Читайте Главу 1, Главу 2, Главу 3, Главу 4, Главу 5, Главу 6, Главу 7, Главу 8 романа "Ночь, чтобы проснуться" в нашем журнале.
Автор: Валерия Горбачева
- Прекрати, в самом деле! – я не злюсь, я смеюсь, - Сережка, мой однокурсник, мы дружим нашей институтской компанией уже десять лет! А если и институт считать, так даже пятнадцать! Да, в общем, не о нем даже речь-то….
- Ах, не о нем? – Эльнар чуть ли не всплескивает руками, - а я-то думал, какой наглец! А он, оказывается, хороший парень….
- Хороший, - подтверждаю я. – Он сразу откликнулся, но пришел не один, а со своим другом, ну, одному же тяжело и неудобно, а из меня помощница-то еще та…, - я вижу, как ухмыляется Эльнар, дескать, да уж, из женщин помощницы и правда еще те….
- Друга звали Владимир. Он с Сергеем работает вместе. Я его тогда первый раз увидела. Сильный он – просто невероятно. Не очень высокий, но сильный… для него мебель, что детские игрушки.
Они довольно быстро и ловко передвинули тогда у меня всю мебель, освобождая место для оклейки обоев. Я накормила их обедом, мы мило поболтали о всякой ерунде: Володя оказался не только сильным, но и разговорчивым. В общем, все было здорово. Потом они попрощались и ушли. Была пятница. Вечер. Я не стала разводиться с обоями на ночь, решив, что завтра с утра пораньше и начну. И вымыв посуду, улеглась спать. Если честно, то Володя понравился мне сразу, и вечером, лежа в кровати, я вспоминала наши разговоры и все удивлялась, какой он силач. А утром, когда я еще даже не завтракала, а еще слонялась по квартире, открывая форточки и дожидаясь, пока закипит чайник, раздался звонок в дверь. Удивившись, кто бы это мог быть в такую рань да еще в субботу, я, как была в одной футболке, правда довольно длинной, вроде ночнушки, открыла дверь. На пороге стоял Володя.
«Привет! – сказал он весело, - ты спишь еще, что ли? Я думал, тут вовсю работа кипит. Опоздать надеялся» - «Почему надеялся опоздать?» – я продолжала стоять истуканом, даже не пригласив его войти. «Ну, думал, приду, вроде бы помочь, типа, хороший, а уже все сделано. И работать не нужно и заботу проявил» – Володя улыбнулся и, не дождавшись разрешения, вошел в квартиру и сам захлопнул дверь. Я продолжала стоять. Тогда он подошел ко мне, посмотрел на меня и, подхватив на руки, понес в комнату. На неприбранную еще постель.
- Эй, детка, - Эльнар смотрит на меня удивленно. Даже нет, он не удивлен, он потрясен, - это ты сейчас про кого рассказываешь? Про себя?
- Ну да, - я краснею, - я не знаю, что на меня тогда нашло. Но я даже не сопротивлялась. И обои мы в тот день так и не поклеили.
- Я думаю, - насмешливо тянет Эльнар. – это когда случилось-то? Тебе сколько лет было?
- Это было два года назад.
Эльнар потрясенно молчит. Потом осторожно спрашивает:
- Он был первый?
- Да. – Я даже не понимаю, почему я все это рассказываю и отвечаю на такие, в общем-то, интимные вопросы. Я не понимаю, как он может так вести разговор, так задавать эти самые интимные вопросы, что я отвечаю. Но факт остается фактом. Я отвечаю.
- Кошмар какой, - как будто про себя бормочет Эльнар. И я не понимаю, о чем это он: то ли о том, что я так легкомысленно себя повела, то ли о том, что первый мужчина у меня был в тридцать лет.
- Ну, а дальше что? – после небольшой паузы, во время которой я вспоминала, а он удивленно качал головой, спрашивает Эльнар. – Что потом? Обои он помог тебе поклеить? Или самой пришлось?
