4 июля 1782 года родился Александр Бенкендорф. Боевой генерал, шеф жандармов и одновременно Главный начальник III отделения Собственной Его ИмператорскогоВеличества канцелярии (прообраз ФСБ).
Есть на свете имена и фамилии, навечно превратившиеся в понятия нарицательные. Моцарт — это музыка. Иуда — это предательство. Нерон — это психическое расстройство. Пеле — это футбол. Илья — это Муромец, то бишь богатырь и защитник. Суворов — это победа. Пушкин — это наше все. Бенкендорф — это...
Текст: Михаил Быков
Театральный режиссер и критик, директор Императорских театров с 1899 года князь Сергей Михайлович Волконский как-то заметил: "Отношение потомства к Бенкендорфу мне не кажется соответствующим справедливости. Посмотрите, как мой дед говорит о его "чистой душе" и "светлом уме". Ведь они же вместе служили, воевали, кутили. А что он говорит о чинах жандармского ведомства: "Как изгнанник, я должен сказать, что во все время моей ссылки голубой мундир был для нас не лицом преследования, а людьми, охранявшими и нас, и всех от преследования". Упомянутый дед — князь Сергей Григорьевич Волконский, генерал-майор в 24 года, герой Отечественной войны и Заграничных походов, участник событий декабря 1825-го, приговоренный к каторге по 1-му разряду и амнистированный только в 1856-м.
Конечно, можно сделать скидку на то, что внук одного из самых видных декабристов был одновременно и правнуком шефа жандармов, главы III Отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии генерала от кавалерии Александра Христофоровича Бенкендорфа. Того самого сатрапа, душителя свободы, отца-основателя жандармского корпуса, "разящей десницы" грозного и безжалостного монарха Николая I. Но правнук правнуком, а князя Сергея Григорьевича склонить ко лжи даже в Алексеевском равелине Петропавловской крепости не сумели. Стало быть, про "душу и ум" Бенкендорфа он говорил искренне. Можно, само собой, сослаться на то, что в молодости Серж и Алекс, как звали они друг друга, близко приятельствовали, воевали бок о бок, с лихой откровенностью спорили о судьбах Отечества. И в память о былом экс-каторжанин Волконский щадил репутацию почившего к тому времени в бозе товарища по "дням Александровым прекрасному началу". Но декабрь 1825 года и последовавшие за ним кандалы и рудник Благодатный не располагали к сантиментам. Не было бы в Бенкендорфе "чистого и светлого", князь бы так и сказал.
Как там булгаковский Воланд изрекал? "Вы, профессор, воля ваша, что-то нескладное придумали...". Похоже, эти слова в полной мере можно отнести к тем профессорам советской исторической школы, что приложили максимум усилий, дабы явить нам фигуру, олицетворяющую "мрачные годы русского имперского абсолютизма и крепостничества". Будь мнение Волконского уникальным, дискуссия вполне допустима. Но ведь в пользу своего гонителя высказывались многие участники восстания 1825 года. А уж люди, не соприкоснувшиеся с этим политическим кризисом, но знавшие Бенкендорфа по иным случаям, единодушно демонстрировали полную лояльность в адрес этого незаурядного господина. Мемуары самого Александра Христофоровича написаны так, что не остается сомнений: перед нами умный, наблюдательный, смелый и открытый человек.
МЛАДЫЕ ГОДЫ
Из записок графа Бенкендорфа: "Мой отец был другом великого князя Павла, а моя мать близко связана еще с детства с великой княгиней Марией. Эта двойная связь не могла нравиться императрице Екатерине, стремившейся расстроить малейшие пристрастия своего сына. Она выразила настойчивое желание, чтобы мой отец отправился служить в Молдавскую армию, находившуюся под командованием князя Потемкина, а некоторое время спустя отстранила от двора мою мать, которая навлекла на себя немилость и великого князя, старавшись вернуть его к чувствам нежности к супруге, в то время как его сердце принадлежало мадмуазель Нелидовой — фрейлине маленького роста, довольно некрасивой, но обладавшей гибким и живым умом".
