами. В тот год я вышла замуж за своего принца – их сына, и мне было абсолютно не до учебы. Любовь. Друзья. Сплошное веселье.
Потом свекровь принесла две книжки про житие Серафима Саровского.
- Вот, Наточка, посмотри, мама твоя их все прочитала, даже закладки сделала.
- Я?! – изумленно подумалось мне, - Когда?!
Еще и закладки…
- А вот, Наточка, посмотри, что маминого тут осталось.
И бабушка вытащила из тумбочки два моих лифчика. Боже, они-то откуда здесь?! Им без малого уже более пятнадцати лет! Наташке однозначно они как раз.
- Не модные, - прокомментировала находку дочка.
- Ну, знаешь ли, твоему отцу нравились, особенно расстегивать и застегивать их, - вслух, конечно же, такое не стала говорить.
Ребенок наконец-то замолчал...
Скоро Новосибирск, поезд, постукивая колесами, бежит, а меня провожают стройные ряды березок, елки уже закончились.
- Мошково, - объявляет машинист.
Надеюсь, Афанасий меня встречает, через час уже прибуду.
Вчера мой суматошный день закончился очень поздно. Наташа немного погодя вспомнила, что не взяла фотоаппарат с собою, и мне пришлось ехать за ним, благо, что я была сама на машине. Когда вернулась, она болтала довольная по телефону, и даже прощаться было уже ей некогда. Ну, слава Богу.
Мне еще предстояло съездить к отцу, брат забыл документы у них, а ему меня с утра везти на вокзал.
На станции «Болотное» в электричку вошла молодая женщина с сыном лет восьми. И сразу всем стало понятно, чем она занималась последнюю неделю, куда едет, с кем и к кому, а главное, когда обратно! Разговор с тем, кто должен был ее встречать, начинался с кисок и заек, затем видимо был прерван на том конце провода, но она перезвонила:
- Ты, козел, тебе сейчас некого будет встречать! Поеду на троллейбусе!
Какой-то мужчина в вагоне не выдержал:
- Девушка на заднем сиденье, мне надоело вас слушать! – возмущенно и грозно он ей прокричал.
Прерванная тишина восстановилась, но, как оказалось, ненадолго. Теперь объектом ее внимания стал ребенок, которому она во весь свой голос объясняла пользу лечения зубов, периодически кивая то на меня, то на сидящего сзади мужчину:
- Если не веришь, спроси у тети или у дяди, что зубки надо лечить.
Мужчина, по доброте душевной, кивнул в ответ на слова заботливой матери, ох, лучше бы он этого не делал…
Я встала, решилась пройтись, размяться. Замок на правом сапоге не захотел застегиваться, больная нога отекла. Тем более надо походить, - подумала я, - на улице с незастегнутой обувью еще холодно гулять.
Я прошлась мимо странной мамашки, так и есть, запах перегара, достигший моего обоняния, говорил сам за себя. Ее сыну оказалось столько же, сколько и моему Андрюше, лет шесть – семь. Екнуло мое сердечко, как там мой малыш голубоглазый?! Все хорошо, должно быть все хорошо.
Наш поезд прибыл на конечную станцию «Новосибирск – Главный». Вытащила все вещи в тамбур, ну не получается у меня ездить с маленькими сумочками, вот и в этот раз решила взять с собою принтер, очень нужная вещь ведь!
Афанасия, к моему искреннему удивлению не было на перроне, хотя он звонил, что уже на вокзале. Набрала его, оказалось, что наш поезд еще не объявлен, но он уже бежит.
Я искренне обрадовалась, завидев его, спускающегося с моста. Он подошел, нежно обнял, поцеловал.
- Ну, где тут твои дамские сумочки?! Принтер вместо косметички?! Ах, рядом с ней?!
Я рассмеялась. С ним не надо ничего придумывать, мне с ним просто хорошо… Заехали в клинику, в которую я первоначально обратилась с травмой. Доктор, молодой мужчина, лет так около моих, разозлился, что я не стала оформлять прием к нему для закрытия больничного.
- Зачем меня принимать?! У меня на руках три больничных, открытые как продолжения вашего первичного, один из которых тоже в частной клинике, они закрыты, теперь и вы на своем печать поставьте!
Доктор уперся:
- Я вас видел всего один раз.
- И что?!
- Вам должны были закрыть там!