- Помог, - киваю я головой, - он вообще-то не лентяй был и не болван. В воскресенье и поклеили. Вдвоем быстро.
- У тебя прям тоска какая-то в голосе, - чуть насмешливо произносит Эльнар, - любишь его до сих пор, что ли? А как же твой сугубо положительный Андрей?
Почему-то я не обижаюсь.
- Нет, любовь не при чем, просто вдвоем и правда же все быстрее. А насчет любви, - я задумываюсь, - может, и любила его, но если совсем-совсем честно, то я не знаю.
Я поднимаю глаза на Эльнара. Сказать ему всю правду? Рассказать, как плакала, как семью хотела, детей? Он смотрит на меня ласково и внимательно. Его глаза совсем рядом и в них нет насмешки, нет даже любопытства – только внимание и сочувствие. Мне хочется рассказать. А кому я еще когда теперь расскажу? Я никогда никому не рассказывала о том, что пережила тогда, даже Насте. И может быть у Эльнара этот интерес - всего лишь профессионально поставленная игра – ведь он же журналист, ему положено уметь разговорить человека, ну и пусть. Но мне-то, мне-то хочется рассказать. Разве я не могу этого сделать сейчас? Я еще раз вопросительно гляжу в глаза Эльнара. И вижу ответ: можешь.
- Володя приходил ко мне по выходным. Говорил, что на неделе очень устает на работе. Я верила, конечно. И еще он никогда не оставался ночевать. Тогда я не придала этому значения. Тем более что он как-то невзначай показал мне свой паспорт, дескать, не сомневайся, я не женат. Я думала, что выйду за него замуж. – Я чуть виновато улыбаюсь, - понимаешь, я хотела семью, детей. Наверное, мужчины это чувствуют и пугаются, но поверь, я никогда не говорила ему этого. Никогда!
Эльнар осторожно берет меня за руку и чуть поглаживает, успокойся, мол, я верю.
- Но я думала об этом. И ждала, когда он догадается. Мы почти год встречались.
- А почему не сказала ему, что ты хочешь детей?
- Ну какие же ты глупости говоришь, Эльнар! – я возмущенно гляжу на него, - разве может женщина делать предложение мужчине?
- А чего такого? В конце концов, можно же не впрямую, а намекнуть.
- Не знаю, - довольно раздраженно говорю я, - я не хотела принуждать его ни к чему. И хорошо сделала.
- Почему?
- Потому что однажды ко мне в гости пришел Сережка. – Я замолкаю, с трудом справляясь с подступившими вдруг слезами. Надо же, столько времени прошло, а я все плачу, как вспомню этот разговор.
- Сережка – это однокурсник, который вас познакомил?
- Да. И он мне все рассказал. Оказывается, Володя уже давно живет вместе с одной нашей подругой, тоже из институтской компании. Они живут вместе, то есть как муж и жена, совместное хозяйство то есть у них. И они собираются оформить свои отношения, потому что Катя ждет ребенка.
Я отворачиваюсь, вытирая слезы:
- Я думала, я умру со стыда. Сергей – хороший друг. Он пришел мне все это сказать, как только узнал, что этот подонок ходит и ко мне. А потом мы узнали, что он еще и на работе ходил к одной женщине, в это же время.
- Какой активный! – Эльнар не смеется, нет, но он удивительно спокоен. Неожиданно он снова притягивает меня за плечи, но жест этот дружеский, и я покорно кладу голову к нему на плечо:
- Не плачь, Леныч, - он говорит совершенно спокойно, - тебе просто не повезло.
- Может, наоборот, повезло? – я чуть шмыгаю носом. – Вовремя все закончилось. Не увязла по самую макушку.
- Ты бы и не увязла, у тебя интуиция сильно развита, подсознательное что-то. Ты не понимаешь, что делаешь, но делаешь все правильно.
- А потом он еще сказал, что я скучная, - окончательно решившись говорить всю правду, добавляю я.
