Позвольте мне рассказать историю, когда два мира коснулись друг друга. В ночь, когда убили всю ее семью она осталась без дома, без страны, без своего мира. Он живет себе обычной жизнью, не зная о существовании других миров. За одну ночь две их реальности изменятся. Что это? Дружба? Любовь? Вера в чудеса? Что их ждет впереди, и смогут ли они разобраться в хитром сплетении тайны, что объединяет их?
Феникс
Акиф плакал, моё сердце рвалось на части, а Астрея сидела молча, отрешённым взглядом смотря в окно замка в своей комнате. Собирался совет, бабушка ушла в тронный зал, а нам строго-настрого запретили появляться там. Было страшно, неизвестность бьёт в самое сердце, а интуиция подсказывала, что я кого-то потеряю. Интуиции следовало доверять, это чувство никогда не подводило меня, я знала, что это часть моего дара. От этого становилось хуже.
— Хватит плакать, Акиф, ещё ничего не случилось! – раздражённо проговорила Астрея, вставая и начиная ходить по комнате. Действительно, мы забились как мыши в свои норы, испугавшись хлопка. Хотя, я знала, что это не просто хлопок. Кто-то решил вторгнуться туда, куда было запрещено.
Раньше, когда мои предки только начинали править этой страной, в целях безопасности был построен замок в небе. Слуги не покидали замка, а правители путешествовали благодаря своим крыльям, превращаясь в птиц, и разлетаясь в разные стороны. Было ещё то, что со временем пропало – птицы не просто летали, они перемещались во времени. Но они не всегда возвращались, на них охотились, ловили, сажали в клетки, наш род умирал с каждым днем. История гласила, что правитель по имени Авенир принял решение спустить замок, а потом взял в жёны обычную принцессу, что жила в соседней стране. О том, что кровосмешение скажется на наследии его потомков совет чуть ли не кричал во все уши, но Авенир посчитал, что ему необходим этот брак. Он помог объединить две страны, что обеспечило безопасность, но стало первым шагом к тому, что волшебство, а соответственно мы как вид вымирали. Птенцов было всё меньше, а жена Авенира так и не смогла родить ему полноценных детей. Авенир начал ставить опыты на своих же детях, пытаясь понять, почему у дочерей есть полноценный дар, а наследники могли получить дар только наполовину, или же и вовсе родиться без него? Опыты были жестокими, записи до сих пор хранятся в библиотеке, куда нам было запрещено заходить. Братья и сёстры Авенира пытались остановить тирана, но ничего не вышло. Он медленно убивал своих детей. Страшно представить, что чувствовала их мать.
Время шло, а волшебство не возвращалось. Через поколения наследники рождались без дара, и на престол садился тот, кто был полноценным правителем. Мой отец был из таких. Его семья была обычная, отличие составляло лишь то, что его мать была неполноценным Фениксом. Кто был его отец никто не знал. Кем же приходилась нам на самом деле бабушка: никто не знал. Было только известно, что она из древнего рода Фениксов, одна из старейших, и у неё был полноценный дар. В том числе дар перерождения. Она была замужем, и у неё был сын, который пропал, когда ему стукнуло пять лет. Муж бабушки погиб давно, она никогда не рассказывала, как, но слухи во дворце говорили о том, что это был лишь человек. Мы не верили в это, все слухи пресекались, и они были запрещены во дворце.
Говорили, что бабушка не мало потратила сил, своих ресурсов в поисках единственного ребенка, но ничего не вышло. Бабушка вернулась в страну Фениксов, помогая править папе. Через несколько лет мама снова забеременела, все ждали наследника, в том числе отец. Но при родах малыш выжил, мама нет. Отец сгорел через несколько месяцев. Бабушка встала на путь правления, пока мой брат не достигнет совершеннолетия, но и здесь был удар – Акиф родился без дара. По правилам он не мог править, а женщинам вставать на путь правления было запрещено, исключением стала только бабушка, являясь регентом брата. Легенда гласила, что если на престол сядет обычный человек, без дара, то волшебство никогда не вернётся в страну. А это значит, что наш род навсегда прервётся. Поэтому мы скрывали от всех, что маленький принц родился обычным. Это было чревато тем, что мы могли раз и навсегда лишиться дома. Страна была бы для нас закрыта. А так как полноценный дар был только у меня, и у бабушки, то и защита страны ложилась на наши плечи. Вот только, пока мне не стукнет восемнадцать, мой дар будет неполноценным. Купол защиты могли создать только взрослые птицы. И кто-то вторгся в страну зная об этом. Похоже, у этого существа было действительно мало времени, неделя могла пролететь быстро. Ах, если бы у Акифа был бы дар, то ему не пришлось бы ждать совершеннолетия, мужская линия всегда была сильнее, чем женская. Что же делать?
Паника нарастала, но сейчас нет времени на неё. Надо было думать.
— Астрея, вы оставайтесь с Акифом здесь, а я сейчас вернусь, — я спрыгнула с подоконника, на который взобралась, наблюдая, что творится на улице. Там было не привычно тихо.
— Айли, не смей уходить. Не оставляй нас! Ты же знаешь, что я не смогу… — казалось, что большие зелёные глаза сестры сейчас выпрыгнут из орбит, и я представила эту картину. Истерический хохот вырвался из груди, а в это время ужас начал заполнять освободившееся место. Так, стоп!
