У проекта Tezos, собравшего на ICO 232 млн. $., проблемы. Идеологи предъявляют претензии фонду, который должен был создать блокчейн-платформу, руководитель фонда уволен, 65 млн. $ потрачено. Кейтлин Маккафри и Артур Брейтман пытаются спасти проект.
- В первом действии Кейтлин Маккафри и Артур Брейтман – создатели компании, знакомятся с Йоханом Геверсом из Monetas и запускают ICO в Швейцарии.
- Во втором действии – о том, что пошло не так.
- В заключительном – последние события и диалоги, то, что поможет понять нам, что происходит внутри проекта сейчас.
Публикуем перевод третьей части материала Wired от начала до конца без адаптации.
Оригинал: wired.com
Выход из сложившегося тупика еще не означал, что впереди у Tezos было светлое будущее. Все иски были объединены в один и выбран главный истец. Но сети все еще предстояло появиться на свет и, к сожалению, слишком длительная задержка означала высокую конкуренцию. Когда в 2014 году появилась первая документация про Tezos, никто не задумывался о необходимости инструментов управления в платформах. Теперь же все только об этом и говорили.
Другой плохой новостью было то, что в конце февраля глава Комиссии по ценным бумагам и биржам Джей Клейтон заявил, что, по его мнению, все проекты ICO являлись продажей незарегистрированных ценных бумаг. Он включил в этот список и Ethereum. О давней мечте – что централизованная организация может продавать еще не существующие токены, исходя из предпосылки об отложенной децентрализации – можно было навсегда забыть. Между тем общий рынок ICO в первом квартале 2018 года, по некоторым оценкам, превысил 6 млрд $. Один из профессоров Массачусетского технологического института приводил оценки, что до четверти этой суммы могли осесть в руках мошенников.
Артур проводил весну в Париже, уделяя все свое время международной команде разработчиков ПО, которых он собрал из научной и университетской среды – атмосфера напоминала семинар для научных сотрудников, недавно защитивших свои диссертации. Если повезет, до конца лета платформа наконец появится. Кейтлин навещала Артура в Париже в перерывах между своими выступлениями на конференциях и встречами с потенциальными клиентами в Сингапуре, Гонконге, Сан-Франциско, Лондоне и Берлине. Страх, который они испытывали весь прошлый год, добавил резкости в их нежные отношения. Кейтлин подтрунивала над Артуром за заказанный им в баре джин с толстым слоем растаявшего зефира, а Артур посмеивался над ужасным французским Кейтлин. Из-за недостатка мебели их небольшая квартира была похожа на арендованную через Airbnb. Единственным сохранившимся свидетельством конфликта был кусок бумаги в клетку с нарисованным шариковой ручкой слоном Бабаром (персонаж французских книг для детей): этот рисунок висел над головой Артура во время его видео-обращения, размещенного в сети Reddit, с намеком на ту самую проблему, которую все предпочитают игнорировать («слона-то я и не заметил»).
В конце марта Кейтлин предстояло еще одно выступление на конференции, на этот раз в Цюрихе. Артур не сходил с ума от мысли о том, что Кейтлин будет там одна и без защиты. Многие ассоциируют Швейцарию с шоколадом, часами и нейтралитетом, но горная конфедерация была не особенно дружелюбной к Брейтманам. Я (Гидеон Льюис-Краус, автор статьи Wired – прим.ред.) в любом случае собирался в Швейцарию, чтобы попробовать встретиться с Геверсом и юристами из ММЕ в Цуге, поэтому поехал вместе с Кейтлин. На мою просьбу о встрече Геверс ответил, что сейчас «очень занят по работе», но разрешил связаться с ним через месяц, после чего вообще перестал отвечать. ММЕ никак не отреагировали на мой запрос.
В поезде в Цюрих Кейтлин пыталась сконцентрироваться на других мыслях. Но не могла ничего поделать и продолжала размышлять на тему того, как система, которая задумывалась ими как способная подтверждать и наделять доверием членов сообщества да еще и в глобальном масштабе, споткнулась об их собственную неспособность положиться на одного отдельно взятого человека. Порой они трактовали события прошлого года в конспирологических терминах – не в силу сбивчивости мыслей, а как раз из-за их кристальной ясности. Наличие заговора казалось логичным. Одна из идей, вокруг которой сформировалось блокчейн-сообщество заключалась в том, что все поведение человека можно было интерпретировать как рациональное преследование корыстных интересов, а факт неспособности их модели учесть мотивацию Геверса был крайне настораживающим.
Конференция проходила в двух остановках от центра Цюриха в громоздком черном здании под названием Samsung Hall. Если бы вы дали письменное определение ночного клуба скучнейшим представителям какой-нибудь инопланетной цивилизации, то результат бы выглядел примерно так же. Кейтлин, отчаянно маневрируя, пробиралась сквозь желавших познакомиться или посплетничать пройдох с бейджами.
Вдруг она остановилась. «Так, – сказала она, неубедительно засмеявшись. – Здесь Том Густинис, подручный Йохана».