- Конечно, скучная, - неожиданно соглашается Эльнар, - ни тебе требований, ни скандалов, ни даже сильного чувства.
Я поднимаю голову от мужского плеча и заглядываю в его лицо:
- Ты смеешься?
- Нет, - Эльнар качает головой, - я же говорил тебе, ты как будто спишь всю дорогу.
- Я не сплю, - почему-то кладя голову обратно ему на плечо, говорю я.
- Сейчас не спишь, - я слышу, как он усмехается, - так сейчас с тобой и не скучно.
- Вот спасибо, - бормочу я.
- Да, пожалуйста, приходите еще. – Эльнар усмехается, чуть поглаживая мне плечо. От этого обычного, почти машинального движения мне вдруг становится жарко. А может, я разволновалась, вспоминая события годичной давности, не знаю, но вместо озноба и слез, мне становится жарко. Я хочу чуть отодвинуться от Эльнара, но не успеваю. Потому что его губы, скользнув по моему виску, и коснувшись мимоходом щеки, прильнули к моим. На этот раз я не вырываюсь, но я успеваю прошептать:
- Что ты делаешь, Эльнар? Зачем?
- Расслабься, детка, - Эльнар шепчет, чуть касаясь моих губ и осторожно перебирая мои волосы на затылке, - просто получи удовольствие, ты ведь, поди, весь этот год ни с кем не целовалась. Да?
На это мне возразить нечего. Да и трудно возражать, когда ласковые руки осторожно гладят тебя по голове, когда внимательные глаза горят лихорадочным огнем, когда мужские губы совсем близко, когда вокруг полумрак, тишина и только глухо стучат колеса. Трудно возражать. И не хочется.
Поцелуй, самый настоящий, не представляемый, не выдуманный, не во сне, а наяву, это что-то фантастическое. Может быть, я действительно очень давно не целовалась, может быть, я подзабыла эти удивительные ощущения, но этот поцелуй в полутемном вагоне кажется мне сказочно прекрасным. В какой-то момент я немного прихожу в себя, где-то на задворках сознания мелькает «остановись, может быть, уже хватит?» и я, подчиняясь этому импульсу, заодно давая возможность Эльнару тоже перевести дыхание, пытаюсь отвернуться, но он не позволяет мне этого, промычав что-то невразумительное, типа, куда ты, детка, ты чего, не отвлекайся. И то правда, чего это я?
Когда мы, наконец, задохнувшись, все-таки отрываемся друг от друга, в голове у меня гулко стучит что-то в такт вагонным колесам, в глазах плывет туман, и дышать совсем нечем. Я с трудом перевожу дыхание. Эльнар, тоже тяжело дыша, одним пальцем приподнимает мой подбородок и говорит:
- Н-да. Ты меня удивляешь каждый раз. Пойдем курить.
- Я не курю.
- Я помню, но там мы еще поцелуемся, а то здесь я за себя не отвечаю.
Я опять краснею. Целоваться мне хочется, а вот идти в холодный тамбур – совсем нет.
- Эльнар, давай я …, - я хотела сказать «давай я тебя здесь подожду», но вовремя останавливаюсь. Это что же такое получается? Получается, что я говорю, что я, мол, посижу, подожду, пока ты придешь и будешь меня целовать? Не хватает только сказать «приходи побыстрей». Мне вдруг становится смешно. Да-да, не стыдно, а смешно. Что такое со мной? На меня это совсем не похоже.
- Что давай ты? – это Эльнар, не дождавшись конца моей фразы, решает уточнить, что это я хотела сказать.
- Давай я не пойду, - нахожу я более-менее приличную фразу.
- Нет, я хочу целоваться, - вот дает! Так прямо и требовательно все это говорит - совершеннейший нахал, но мне приятно. И я, улыбаясь, смотрю на него.
– И потом, - помолчав, Эльнар добавляет невозмутимо, - я тебе не доверяю.