— Астрея, всё будет хорошо, вы здесь в безопасности, и ничего вам не грозит. Хватит бояться самой, и запугивать маленького принца. Приди в себя! – крик, или мой хохот отрезвил сестру, которая посмотрела на меня как на безумную.
— Айли, что не сможет Астрея? – зелёные глаза принца внимательно смотрели на меня. Удивительно, но ни одной искорки страха. Мой смелый брат!
— Ну, что ты, Астрея всё может, даже не думай! – я улыбнулась брату, и позволила себе наклониться, и обнять его. Акиф отстранился, продолжая смотреть на меня тем же внимательным взглядом.
— Она же такая же, как и ты, верно? У неё же такой же дар, как и у тебя, верно?
Астрея в панике посмотрела на меня. Вот, оно что. Похоже, в этом замке, все тайны знают только моя бабушка и я. Ну, что ж, подыграем. Спокойствие будущего правителя превыше всего.
— Ваше Высочество, она такая же, как и я. Только вы же помните историю? Без совершеннолетия у нас неполноценные силы. Поэтому Астрея и боится, что не сможет защитить вас полноценно.
— Айли, иди, и не бойся. Я смогу защитить мою сестру. Пусть она не боится. И ты тоже не бойся, — взгляд взрослого человека. Надо же, принц повзрослел всего за один вечер. Всего за несколько часов. Да, я точно знаю, он будет правителем. Это подсказывала моя интуиция.
Поцеловав брата в лоб, с его позволения, после наставления сестры, и её крепких объятий, я наконец выскользнула из покоев. В коридоре было тихо, только где-то в глубине, в самом тёмном углу было какое-то щебетание. Опять слуги попрятались, а шептаться не могут перестать. Ох, глупые, глупые. Лучше бы брали пример с мышей. Но мне это не требуется. Мягкая обувь заглушала любой мой шаг, и я практически полетела по коридору, едва касаясь ногами пола. Добежать до тронного зала не составило проблем. В коридорах не было никого, все разбежались. Странно, ещё ничего не произошло, а у наших слуг уже сработала функция спрятаться и не попадаться на глаза. Чудные создания.
Двери в тронный зал были закрыты, и это стало для меня первым препятствиям. Открыть эти огромные дубовые двери, не привлекая внимания не удастся даже мышам, коей я, к сожалению, не являлась. Ладно, можно ещё пробраться через тайный ход, по которому ходят слуги. В детстве я любила бегать по ним, выпрыгивать неожиданно из-за угла с криками, пугая родителей, разных гостей, и слуг. Мне за это влетало, но навык сейчас был нужен как никогда. Непросто найти эти тайные проходы, если ты не знаешь о них.
Я проскользнула за гобелен, ниспадающий на стену. Все ходы скрывали эти огромные тряпки, которые якобы создавали уют замку, но я-то знала все секреты. Хоть принцам и принцессам запрещено было передвигаться по этим коридорам. Какая же это глупость запрещать мне передвигаться по тем местам, по которым я хочу. Благо, отец с матерью в скором времени отстали от меня, и я изучала замок в своё удовольствие. Астрея была прекрасной кроткой принцессой, а я полная её противоположность. Бывают и у художников проблемы с шедеврами, повторить абсолютно такой же успех с похожей на предыдущую картину не выйдет. Вот и у моих родителей не вышло.
Пробраться в тронный зал по тайным коридорам было проще, но тут я застыла как вкопанная услышав грозный голос бабушки. Ой-ой, меня нашли?
— Что ты здесь делаешь? Я тебе отдала то место, которое ты хотела, оставив всю семью. И ты смеешь снова являться сюда?! Да как ты посмела! Признавайся, это ты украла записи?
Стоп, какие записи? Откуда она знает? Я покрутила головой, убеждаясь, что бабушки рядом нет. Так это же не мне говорят. Кто бы мог подумать, что здесь такая хорошая слышимость. Бабушка кого-то ругала в тронном зале. Я приложила ухо к каменной стене, прислушиваясь, и тут заметила маленькие дырки во вкладке. Так вот почему тут всё так хорошо слышно. Подумав, что, итак, всё услышу я посмотрела в одну из дыр, и увидела бабушку, сидящую в тронном кресле. Начали закрадываться мысли, что эти дыры сделали специально.
В зале кто-то смеялся. Смех был булькающим, словно смеются из-под воды, и я повернула голову, пытаясь увидеть смеющуюся лягушку. Но увидела только спину, с длинными белыми прядями, спадающие на спину. Гостья тряхнула головой, и волосы стали золотистыми, отражая огни факелов. Завораживающая картина. Я уже не слышала голосов, наблюдая за волосами, и за тем, как они переливаются. Но грозный голос бабушки вернул меня к реальности, и я оторвала взгляд от неё, понимая, что тут что-то не так. Это был не человек. У неё был дар.
— Прекращай, и убирайся отсюда! Здесь тебе не рады. Это не твоё место! – я видела, как бабушка зла, огни полыхали в её глазах, и тут мне стало не по себе. Бабушка ещё никогда не была так зла. – Записи тебе не помогут, у тебя нет такой силы.
— Похоже, ты сама плохо знаешь страну, которую называешь своим домом. Долго мне пришлось здесь всё узнавать, — голос, как и смех был булькающий, но он завораживал. Я сглотнула, в горле вдруг стало щекотно, и захотелось откашляться.