Шел 1802 год. Только отчаянный человек мог начать свой дневник с такой многоговорящей фразы. Отмечать близость собственной семьи с недавно убитым заговорщиками императором Павлом I было небезопасно. Распространено мнение, будто сын Павла Александр, взойдя на трон, удалил от власти и от себя всех участников заговора против отца. На самом деле процесс удаления затянулся и коснулся далеко не всех сановников и офицеров, способствовавших перевороту. А уж в 1802 году почти все сохранились при троне и в гвардии. Отношения "великой княгини Марии", она же — вдовствующая императрица Мария Федоровна, и ее царственного сына Александра после гибели мужа радикально испортились. Так что любой намек на добрые связи со "старым двором" мог быть истолкован в Зимнем превратно. Наконец, не самая лестная характеристика фрейлины Екатерины Нелидовой, фаворитки Павла I. Много лет спустя, когда Бенкендорф был уже в полной силе, его государь и друг Николай Павлович в 1832 году завел долголетние отношения с другой фрейлиной — Варварой Нелидовой, приходившейся племянницей той Нелидовой, "павловской". Всякое злое слово, сказанное в адрес этого рода при Николае I после 1832 года, могло вызвать непредсказуемую реакцию. Однако шеф жандармов, прекрасно осведомленный о том, сколь популярна в его ведомстве "работа с чужими бумагами", ни одной строки из дневников не вымарал. Известно, что после смерти Александра Христофоровича Николай I внимательно прочитал все 35 тетрадей.
Остановиться столь подробно на строках, с которых начинаются мемуары Бенкендорфа, захотелось потому, что комментарий к ним позволяет дать довольно точную оценку характера Александра Христофоровича. И на следующих страницах он останется бесстрашным, откровенным и ироничным. Основания? Гены и воспитание, что ж еще? Да, и везение, пожалуй.
Александр Бенкендорф родился в 1782 году в Монбельяре, бывшем независимом графстве, а в то время — южной части Вюртембергского герцогства. Момент существенный. Его отец, премьер-майор Русской армии Христофор Бенкендорф, принадлежал к роду, получившему дворянство в середине XVII века из рук шведского короля. Есть и другая версия, согласно которой Бенкендорфы, потомки одного из рыцарей Тевтонского ордена, получившие в XIV веке земли в маркграфстве Бранденбург, в XVI веке перебрались в Лифляндию. Могли ли потомки рыцаря-тевтона не иметь дворянства — вопрос. Но суть в другом. К моменту рождения Александра род Бенкендорфов уже достойно зарекомендовал себя на службе Российскому государству. Еще в 1710 году, после присоединения Риги к России, Петр I принял на службу тамошнего бургомистра Иоганна фон Бенкендорфа и спустя одиннадцать лет назначил его вице-президентом Лифляндии. Однако ж истинной славы и самого высокого положения род Бенкендорфов достиг в лице самого Александра Христофоровича и еще позже — в лице Пауля Людвига Ганса Антона фон Бенкендорфа унд Гинденбурга. Да-да, генерал-фельдмаршала германской армии в Первой мировой войне и второго президента Германии. Он представлял немецкую ветвь рода.
По части генов не подвели и материнские предки. Шиллинги фон Капштат (Канштадт) — род баронский, древний, близкий к герцогам Вюртембергским. Настолько близкий, что автор биографии Бенкендорфа в серии ЖЗЛ Дмитрий Олейников берет на себя смелость повторить намек исследователя жизни государыни Марии Федоровны, историка Евгения Шумигорского, на то, что София Мария Доротея Августа Луиза Вюртембергская, будущая супруга Павла I, и Анна Юлиана Шиллинг фон Капштат, будущая мать Александра Бенкендорфа, — единокровные сестры. Намек, основанный на одном письме, в котором Анна Юлиана или Тилли, как называли ее в ближнем круге, обращается к вюртембергскому герцогу Фридриху Евгению "мой обожаемый папенька".
Может быть, в жилах шефа жандармов и текла кровь владетелей Вюртемберга, важнее другое: жена Павла и Тилли крепко дружили с младенчества. Этим частично объясняется место рождения Александра Бенкендорфа. В 1781 году под псевдонимами "графы Северные" в турне по Европе отправился будущий российский император Павел Петрович с супругой. Их сопровождала чета Бенкендорф: Христиан и Тилли. Во время турне и пришел срок появиться на свет их первенцу, названному в честь первенца великокняжеской четы Александром.