Ну, в общем, тут я немножко тоже разозлилась:
- Вы что думаете, у нас в Томске врачи дураки?! Закрыли мне свои больничные без проблем, а вы были поставлены в известность, что я не буду у вас наблюдаться, я иногородняя, могли бы сразу его отдать на продление.
- А по вашему я дурак?!
И чему он удивился? Я к нему обратилась в таком ужасном состоянии, с температурой, с тошнотой. Он посмеялся, съязвил, что тошнит меня от другого. Афанасий со мною был в то момент. Мне было не до смеха, мозг просто отключался.
Врач в томской частной клинике сказал, что в Новосибирске мне назначили неправильное лечение и сильнодействующий препарат (хорошо, что я его даже не купила), который мне ни к чему. А пожилой доктор в моей родной северской поликлинике даже ногу посмотрел и в руках покрутил, проверил реакцию стопы, голени. И вообще, расставаться со мною не хотел, все мне что-то рассказывал, рассказывал, карточку от волнения слегка порвал. Медсестра уже не знала, как от меня избавиться, очередь в начале приема собралась человек двадцать! И тут на меня столько времени тратится драгоценного. Но дядечка мне очень понравился. Честно.
Тут я сообразила, что больничными занимаются не врачи, а старшие медсестры! Пошла к ней. Не знаю, как решиться мой вопрос, оставила ей все свои три больничных, заведующая посмотрит.
- Не очень ласково встретил твой Новосибирск!
- Ага, просто злодей какой-то, - вторит мой друг.
- Чувствую, встретится мне этот врач еще на жизненном пути, на какой-нибудь проверке!
- Но ты же добрая, ты его простишь, - так ласково обещает мой спутник.
Доехали до дома. Входим, Ольга на пороге.
- Постояльца вам опять привез, - смеется Афанасий.
- Какой-то непостоянный постоялец у вас! – радостно ответила ему хозяйка.
Пока мы ехали в лифте, на меня напала такая волна нежности к моему мужчине. Я ему предложила раздеться и попить кофе.
- Да, да, проходите, попейте кофе, - поддержала Ольга, - я все равно убегаю в магазин. Хочу купить себе лыжный костюм на распродаже!
Подружка только за дверь, ну какой тут кофе!
Сейчас пишу и ловлю себя на мысли, что я, находясь рядом с Афанасием, ни разу не вспомнила про Андрея. Ни разу.
Я была только с тем, с кем реально была, не придумывала и не представляла на его месте никого! Мне было так хорошо…
Права Юлька, которая говорит, что в отношениях должна быть искренность.
После безумных объятий мой друг созрел на «чего-нибудь горячего попить», но никак не хотел соглашаться на кофе, а я перерыла весь Ольгин буфет, чая так и не нашла.
– Ладно, давай твой кофе…
Кофе у меня шикарный, с самой Америки. И ему понравился! Пока он заваривался, болтали, обнимались:
- Ты, наверное, уже утомился со мною, я как снег на голову, да?!
- Что ты, ты самое радостное событие в этом дне!
И начал рассказывать, что февраль неожиданно, почему-то и, не предупредив его заранее, заканчивается именно сегодня! А он думал, что завтра еще двадцать девятое, тридцатое, и возможно еще будет тридцать первое! Короче, дел еще много, а времени - мало!
Но он на удивление, не торопил ни меня, ни себя, я наслаждалась его присутствием, его прикосновениями…
Такой родной, такой свой… Ну, не совсем свой, женат, но все же за восемь лет общения, уже мой…
У него судьба такая, встречать и провожать меня.
Афанасий родом из моего городка, в нем до сих пор живет его мама. После знакомства со мною, он стал чаще к ней наведываться, но мы долгое время сохраняли просто теплые дружеские отношения.
- Ты такая строгая, я даже не знаю, бывают ли еще такие! – это он мне сказал вот, совсем недавно, когда с больной ногой увозил домой.
В какое-то время рядом со мною появился Андрей. Сначала я не придавала этому значение, а потом он начал увлекать меня. У меня началось раздвоение: Афанасий мне был всегда дорог, а к Андрею тянуло странно и тоже непреодолимо.
Сейчас понимаю, что с Андреем меня всегда тяготила какая-то недосказанность, Афанасий всегда был искренен, и никаких пустых обещаний, надежд, еще чего-то.
Ладно, Бог с ним, с этим Андреем… Хорошо, что вовремя разочаровалась в нем.
Попрощались с Афанасием, никогда не загадываем следующей встречи.
Ну, все, я опять в Новосибирске, завтра на работу, буду отдыхать.
Предыдущая часть тут