— Нет, ты не могла…
— Думаешь, от меня можно что-то спрятать? Всё это время я была здесь, жила, а ты ничего не замечала.
— Что? Не смей мне врать. Если ты сейчас не уйдешь отсюда, то я сожгу тебя самолично. Мне даже будет интересно увидеть, как ты превращаешься в туман.
— Подожди выгонять меня. Я тут тебе расскажу ещё одну сказку. Думаю, она тебе понравится. Тогда, когда ты сбежала, поджав свой жалкий хвост и оставив меня умирать у порога твоего дома, то мне помогла именно твоя семья. Не сразу, но капля, за каплей я смогла впитать душу твоей невестки. Ой, не злись. Правда, она оказалась сильнее, пришлось её убить, — как ни в чем не бывало пожала плечами девушка, начиная разглядывать свои ногти. Она зевнула, а потом посмотрела на бабушку. — Ты была хранительницей целого мира, а не смогла сохранить даже свою семью. Ты вообще, интересовалась об их жизни? О жизни мальчика? Интересно, а твой внук какую роль должен был сыграть? Жениться на одной из твоих внучек? Ну ничего себе! Ты правда хотела это сделать? Прости, но этому не суждено сбыться. Но перед твоим концом я сделаю тебе подарок. Я позволю тебе увидеть твоего сына. Эй, приведите его ко мне! – гостья хлопнула в руки, и тут двери тронного зала распахнулись. В зал вошли два стражника (о нет, это форма наших стражей!), а за ними вошли ещё два стражника держа под руки мужчину.
На бабушку было больно смотреть. Огонь в её глазах потух, лицо в миг осунулось, и мне показалось, что я вижу, как блестят слёзы в её глазах. Нет, бабушка не плачет! Она смотрела на мужчину, которого к ней привели. Высокий, худощавое телосложение. Золотистые волосы с рыжеватым отливом, густые тёмные брови, длинный прямой нос, и тонкие губы, сжатые в одну полоску. Лицо было очень знакомым, я точно его уже где-то видела, но не понимала где.
Я посмотрела на бабушку, не веря, что это она. Она шевелила губами, собираясь с духом, и пытаясь что-то сказать. Гостья смеялась.
— Я смотрю тебе понравился мой сюрприз? Я очень этому рада!
— Убирайся из моего дома. Я оставила их из-за тебя. Боялась, что если появлюсь, то ты снова проснёшься. А теперь смеешь приходить и обвинять меня? Стража, взять её, и бросить в темницу! Отведите моего сына в покои, немедленно!
Сына? Что это значит? Он же пропал много лет назад, а бабушка говорила, что так и не смогла найти его. Я стояла как вкопанная в своем тайнике, хотя всё моё нутро кричало о том, что пора выйти, чтобы мне наконец объяснили, что здесь происходит. Мою голову сжали тиски. Айли, успокойся. Надо выйти, гнев бабушки не так страшен, как издевательства этой безумной женщины. Я собиралась отдернуть гобелен, который скрывал вход, но меня остановил этот лягушачий смех.
— О нет, они не служат тебе. Но они могут услышать приказ твоего сына.
— Что ты с ними сделала?
— Всего лишь захватила это место, которое ты называла домом. Ваши глупые правила сыграли против вас. Народ легко признал своего правителя, а стражники услышали его голос. Теперь вся власть перешла к нему, а не к тебе. Ты можешь приказывать столько сколько тебе угодно, тебя не услышат. А ты не знала? У вашей мужской линии есть сила голоса. Ты хоть что-нибудь знаешь о своем роде?
Что это всё значит? Это мой дядя?
— Ты здесь никто, убирайся отсюда, справиться с тобой я могу и без власти.
— Я забыла! У меня есть последний сюрприз к тебе. Приведите их!
Двери распахнулись, и мне показалось, что я слышу скрип, шуршание, и тут почувствовала боль в пальце: я до крови расковыряла каменную вкладку, сама же этого не замечая. Вот что за шуршание – это я его создавала. Я подула на рану, отвлекаясь от происходящего в зале. Сконцентрировалась и отправила сгусток силы на палец, ранка начала сразу затягиваться. Забыв о боли, я прилипла снова к дыре в стене, и ахнула.
Женщина гладила по голове принца, пальцами перебирая пряди волос. Сестра стояла перед бабушкой, отрешённо смотря куда-то. Её прямая спина говорила за неё. Я знала, что ей страшно, она ничего не понимает, но не покажет своего страха этим людям. Никогда.
— Кажется, здесь кого-то не хватает? А где же твоя прекрасная сестренка, маленький принц?
— Акиф, не смей ничего говорить этой женщине! Я приказываю тебе молчать!
По выражению лица Акифа ничего было не понятно. Он смотрел на бабушку, на эту безумную, снова на бабушку, и переводил несколько раз взгляд на мужчину. У него на лице написано любопытство?
— Она ушла. Оставила нас с Астреей. Но я не знаю куда, тетя.
Тетя? Он никогда не общался так фамильярно с незнакомыми ему людьми.
— Ну ничего, она не сможет далеко уйти. Её сейчас найдут. Всё, я устала! Пора заканчивать со всем этим. Милый, ты сам это сделаешь, или мне? – длинноволосая нимфа провела пальцами по щеке, и мужчина открыл глаза. Стеклянные. Он слепой?