Детство и отрочество Саши ничем выдающимся не отмечены. Учился в пансионах, в частности знаменитом на весь Петербург пансионе иезуита аббата Николя. Погружаться в науки, по собственному признанию, не любил. Лидерство предпочитал доказывать иначе — в открытом бою. Первая дуэль случилась в 13 лет, да еще на саблях! Все шло к тому, что быть Бенкендорфу офицером.
МЕЖДУ МИРОМ И ВОЙНОЙ
Из записок графа Бенкендорфа: "Аббат Николь, не имевший особого желания присматривать за проказником, который более не учился и к тому же портил всю оставшуюся часть сборища, вверенного его заботам, сделал так, чтобы я поступил унтер-офицером в лейб-гвардии Семеновский полк. Это положение мне с первого взгляда не понравилось, и я не пользовался ни своей свободой, ни обществом моих новых товарищей. Я серьезно взялся за работу и с помощью одного хорошего учителя вскоре был в состоянии так хорошо рисовать, чтобы представить императору план острова Мальта. Это было в тот момент, когда император сделался великим магистром ордена, и все, что имело отношение к этому новому титулу, становилось его предпочтительным занятием. Он увидел этот план, и вскоре меня произвели в офицеры и назначили его флигель-адъютантом".
Годы службы во время царствования Павла Бенкендорф оценивает с пугающей откровенностью и глубоким скепсисом. Он отмечал, что каждый день, в который не падала опала на кого-нибудь из офицеров, воспринимался как праздник. Судя по всему, жизнь самого прапорщика-семеновца состояла из одних только праздников. За два года он дослужился до гвардейского поручика. Тому способствовал его добрый нрав и помощь зятя — начальника Военно-походной канцелярии Его Императорского Величества генерал-адъютанта графа Христофора Ливена, женатого на сестре Бенкендорфа Дарье.
После смерти Павла и с восшествием на престол его сына праздник грянул для всех. Что любопытно, полностью разделяя радость по случаю смены монарха, Александр весьма резко критиковал метод, которым воспользовались заговорщики. Этот штрих стоит запомнить.
В один прекрасный день молодого офицера навестило ощущение некоей бессмысленности происходящего с ним. Кутежи, интрижки, балы, романы... А что дальше?
В феврале 1802 года в Петербурге активизировался граф Спренгтпортен, швед, оказавшийся на русской службе еще при Екатерине Великой. На сей раз граф задумал совершить большое путешествие по России с целью изучения военно-стратегического положения ее окраин. В его команду были зачислены два молодых офицера — артиллерийский майор Ставицкий и гвардейский поручик Бенкендорф. А также художник Корнеев. Стоит заметить, что за два года экспедиция совершила истинный подвиг — сомнений нет. Петербург — Ладога — Рыбинск — Нижний Новгород — Казань — Оренбург — Екатеринбург — Тобольск — Березов — Омск — Усть-Каменогорск — Семипалатинск — Иркутск — Нерчинск — Якутск... Это только первая часть путешествия. Время от времени члены экспедиции разъезжались по разным маршрутам. Так, Бенкендорф изучал Якутию самостоятельно. По прошествии года Спренгтпортен отправил его в столицу с промежуточным докладом. Но, проведя в Петербурге три недели, поручик вернулся в состав экспедиции. Теперь — на Кавказ. Затем были Новороссия, Крым и... остров Корфу, находившийся тогда под протекторатом России. В отличие от других подобных экспедиций результаты работы группы Спренгтпортена были полностью засекречены.
Любопытный штрих: в 1803 году Бенкендорф успел приобрести боевой опыт. Когда экспедиция работала на Кавказе, он испросил разрешения у ее начальника отправиться на несколько месяцев в Грузию, где записался волонтером в Кавказский корпус генерала Павла Цицианова, который наводил порядок в недавно присоединенных к России закавказских землях. Желание сменить рутину путешествия на боевые будни спровоцировал в Бенкендорфе его знакомец по Петербургу поручик-преображенец граф Михаил Воронцов, с которым они встретились в Астрахани. Впоследствии генерал-фельдмаршал, кавказский наместник, губернатор Новороссии и Бессарабии. Их дружба, родившаяся в боях на Кавказе, длилась до кончины Бенкендорфа в 1844 году.