Густинис одарил Кейтлин широкой улыбкой и неспешной и уверенной походкой подошел к ней. Очень высокий и широкоплечий с сединой в светлых волосах, частично закрывавших его глаза, он излучал недюжинную энергию. Он наигранно тепло поприветствовал ее. Она ответила сдержанно вежливо, представила нас друг другу, и тут же, извинившись, оставила нас одних. Густинис выглядел немного обиженным на это.
Мы стояли за высоким, шатающимся фуршетным столом и непринужденно болтали на близкую нам тему – мы оба выросли в Нью-Джерси. Когда я спросил его о Tezos, он, нахмурившись, заговорил отстраненным тоном государственного деятеля в преклонном возрасте. По его словам, после всего того, что произошло, эпоха ICO-индустрии теперь делилась на «до Tezos и после Tezos». Его собственная оценка была размытой и сдержанной: «Сроки проекта затянулись, и возможно, без причины. Проект можно было реализовать без всякого шума». Он попытался сгладить конфликт. «После всего множества раз, когда Кейтлин и Артур не давали мне слова, я не перестаю повторять одно и то же: все началось как недопонимание, а потом в дело вмешалось эго. Она не очень была рада меня сейчас видеть, но я не сделал ничего против Брейтманов». Он ввязался во всю историю лишь потому, что слово «блокчейн» звучало гораздо более вдохновляюще, чем «банковский бизнес».
Его версия если и была немного обтекаемой, казалось правдоподобной: «Послушайте, я консервативный парень из мира бухгалтерского учета, прошел все ступеньки карьерной лестницы в UBS. Я был изумлен тем, как все это сообщество анархо-капиталистов собиралось «раскулачивать» друг друга».
Он замолчал, чтобы подвести итог: «Все началось с недопонимания в фундаментальных вопросах, и я не согласен с Йоханом. И в этом я сильно симпатизирую Брейтманам. Но, возможно, это слишком скучная для вас история».
Двое из какого-то блокчейн-стартапа подошли к нам и стали навязчиво пытаться завязать знакомство, я извинился и отошел в сторону. Сквозь всю эту деловую толпу я увидел Кейтлин в другом конце помещения, которая, прислонившись спиной к стене, редактировала текст своего выступления. Возможно, все это действительно было лишь банальной размолвкой. Но как ни крути, для Геверса последствия всей ситуации были очевидны – на прошлой неделе в материале Financial Times его процитировали как эксперта в области эмиссии токенов. Для Артура как минимум формальные последствия за продвижение Tezos в период работы в Morgan Stanley уже наступили: в апреле регулятор финансовой отрасли FINRA отстранил его на два года от работы с членами организации.
Спустя несколько минут Густинис опять появился. Кейтлин выдавила из себя второе приветствие, даже не подняв глаза. Его беззаботная реплика не была адресована кому-то конкретно: «Кто станет Илоном Маском блокчейна?» Кейтлин продолжала его игнорировать, пока вовсе не ушла слушать очередное выступление.
Я хотел было последовать ее примеру, но неожиданно погрустневший Густинис накинулся на меня с обвинениями: «Так-так, теперь ясно, что тут происходит – от одного пацана к другому».
Он говорил, медленно наклоняясь в мою сторону, пока его тяжелая фигура не стала довлеть надо мной. (Густинис это отрицает, заявляя, что он просто высокий). «Это что получается, ты тут проводишь время в ее компании? Я теперь понял, что происходит».
Я сказал, что аккредитован на конференцию как представитель СМИ, но Густинис лишь ухмыльнулся: «Ну, я расскажу людям то, как это выглядело со стороны для меня». Он резко развернулся, чтобы уйти восвояси. Когда я начал было что-то бормотать в ответ, он так же резко развернулся обратно и положил свои ладони на высокий шатающийся стол: «Я не понял, ты хочешь, чтобы я выразился более конкретно, парниша?»
После этого он ушел. Впоследствии Густинис вежливо извинился за тот инцидент. Как мы оба негласно признали, с этой многострадальной крипто-утопией с ее постоянным недоверием и готовностью к любому повороту, а также страхом, неопределенностью и сомнениями, было нечто, что даже сейчас делало из в остальном благоразумных людей настоящих параноиков.
Я сказал, что, конечно, простил его, но в тот момент я вошел в темный зал на грани паники. На сцене организатор конференции беседовал с четырьмя швейцарцами в костюмах. На закрепленном за ними экране их лица выглядели огромными и налитыми. Я написал Кейтлин сообщение, что думаю, Густинис пытался меня напугать. Когда я нашел ее в аудитории, она лишь кивнула и вроде бы даже улыбнулась.
Адвокат на сцене в облегающей жилетке говорил о необходимости надлежащего регулирующего органа в отрасли: «Мы избавим вас от страха, – сказал он и продолжил, – наша работа говорить вам: «Не бойтесь!»
Как вам история Tezos? Ставьте лайки, если хотите больше переводов значимых статей с английского языка. Оставляйте комментарии!