— Ты его заколдовала…
— Ну конечно! Он не хотел полностью мне подчиняться, пришлось прибегнуть к другим методам. Милый, приказывай. У нас ещё много работы.
— Ты никогда не смо…- крик Астреи ударился в потолок тронного зала, рассыпаясь эхом по стенам. Я сама чуть не закричала, но у меня забрали весь воздух. Я схватилась за стену, ноги подкосились. Крик не смолкал, он смешался с криком Акифа. Собирая последние силы, я посмотрела в зал, где сестра сидела на коленях, закрытая длинными волосами. А в тронном кресле сидела бабушка с отрешённым взглядом. Из её груди торчала серебряная стрела с золотистым оперением.
Русалка
Она бежала вперёд. Ветки били по лицу, но Яна не замечала боли от царапин, что оставляли безжалостно кривые пальцы деревьев. Бежать было сложно, но девушка знала: останавливаться нельзя. В голове билась одна единственная мысль, повторяющаяся вновь и вновь, как мантра: «Он нашёл её, нашёл! Он нашёл её, нашёл!»
Ветки били не только по лицу, по всему телу, оставляя свои следы. Подол длинного платья зацепился, но Яна не обратила внимания. Платье с треском начало рваться.
— Да чтоб его!..
Из леса девушка выбралась в рванном платье, с царапинами на ногах, руках и лице. Длинные волосы спутались, местами из головы торчали сухие листья. С щеки капала кровь из-за глубокой царапины.
— Деточка, кто тебя так?.. – Яна повернулась на голос. На неё смотрела бабушка, на лице которой большие глаза выражали ужас. Девушка посмотрела на бабушку, хотела дёрнуть плечом, но словно невидимая рука остановила её. «Она сможет помочь мне. И тогда Артур мне будет больше не нужен».
— Извините, а вы можете подсказать, где здесь живёт знахарка? Мне очень к ней надо, — русалка сложила руки, прижимая их к груди, пытаясь сделать умоляющее лицо.
— Случилось чегой-то? Да как ж не знаю, знаю конечно! Кто ж не знает её. Её все знают. Вон по той тропке идёшь, прям до самого конца, а там дом будет белый, каменный, в самом концу деревни. Дом большой, ты сразу его увидишь!
— А может, вы всё же проводите меня? Мне страшно идти одной.
— Да чегой-то тут бояться? Воооон по той тропке идёшь вперёд и вперёд, и всё, и никто тебя не тронет, — бабушка махнула рукой куда-то в траву. За густой длиной травой скрывалась змеиная спина тропинки.
Яна закусила губу. В голове не было ни одной мысли. Объяснить, почему девушке надо чтобы её проводили не получалось. Бабушка повернулась спиной к русалке, сделала несколько шагов, и неожиданно развернулась. Яна дёрнулась.
— Но если ты со злым умыслом туда пойдешь, то тебе и проводник не поможет, — голос бабушки вдруг стал энергичным, и куда-то пропала скрипучесть старушечьего голоса. На девушку смотрела не бабушка, а женщина. Молодая женщина, с прямой спиной, почему-то всё ещё в одежде старушки. Голова была покрыта белым цветастым платком, из-под которого стеснительно выбивались тёмные пряди волос. Пальцы крепко сжимали палку, о которую несколько минут назад облокачивалась бабушка. Этой женщине палка была ни к чему.
— Я…
— Ты, ты. Она всех видит, всех знает. И тебя узнает.
Яна тряхнула головой, не понимая. Морок слетел. На неё всё так же удивлённо смотрела бабушка, которую она встретила, выбегая из леса.
— Чей это ты? Побледнела то как. Плохо чё ли? Ну, давай, провожу тогда, раз плохо. Только я медленно шагаю, спина у меня больная. А знахарка у нас знатная! Ой, как она мне спину лечит, ой как лечит! Вот я сейчас ягод соберу, и тоже к ней пойду. Нельзя с пустыми руками к знахарке идти, ой нельзя. Вот она как раз мне и даст мази, снова молодой буду, — бабушка весело засмеялась, показывая плохие зубы. – Ой, а может поможешь мне? Сейчас вдвоём соберём, и я как раз тебя провожу прям до самого ейного дома.
Яна сделала шаг назад, внимательно вглядываясь в старушку. Женщина пропала. Русалка была уверена, что морок на неё наслал тот, к кому она так стремилась попасть. Вот значит, как? Девушка захохотала.
Старушка перестала смеяться и обиженно отвернулась от девушки. Спина снова сгорбилась.
— Понаедут тут всякие ненормальные, босиком по лесу бегают, в платьях рваных, приличных людей пугают. Тьфу их, к лешему! Аль, мода эта такая?.. – старушка отдалялась от Яны, продолжая разговаривать, но девушка её не слушала.
— Значит игру затеяла? С пустыми руками к тебе нельзя? Ну ничего, мы ещё посмотрим кто кого!
Артур лежал в гамаке в саду, подставив лицо ласковому солнцу. Яна несколько дней уходила непонятно куда без него, и парень решил, что, наверное, это к лучшему. Что каждому из них нужно побыть наедине, а девушка, испугавшись предложения теперь раздумывает. Разговаривать на эту тему она не хотела, и Артур решил, что ей точно нужно время подумать.