Стычки, в которых молодые офицеры отличались храбростью и даже безрассудством, были жаркие. Боевое крещение под Владикавказом, первое серьезное сражение с персами под Гянджой, бой с лезгинами у реки Алазань. Воронцов остался воевать дальше, а Бенкендорфу, награжденному двумя орденами — Святой Анны 4-й степени и Святого Владимира 4-й степени, — было велено вернуться в состав экспедиции Спренгтпортена.
Уже на Корфу, когда миссия была выполнена, Бенкендорф оказался востребован в качестве офицера. Командующий русским корпусом на Ионических островах генерал Роман Анреп поручил ему формирование так называемого Албанского батальона, по сути — крупного партизанского отряда из местных жителей. Спустя несколько лет этот бесценный опыт пригодился Бенкендорфу в Отечественной войне 1812 года. Другой опыт — роман с первой красавицей Корфу, вдовствующей госпожой Армани — ничему нашего героя не научил. Как, впрочем, и прежние романтические приключения, в Костроме ли, в Якутске ли, в Тобольске ли. Интрига закончилась его высылкой в Петербург.
ИЗГНАНИЕ НЕПРИЯТЕЛЯ
Из записок графа Бенкендорфа: "10 октября 1812 г. мы вступили в эту древнюю столицу, которая еще вся окутана дымом. Едва могли мы проложить себе дорогу через трупы людей и животных. Развалины и пепел загромождали все улицы; одни только разграбленные и совершенно почерневшие от дыма церкви служили печальными ориентирами среди этого необъятного опустошения. Заблудившиеся французы бродили по Москве и становились жертвами толпы крестьян, которые со всех сторон стекались в этот несчастный город".
Но прежде, чем Наполеон добрался до пределов России, Бенкендорфу пришлось встретиться с его офицерами и солдатами на поле боя неоднократно. Впервые это случилось в декабре 1806 года западнее городка Чарново на реке Нарев. Апофеозом кампании стало сражение при Прейсиш-Эйлау в Восточной Пруссии в феврале 1807 года. Бенкендорфу эта кровавая битва, завершившаяся вничью, принесла орден Святой Анны 2-й степени и сразу два чина: капитана и спустя три недели — полковника. А также — весьма прохладное отношение при дворе, так как, в отличие от других посланцев из армии в столицу, он докладывал не о мнимом разгроме Бонапарта, а о трудностях идущей войны и тяжелых потерях. Отчасти этим объясняется его новое назначение — быть при посланнике во Франции графе Петре Толстом. Довольно скоро выяснилось, что назначение графа послом было крайне неудачным, и Бенкендорф вернулся в Петербург. Да не один. А с популярнейшей актрисой Парижа мадам Жорж, имевшей некоторые отношения с самим французским императором. История их любви — приключенческий роман, в котором было все: от похищения из-под бдительного ока главы наполеоновского МВД Жозефа Фуше до свадьбы возлюбленной с также бежавшим из Франции танцовщиком Дюпором.
Утешением Бенкендорфу могли стать его военные успехи. Он отличился в 1811 году в сражении при Рущуке во время очередной русско-турецкой войны и был пожалован орденом Святого Георгия 4-й степени. Чугуевские уланы под его командой провели блистательную атаку, после которой русские войска нанесли туркам тяжелое поражение. Победа Кутузова и его армии под Рущуком привела к тому, что в 1812 году России не пришлось воевать на два фронта.
А Отечественная война началась для Александра Христофоровича недалеко от границы, рядом с Вильной, где в собственном поместье давал бал герой Прейсиш-Эйлау генерал Леонтий Беннигсен. Прямо с бала флигель-адъютант Бенкендорф отправился с пакетом от императора Александра к командующему 2-й армией генералу Петру Багратиону.
Еще перед битвой за Смоленск в середине августа Бенкендорф поступил в распоряжение генерала Федора Винценгероде, командира первого партизанского отряда в Отечественную войну 1812 года. Тогда их называли "летучими", а группу Винценгероде — аж "летучим корпусом", так как он был сформирован из кавалерийского и четырех иррегулярных (казаки и калмыки) полков и насчитывал более 2 тысяч сабель. Во время отступления Русской армии к Москве корпус отличился в нескольких крупных стычках с французами до Бородина — под Велижем и Витебском и после — под Рузой и Звенигородом. Одну из главных ролей в этих боях играл произведенный в генерал-майоры Бенкендорф, правая рука Винценгероде, командовавший когда малым отрядом, когда целой казачьей бригадой. Большую пользу принесли действия корпуса и в день Бородина. Находясь верстах в 30 севернее, конные отряды прикрыли фланг и не позволили частям корпуса принца Богарне обойти русских и первыми оказаться у границ Москвы.
