Довольно быстро я попривыкла к цирковым лошадям, научилась безбоязненно к ним заходить, одевать уздечку, седлать, чистить, мыть.
Мыть лошадей, особенно летом в жару – это удовольствие. Раздеваешься до купальника и ведешь лошадку в душ для животных, там чистишь его щеткой и одновременно поливаешь из шланга теплой водой. Лошади любят эту процедуру. Заодно и сама помоешься.
Рабочий день складывался так: утром с 7 до 11 репетиция, потом моем или чистим лошадей, потом поим и кормим, потом они отдыхают до вечернего представления. Перед представлением одеваем нарядную сбрую для выступлений, «выгуливаем» их, чтоб покакали ( а то неэстетично, когда лошади какают на манеже), выводим к манежу, после выступления ловим их, несущихся с манежа за кулисы, и ведем в конюшню. Снимаем сбрую, ставим в денники. Поим водой. Все. Кормежкой и уборкой занимается дежурный конюх. Дежурства по 8 часов по скользящему графику круглосуточно.
Первый сезон в Минске мы работали с программой артистов из социалистических стран. Болгарские гимнасты, румынские канатоходцы, поляки с дрессированными собачками, еще кто-то, ну и наших номеров было до кучи. К одной нашей девушке-конюху приехала 16-летняя сестра с русского Севера, из маленького городка. Надо сказать, родственников в цирковую гостиницу селили без проблем в таких случаях.
Так вот у Лены – так звали юную миловидную провинциалку – завязался роман с 20-летним болгарским гимнастом. И все подробности она вываливала на меня, как на старшую подругу (почему-то сестре она не доверялась) . Златокудрый болгарин Данчо был мастер охмурения, и быстро влюбил в себя неопытную девчонку. Он пытался склонить ее к сексу, на что русская школьница начала 80-х годов 20 века ответила, что она не блядь. Данчо прекрасно знал не только литературный русский язык, поэтому возразил, что бляди – это те, которые со всеми без разбора, а он влюблен в Лену, и что плохого в том, что он хочет ее нежности? Но русские не сдаются, и Лена так и уехала в свой северный город девственницей, правда, познавшая прелесть первых поцелуев и объятий.
Другой запомнившийся персонаж в этой программе – румынский канатоходец - рослый, широкоплечий, похожий на Гойко Митича (был такой популярный актер, игравший в ГДР-овских фильмах-вестернах героических индейцев), только еще эффектнее. Он повадился ежедневно водить к себе в номер доверчивых минчанок разного возраста и разной степени привлекательности. Причем никогда не повторялся. А так как в социалистические времена в гостиницах блюли нравственность, вахтерши перестали пускать его с девушками даже днем. «Не положено!». Бабули на вахте были грозные. Тогда этот румынский Казанова просил кого-нибудь из нас завести девушек в гостиницу, будто к себе. И потом провожать их к нему. Должна сказать, что кроме внешней красоты в этом 25-летнем парне не было более ничего, он был простоват и туповат при более внимательном знакомстве. Он мне напоминает нынешних турецких мачо на курортах, выучивших пару русских прочувствованных фраз для простодушных туристок с целью быстрейшего решения своих физиологических проблем.
.Второй сезон мы работали с лилипутами. Такая же программа, как у «больших», но выполняемая «маленькими» - и фокусы, и гимнастика, и эксцентрика, и клоуны. Среди лилипутов были как семейные пары, так и холостяки. Женщины ходили все на громадных каблучищах, очень ярко красились, многие курили. Холостяки-лиллипуты вовсю пытались нас, молодых девах, закадрить. Приходили в гости с вином, устраивали танцы и всячески строили глазки. При их внешности 5-летних детей это было как-то.... ну в общем, нам это казалось противоестественным.
В новогоднюю ночь меня поставилм дежурить на конюшне. 31 декабря вечером , когда я вошла в цирк, дедушки-вахтеры и дежурный электрик предупредили, что ждут меня в 23.00 для отмечания праздника. И мы с ними славно посидели, попили шампанского и водки, покушали всяких вкусностей, и я даже потанцевала со всеми по очереди. Время от времени бегала на конюшню проверять, все ли в порядке и убирать конские какашки. Часа в 4 ночи, когда деды завалились-таки спать, мне захотелось глянуть хоть одним глазком, как цирковые отмечают новый год. Накинув пальто, сбегала в гостиницу. На втором этаже в холле танцевали пьяные лилипуты, а среди них двухметровым гулливером возвышался ассистент воздушных гимнастов. Сюр.