Тишину нарушало лишь щебетание птиц, и ветер изредка хулиганил, запуская свои пальцы в волосы молодого человека. Артур отложил книгу, которую взял с собой, и закрыл глаза, позволяя мыслям раствориться. Молодой человек начал засыпать, когда громкий хлопок раздался во дворе, испугав парня. А за хлопком раздался крик. Артур вскочил из гамака, путаясь в нем. Крик не прекращался, парень побежал на него, не понимая, что происходит. Девушка стояла на коленях и кричала. Руки её были в царапинах, волосы спутались, платье было порвано.
— Что случилось? Кто это сделал? Что с тобой сделали? – парень подбежал к девушке, падая рядом с ней, и прижимая её к себе, пытаясь успокоить. Яна перестала кричать, пальцами цепляясь за руку парня, словно пытаясь откуда-то выбраться. – Посмотри на меня, посмотри, тише, родная, я рядом, рядом с тобой, видишь? Не молчи, скажи, кто это с тобой сделал?
— Артур, я это не она, не она, не верь ей, пожалуйста, помоги мне, помоги, найди его, он всё ещё там, пожалуйста! – Яна смотрела в лицо парня, карие глаза стали большие, казалось, что глазные яблоки выпрыгнут из глаз. Крупные слёзы покатились по щекам. – Не верь ей, только не верь! Я так люблю тебя…
Глаза девушки закатились, и тело обмякло в руках парня. Артур потряс девушку, в панике не понимая, что нужно сделать, как поступить. Он положил тело девушки на землю, несколько раз шлёпнув ладонями по её щекам. Яна не приходила в себя. Паника начала заполнять собой тело молодого человека. Он помнил только то, что нужно обязательно привести в чувства человека. Что это обязательно нужно, но как? Вспомнив, что оставлять на солнце Яну не самый лучший вариант, первым делом он перенёс её в тень, на крыльцо. Рядом с перилами осталась бутылка с водой, которую он оставил утром, собираясь взять её с собой в сад, и про которую благополучно забыл. Артур взял бутылку и начал поливать на голову и лицо девушки водой. Закрытые веки на лице Яны дёрнулись, она закашлялась, и отвернулась от воды. Артур отбросил бутылку на крыльцо, повернул к себе девушку, внимательно вглядываясь в её лицо, пытаясь понять, опасность отступила?
— Ты забыл? Если человек потерял сознание, то первая помощь – это нашатырка… — белые губы дёрнулись в улыбке, Артур засмеялся и прижал к себе девушку.
— Если бы ты знала, как я испугался. Никогда так не делай больше, очень тебя прошу, никогда. Меня чуть удар не хватил.
— Сегодня болею я, а в следующий раз ты. Поэтому сегодня ты ухаживаешь за мной, ладно? Завтра поменяемся, — голос девушки был слабый, но Артур засмеялся. Перед ним точно была его Яна. Он взял её на руки, и отнёс в дом. Положил на кровать, и лёг рядом, боясь, что она снова потеряет сознание.
— Ну, может теперь объяснишь, что это было? Что-то раньше я не замечал за тобой, чтобы ты падала в обмороки. Или свежий воздух так действует на тебя? – Артур медленно, прядь за прядью перебирал волосы любимой, вытаскивая из них сухие листья и веточки.
— Я не знаю, честно. Я помню нас на озере, как я пошла купаться, а очнулась потому что ты меня водой поливаешь. Всё как в тумане. У меня в голове какая-то каша.
— Ты начала терять память? Это хочешь сказать? Ты просто так кричала, и все твои слова, всё было так не понятно. А твой вид… где ты была вообще? И откуда достала платье? Ты же такое не носишь?
— Артур, ты спрашиваешь у меня то, на что я не могу дать тебе ответа. Я, правда, не знаю, что со мой произошло и почему я ничего не помню. Давай мы не будем сейчас об этом. У меня такое чувство, что я не ела несколько дней, есть хочу ужасно.
— Так ты и не ела. Тебя невозможно было заставить поесть. Ты уходила и говорила, что не хочешь есть.
— Это я не хочу есть? Милый, если это я тебе когда-нибудь скажу – бей тревогу, перед тобой не я, а тот, кто притворяется мной. Вот так!
— Ну, тогда пошли есть, а потом думать, что случилось с тобой, — парень поцеловал девушку в лоб, и попытался встать.
— Мне только страшно. Не знаю почему, но страшно. Будто я не буду с тобой больше никогда. Плохое предчувствие, — она вцепилась пальцами в руки парня, и на миг Артур испугался, что сейчас всё повторится.
— А вот это зря. Я от тебя точно никуда не денусь, так и знай!
Девушка встала, и пошла за Артуром на кухню. Чувство плохого не покидало. Что-то мешало радоваться и просто быть счастливой. Яна отвернулась к окну, понимая, что что-то натворила, но сама ещё не знает, что. И эти её ошибки приводят к чему-то разрушающему. В первую очередь к разрушающему себя. Как это всё объяснить человеку, которого любишь всем сердцем, и которого так беспощадно втянул во всё это, просто потому что захотелось? И как после всего этого не потерять не только его, но и себя? Девушка взялась руками за голову. Захотелось взвыть, но понимая, что Артур итак перепугался за неё до нельзя, пугать его ещё и этими движениями чревато тому, что они просто соберут вещи и уедут отсюда. А довести дело до конца было необходимо. Яна понимала, что у неё осталось мало времени. Она не помнила всего, но то, что она чувствовала, и эта буря эмоций в ней оставила следы. Грязные следы на белом цветущем платке.