В какой-то степени востребованные судьбой позже навыки конспиративной, разведывательной и агентурной работы пришли к Бенкендорфу именно на Отечественной войне. Не обучись им будущий глава жандармов в лесах Смоленщины и Подмосковья, его скромный отряд был бы уничтожен многократно превосходящими силами французов. Кроме того, в те дни Бенкендорфа выгодно отличало отношение к крестьянам, взявшим — не без его помощи — оружие в руки. Когда француз побежал назад к Неману, Александр Христофорович получил приказ разоружить крестьянские отряды и группы и... наказать воинов-крепостных. Он категорически воспротивился этой затее. Вернуть оружие — это понятно, но подвергать наказанию за желание защитить Родину?!
Боевой генерал, прошедший три войны и воевавший на четвертой, должен был, казалось, загрубеть сердцем и не обращать внимания на всякую сентиментальную ерунду. Не исключено, что врожденная любвеобильность, в которой Александр Христофорович без стеснения признавался в своих записках, сохраняла в его душе мягкость, чувство такта, повышенную внимательность к людям. Так случилось, что его отряд первым вступил в оставленную французами Москву. Волей-неволей Бенкендорф сделался и ее первым комендантом. О чем думал генерал? Увидев разоренные неприятелем храмы Кремля с оскверненными реликвиями, прежде всего о том, чтобы избавить православный люд, возвращавшийся в столицу, от коллективной духовной муки. Храмы были опечатаны и взяты под караул. А еще новоиспеченный комендант думал о том, чем накормить тысячи раненых французов, оставленных в городе...
Вместе с другими Бенкендорф гнал остатки Великой армии к границе. А в 1813-м в качестве командира отдельного "летучего отряда" эту границу пересек. Воевал много: в Пруссии, Саксонии, Голландии, Бельгии, Франции. Брал Берлин, сражался в Битве народов под Лейпцигом, освобождал Амстердам. За победный бой под селением Темпельберг на Одере был удостоен ордена Святого Георгия 3-й степени. В той схватке, имея под рукой около 1000 всадников, Бенкендорф разгромил конно-егерский полк противника, взяв 800 пленных. Всего за подвиги в Заграничных походах 1813–1814 годов Александр Христофорович получил 11 российских и иностранных наград.
А после победы началась рутинная служба в войсках: командиром бригады 1-й уланской дивизии в Витебске, потом — 2-й драгунской дивизии в Полтавской губернии. Одна радость: как-то на балу в Харькове Бенкендорф встретил новую любовь, которая подвигла 35-летнего генерала к женитьбе. Избранницей стала вдова погибшего в 1812 году генерала Бибикова — Елизавета Андреевна, по рождению принадлежавшая к старинному польскому дворянскому роду. Благословение на брак было дано всеми заинтересованными лицами, в том числе императором Александром. Особое удовольствие выразила вдовствующая императрица Мария Федоровна, не оставлявшая забот о судьбе сына своих самых близких друзей — Христофора и Тилли Бенкендорф. Двух дочерей от прежнего брака Бибиковой генерал признал официально и, как свидетельствовали современники, воспитывал их с такой же любовью, как и детей собственных.