Дракон
Хруст был единственным звуком в этой звенящей тишине. Айли как ни в чём не бывало грызла яблоко, вкусно им хрустя, а я в это время пытался понять, что в моей жизни пошло не так. Почему я верю в бредни этой странной девочки? История с бабушкой выбила меня из колеи, я понимал, что это не может быть правдой, но я верил. Верил от первого до последнего слова. Не верил только тому, что бабушка могла так просто меня покинуть, зная о том, как я её люблю, что она мне заменила родителей, зная, что для того десятилетнего мальчика она была всем. Хруст начал раздражать, это мешало сосредоточиться.
— Прекращай так громко есть! Ты мешаешь мне думать.
Айли молча отложила яблоко. Я отвернулся от неё. Источником моих проблем на данный момент была именно она. Если бы не та ночь, то я бы никогда её не встретил, продолжая жить обычной серой жизнью. До сих пор не понимаю, зачем я вообще вышел тогда на улицу. Зачем пошёл именно по тому маршруту, когда всегда ходил по-другому.
— Марк, давай поговорим, пожалуйста. Мне тоже это всё странно, поверь, — её голос был таким, будто она собиралась извиняться передо мной. В принципе, ей стоило это сделать.
— Ты мой источник проблем. Разговаривая с тобой, я даже не знаю, не навлеку ли себе ещё что-нибудь на голову. Слишком много всего произошло за эти два дня. Я к этому не готов. Я думаю, нам стоит вообще с тобой разойтись и больше не видеться никогда.
— Ты же знаешь, что это не так. Ты должен это понимать. Мне кажется, что это бабушка отправила тебя ко мне в ту ночь. Чтобы именно ты нашёл меня. Разве ты не хочешь знать всей правды? Для начала узнать, кто ты? Кто были твои родители? По-моему, это у тебя должны возникать такие вопросы, а не у меня. Почему ты сопротивляешься?
— По-моему, мы уже выяснили кто я. Могу повторить для непонятливых. Меня зовут Марк, мне двадцать пять. Оба моих родителя погибли в автокатастрофе, когда мне было одиннадцать. Бабушка умерла, когда мне было десять. Хорошо, хорошо, ушла от меня, когда мне было десять. Нашла себе новых ненормальных родственников, одна из которых пытается втянуть меня в непонятую историю. До восемнадцати лет я жил с ненормальной женщиной, от которой вечно воняло, а с восемнадцати лет живу самостоятельно. Ничего не забыл? Ах, да, меня уволили с работы, бросила девушка, и оставили все люди, которых я называл друзьями. Теперь точно ничего не забыл. Всё, выяснили кто я?
— Ты не думал, что эти события связаны? – лёгкие прикосновения её рук на моих плечах. Айли осторожно дотрагивалась до меня. Опять её психология?
— Я так не думаю. Это всё случайность.
— Можно, я тебе помогу? Тогда мы сможем всё выяснить, вот увидишь.
Я повернулся к девочке, внимательно вглядываясь в её лицо. Вокруг серых глаз были длинные ресницы непонятного цвета. Тонкие брови такого же пепельного цвета, как и её волосы. Высокий чистый лоб, легкий румянец на щеках. Странно, раньше я и не замечал, что у неё есть румянец. Нос был маленький, аккуратный, а слегка припухлые розовые губы были приоткрыты. Всё её лицо было аккуратным, каким-то неуловимо красивым. Сначала она казалась страшненькой, а теперь всматриваешься, и видишь, что в ней всё гармонично. Короткие волосы были прямыми, и торчащие уши игриво выглядывали. Может от того, что она несколько дней не расчёсывалась, а может всегда, волосы торчали в разные стороны. Сам не ожидая от себя я потянулся к её волосам и постарался их пригладить. Мягкие. Айли не шелохнулась. Я понимал, что ей не удобно так стоять, наклоняясь ко мне, но, если я встану с дивана, куда сел, когда она начала рассказывать о бабушке, всё мгновенное волшебство пропадёт. Я снова стану хмурым Марком, а девочка всё так же будет меня раздражать. Сейчас она мне нравилась, и я прекрасно это осознавал.
— Это колдовство? – почему я говорю шепотом?
— Нет. Это ты сам.
— Отойди от меня, пожалуйста. Ты на меня как-то действуешь не так, — я не хочу, чтобы она отодвигалась. Пусть лучше дотронется. Нет, лучше не надо. Мне никогда не нравились такие, как она. Маленькие, слишком худые, с короткими стрижками. Так почему сейчас мне хочется, чтобы она дотронулась до меня?
— Ты должен мне довериться. Тогда ты поймёшь, что я тебе не врала, — она сделала несколько шагов назад, и у меня в груди что-то заныло от разочарования. Волшебство начало пропадать.
Но потом случилось то, от чего мой здравый смысл покинул меня навсегда.
Сначала появилось какое-то свечение вокруг неё. Словно она сама стала маленьким солнышком, выпуская свои лучики. Глаза девочки из серых начали становиться жёлтыми, волосы стали ещё короче, из пепельных окрашивающиеся в красный. Кожа на лице заискрилась оранжевым, глаза стали более круглые, обрамлённые тёмно-красной подводкой. Нос вытянулся, и стал напоминать клюв. Айли начала сжиматься, становясь ещё меньше. На руках появились красные перья, а потом руки начали становиться больше, превращаясь в крылья. Та, что несколько секунд назад была девочкой, сняла с себя рубашку, штаны, но там было не голое тело, а тело покрытое полностью красными перьями. Я вжался в спинку дивана, понимая, что это всё не сон. Айли превращалась. Ещё секунду, и передо мной была красная птица, с длинным хвостом. Большая метровая птица. Моё удивление было настолько сильным, что я не сразу понял, что это не просто птица. Она светилась огнем, нет, не светилась, переливалась. Я вспомнил детские сказки, которые рассказывала мне бабушка перед сном. Чаще всего она читала мне сказку про конька-горбунка. И о стране, где обитают жар-птицы. Сейчас сказка превратилась в явь, одна из них стояла передо мной.
Страх сцепил меня. Мой разум попрощался со мной, и вышел в окно. Я смотрел на это чудо, боясь сказать слово. Не сказать. Я не смел двинуться, казалось, если я сделаю движение, то она сейчас улетит, и всё закончится.
«Ты меня слышишь? »…
Откуда этот голос? Я видел, что птица не открывала своего клюва, а значит, это не она говорит со мной. Жар-птица наклонила голову, изучая меня.
«Ты меня слышишь?» – голос в голове. Так это она разговаривает со мной?
— Как ты это делаешь? – слова давались с трудом, губы не хотели двигаться.
«Я умею общаться телепатически. Раньше я так часто разговаривала с сестрой. Она мой близнец. Но я могу общаться только с теми, с кем у меня есть связь. Ни бабушка, ни брат, никто либо другой меня не слышал. Я знаю, что это часть дара. Значит, у тебя есть либо дар, и это подтверждает мои слова, что ты не человек, либо у нас есть какая-то родственная связь, что снова подтверждает, что ты не человек».
— Этого не может быть. Мы с тобой точно не родственники. Я это точно знаю.
«У нас одна бабушка на двоих. Тебе этого мало?»
Я неотрывно смотрел на Айли, и не мог поверить, что это правда. Наверное, это всё ещё длинный сон. Но как тогда объяснить, что я чувствую боль от царапины, которую ковыряю на руке? Птица сделала несколько шагов, приближаясь ко мне, и тут я заметил, что одно крыло у неё как-то странно висит. Второе же лежало на спине.
— Что с твоим крылом?
«Они у меня сломаны. Пока восстановить их у меня не получается. Поэтому мне нужна твоя помощь. Если они меня схватят, то я пропаду».
— Кто они?
Но ответа я так и не получил. Хлопок, вспышка, и передо мной стояла Айли, стеснительно прикрывая голое тело своими руками. Я отвернулся, давая возможность ей одеться. Мыслями возвращаясь к нашему разговору. Сломаны крылья? Кажется, где-то я это уже слышал. Неуловимая мысль витала перед моими глазами, виляя своим хвостом. Кто-то мне уже говорил про сломанные крылья. Было такое чувство, что это было когда-то очень давно, когда ещё реальность торжествовала с разумом.
Вопросов было больше, чем ответов. Я повернулся к девушке собираясь их задать. Айли села рядом со мной на диван. Поджав под себя одну ногу, она села полу-боком продолжая смотреть на меня. Серые глаза были рядом, изучали мое лицо, как я до этого изучал её. Что-то мне не нравилось в её взгляде, а я понять не мог что.
— Кажется, я знаю, как тебе можно помочь. Только тебе этот способ может не понравиться. Скажи, пожалуйста, откуда у тебя этот шрам? – теплые пальцы провели по брови, и меня ударило током. Да что же это такое?
— Можно тебя попросить, чтобы ты не трогала меня? Меня бьет током, а меня это не устраивает.
— Я хочу прочитать тебя. Но если тебе не приятно, я не буду трогать, хорошо. Но для того, чтобы ты мог узнать кто ты, мне придётся поковыряться в твоей голове. Иначе я не смогу помочь. Я должна увидеть тебя прошлого. Сейчас ты можешь что-то не помнить, какие-то события могли просто вытисниться из твоей головы. Ты сам от себя мог создать защитный барьер. Но если ты не позволишь мне увидеть, то я не смогу помочь.
— Слушай, ты уверена, что мне не будет лучше, если я останусь в неведении?
— Думаю, каждый вправе знать, кто он есть на самом деле. А ты не просто так появился тогда ночью, теперь я это точно знаю. Ты готов?
Нет, я не был готов. Совсем не был готов. Не был уверен, точно ли мне это надо. Но если не сейчас, то когда? И смогу ли жить потом спокойно, зная, что упустил свой шанс? Надо рискнуть и сделать это.
— Эм…мне будет больно?
— Боишься какой боли? Физической или эмоциональной? Готов?
Нет, я не был готов, но Айли не стала ждать. Она села напротив меня, приближаясь ко мне так близко, что я чувствовал её дыхание на лице. Мурашки побежали по спине. Она ободряюще улыбнулась, и приложила кончики пальцев к моим вискам. Секунды две ничего не происходило. А потом волна тёплого воздуха пронеслась сквозь моё тело, стало неприятно покалывать в позвоночнике, и тут картинки как в кино начали проноситься перед моими глазами.