ЖАНДАРМ ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА
Женитьба благотворно сказалась и на карьере Бенкендорфа. По просьбе Марии Федоровны генерала выдернули из провинции и назначили — ни много ни мало — начальником штаба Гвардейского корпуса. Таким образом, он оказался в эпицентре событий, предшествовавших восстанию на Сенатской площади 1825 года. В конце царствования императора Александра в офицерской среде, особенно в гвардии, было неспокойно. Слухи о революционных настроениях, о тайных обществах циркулировали по столице и секретом для двора не являлись. Не были они тайной и для Бенкендорфа. Контроль за дисциплиной, а также за состоянием умов в гвардии являлся прямой обязанностью начальника штаба. Вероятно, в эти годы, особенно после нашумевшей "Семеновской истории", когда в 1820 году весь личный состав лейб-гвардии Семеновского полка, любимейшего полка царя, выступил против бессмысленной жестокости и убийственной муштры, инициированной командиром части Шварцем, Бенкендорф пришел к пониманию, что государству необходимо некое силовое ведомство, отвечающее за внутреннюю политическую безопасность. Для начала — в армии. Можно сказать, что первым его внештатным сотрудником стал библиотекарь Гвардейского штаба и правитель канцелярии Комитета о раненых Михаил Грибовский. Сам член Коренной управы Союза благоденствия, он в 1821 году составил записку о тайных обществах, которую передал Бенкендорфу. Тот, в свою очередь, отправил материалы государю, который оставил их без внимания.Неизвестный художник. Приемная графа А.Х. Бенкендорфа. Конец 1820-х годов
Конечным результатом всех этих событий стало назначение теперь уже генерал-лейтенанта Бенкендорфа командиром 1-й гвардейской кавалерийской дивизии. Формальное понижение в должности компенсировалось новым чином, денежной премией и спецификой должности. Теперь Александру Христофоровичу подчинялась офицерская кавалерийская элита гвардии напрямую.
Свидетельством тому, что опытный боевой командир и способный администратор не утерял былой храбрости, стало его поведение во время знаменитого наводнения в ноябре 1824 года. Генерал лично занимался спасением людей в водах обезумевшей Невы. Его гражданский подвиг отражен Пушкиным в поэме "Медный всадник".
Последнее обращение Бенкендорфа к Александру I по поводу назревающего общественного конфликта — в канун отъезда того в Таганрог, город, из которого царь живым не вернулся. Генерал на сей раз обошелся без подробностей, лишь молил императора о возможности изложить накопившиеся мысли и соображения. Александр ответить не успел.
За него в течение многих лет отвечал младший брат — император Николай I. Отвечал доверием и дружбой. Их отношения начались задолго до вступления Николая на престол. Очевидная преданность Бенкендорфа и престолу, и Отечеству, не делавшего между этими понятиями никаких различий, его поведение 14 декабря 1825 года, наконец, его управленческий опыт и внятные представления о том, как должна работать система государственной безопасности, привели к тому, что в 1826 году он эту систему и создал, и возглавил. На этом посту Бенкендорфу пришлось заниматься делом декабристов, предотвращать бунты, выявлять особо энергичных друзей-иностранцев, курировать культурную и интеллектуальную элиту страны, наблюдать за "пятой колонной", как сказали бы сейчас... В общем, решать все те проблемы, что связаны с госбезопасностью. Каким-то образом генерал умудрялся совмещать эти жесткие по своей природе функции с пониманием, что надо помочь Гоголю, поспособствовать Чаадаеву, вернуть в лейб-гусары Лермонтова, пригласить в собственное имение Фалль Тютчева погостить, отписать добрый совет Пушкину. А еще — до конца дней нежно и трепетно относиться к женщинам, что свойственно только добрым натурам. Не случайно после кончины графа Александра Христофоровича Николай I велел внести в некролог: "Он меня ни с кем не поссорил, а со многими помирил".
Как-то в экспозиции Эрмитажа в здании Главного штаба на Дворцовой площади один высокий чин ФСБ застыл перед портретом Бенкендорфа. В недоумении. Мол, как так? Не сразу удалось убедить генерала в том, что перед ним — отец-основатель организации, в которой он служит. Дзержинский как-то привычнее. Еще труднее генералу оказалось поверить, что в 1841 году личный состав "николаевского ФСБ" — III Отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии — состоял из... 28 человек. А в жандармском корпусе при Бенкендорфе служило 4278. И ведь более или менее справлялись.
* * *
Из записок графа Бенкендорфа: "К удовольствию жителей древней столицы России император решил провести в Москве свой день рождения 6 декабря. Никогда еще перед дворцом не было такого огромного стечения народа, казалось, что каждый горожанин пришел поздравить своего государя. Вечером по дороге на бал на празднично освещенных улицах и площадях его ожидали толпы людей, кричавших "Ура!" в его честь. Этот возглас был тысячекратно повторен людьми, провожавшими его от Кремля до Зала дворянского собрания".