Передо мной был маленький мальчик, которому было года два или три. Золотистые волосы на его голове весело вились, и эта весёлость была во всём мальчике. Он смеялся сидя на коленях отца. Отец был ещё молодой, я его запомнил совсем другим, а этот мужчина был полон жизни. Почувствовав зависть к этому мальчику, я сделал шаг, надеясь, что меня увидят. Но он меня не замечал. Отец играл с ребёнком, со своим первенцем, наследником, как часто называл меня папа. У меня сохранилось это воспоминание?
«Не отвлекайся, иди дальше».
Еще и указывает…
Следующая картинка, я старше. Четырехлетний карапуз спускается по лестнице, стараясь делать каждый шаг. Лестница для него была большая, кривые ножки почему-то не слушались. И тут я понял почему. За спиной мальчика что-то торчало, наподобие крыльев, но они были мало на них похожи. Словно ветки затянули пленкой. Не помню у себя такого костюма. Крылья цеплялись, мешая малышу. Зачем вообще их нацепили на меня? Я подошёл к ребёнку, решив помочь ему, но тут меня словно прибило гвоздями к стене. Крылья не были костюмом. Они торчали из спины, кто-то специально обрезал рубашку, чтобы одежда им не мешала. Уродливые кривые крылья. У меня были крылья?
— Марк, спрячь крылья, сейчас к нам придут гости! Что они скажут, если увидят их на тебе? – такой родной до боли знакомый голос матери. Теперь понятно, почему я не ходил в детский сад, как другие дети. И почему школа была под запретом. Чтобы никто больше не увидел, что я урод. Что-то кольнуло в сердце. Как такое вообще возможно? Почему крылья?
Следующая картинка. Я всё тот же четырёхлетний карапуз. Наказанный стою в углу, и горько плачу, ковыряя стену. Странно, не помню, чтобы меня вообще наказывали.
— Марк, сколько раз можно повторять, что с огнем баловаться нельзя? Ты должен запомнить раз и навсегда, что должен контролировать свои эмоции! Тебя заберут, если кто-нибудь увидит, кто ты есть на самом деле! – голос отца был ледяным, он бил словно холодный зимний ветер.
— Я не специииаааальнооо! Ооон, ик, зацепился за меня, и я упал, ик, — икота смешивалась с воем и крупными слезами, мешая ребенку говорить.
— Мы не будем с тобой всегда рядом. Никто не должен знать кто ты, понимаешь? – отец подошел к малышу, присел рядом, и обнял. Маленькие пухлые ручки вцепились в шею мужчины, сильно сжимая, и слёзы полились с двойной силой. Папа начал гладить ребенка по голове, успокаивая его. – Пожалуйста, Марк, учись контролировать себя уже сейчас. Это важно.
Картинка меняется. Мне пять лет. Бабушка держит меня за руку, я опять горько реву. Мама стоит рядом бледная, видно, как она пытается сдержать слёзы, её удерживает отец.
— Ему там будет лучше, вот увидишь! Мама сможет о нём позаботиться, мы будем приезжать к сыну так часто, как сможем.
— Я сама могу позаботиться о своём ребёнке! Это мой сын, я смогу его научить, — я вижу, как мама рвётся ко мне.
— Здесь его заметят. А там, в деревне, он сможет вырасти обычным ребёнком. Там никто не заметит, что с ним что-то не так, — папа гладит голову матери, прижимая её к себе. – Если он ещё раз что-нибудь подожжёт, то мы не сможем ему помочь.
Картинка сменяется. Вот мне семь. Я сижу возле дома, и жду, когда приедут родители. Сегодня суббота, они точно приедут.
Мне восемь. Я падаю с дерева в саду у бабушки, на которое взобрался, играя в разбойников. Руки в царапинах, коленки разбиты, один глаз залит кровью. Красное застилает, боль острыми иголками пронзает всего, я кричу, и тут со спины рвётся рубашка, выпуская на свободу что-то непонятное. От этого движения больно настолько, что пламя подымается изнутри, в носу и в горле становится жарко. Я открываю рот в крике, но тут прибегает бабушка.
— Всё хорошо, всё хорошо. Потерпи милый, вот увидишь, сейчас станет легче, — бабушка обнимает меня, успокаивая. Она достаёт платок и протирает мне лицо. Кровь идёт из раны над бровью. Теперь понятно, откуда у меня шрам. Ребёнок прижимается к женщине, ему становится легче, и пламя затихает. Крылья заново врастают в спину мальчика.
Мне десять лет. Мама держит меня за руку, папа ходит по комнате, хватаясь за голову. В воздухе чувствуется что-то густое и едкое. Трудно дышать. Я вижу, что маме страшно. Но не только ей. Отец тоже чего-то боится, но я не понимаю, чего. Это тот вечер, когда бабушки не стало. Не выдерживаю, и выныриваю из воспоминаний. Широко распахнутые глаза Айли смотрят на меня с удивлением.
— Я всё вспомнил. Я знаю, кто я.
Часть 1 - Часть 2 - Часть 3 - Часть 4 - Часть 5
_____________
© Автор: Варвара Лаптева
Опубликовано автором на сайте Литра.Онлайн.
Подпишитесь на наш канал , чтобы в вашей ленте ежедневно появлялись новые авторские произведения современных писателей!
_________________________