Как будто ведро холодной воды вылили мне на голову. Я даже на секунду зажмуриваю глаза и вжимаю голову в плечи. «Я тебе не доверяю». Конечно, это про бомбу в его сумке. Про то, что я могу сбежать, позвонить, сообщить проводнику. Все правильно, все объяснимо. Но почему мне так обидно? Я молча встаю, беру сумку, куртку и поворачиваюсь к Эльнару. Он стоит почти на проходе, облокотившись на верхние полки, и не двигается с места. Мы молча стоим друг напротив друга. Я – с сумочкой в руках, и он – загораживая проход. Почему мне так обидно? Почему? Да потому, что он не сказал нейтральное «а вдруг ты сбежишь?» или что-нибудь подобное – шутливо строгое, про мои возможные действия. Нет. Он сказал о доверии, а это уже вопрос личностных отношений, это уже о чувствах и о возможном предательстве. Это обо мне, как о человеке. Мы продолжаем молча стоять, не отводя глаз друг от друга. Напряжение нарастает. Да, я понимаю, что, наверное, «накручиваю», наверное, опять придумываю то, чего нет, наверное, слишком быстро и рано поверила, что между нами что-то такое промелькнуло. Наверное. Но почему тогда он стоит, не двигаясь, и смотрит на меня? Почему мы не идем курить? Я ведь и слова не сказала…
Это все, что я успела подумать за время нашего вообще-то совсем недолгого стояния. Придумать, почему он не двигается, я не успеваю….
И что у него за манера – сразу хватать, не давая возможности хотя бы сообразить, что происходит, не говоря уж о том, чтобы придумать, как себя вести? Нет, обо всем этом я тоже не успеваю подумать, это мелькает на подсознании в тот момент, когда вдруг Эльнар резко и бесшумно кидается ко мне, схватив меня за плечи, решительно усаживает обратно на полку, и легко толкнув, опрокидывает на подушку. Его поцелуи становятся сильными и страстными, прижавшееся ко мне тело – тяжелым, а руки – неожиданно ласковыми и даже осторожными. Я отвечаю на его поцелуи, но голова у меня работает, и в этой голове то и дело мелькает «только бы никто не проходил мимо, только бы не шуметь». То есть я еще какое-то время контролирую ситуацию. Но легкий туман уже начинает заполнять сопротивляющуюся голову, и вот уже мелькает совершенно неожиданное «как жаль, что мы не в купе!». Елки-палки, да что это со мной?
- Слышь, детка, - Эльнар шепчет мне прямо в ухо, все сильнее прижимаясь ко мне, и теребя губами мочку моего уха, - ты же хотела детей? Давай, сообразим? Прямо сейчас….
- Нет.
Я выныриваю из приятного легкого расслабляющего тумана, словно меня снова обливают холодной водой.
- Почему? – Эльнар ласково проводит рукой по моей шее, и пытается губами поймать мои губы, но я отворачиваюсь и упираюсь руками в его грудь, изо всех сил отталкивая его, но он продолжает целовать меня и шептать прямо в ухо, - почему «нет»? Я вполне здоров, не пьян, все будет хорошо, - похоже, он еще не понимает, что я пришла в себя.
- Нет. Пусти меня, - я шепчу тихо, не зло, даже скорее грустно, но решительно, и даже пытаюсь приподняться. Как ни странно, но, вывернувшись из его объятий, мне это удается, но я тут же снова бессильно откидываюсь на подушку, потому что Эльнар неожиданно резко встает и, не говоря ни слова, перебирается на свою полку. Там он ложится на спину, закинув руки за голову, и молча лежит. Мне его не видно из-за стола.
- Знаешь, чтобы тут началось, если бы все люди, едущие в этом вагоне, узнали, что у них последняя ночь? – неожиданный шепот Эльнара застает меня врасплох: я вздрагиваю. И молчу.
- Здесь началась бы оргия – все бы пили, трахались, бесновались и рыдали.
- Возможно. – Я не спорю с ним. Я просто не знаю, чтобы было, поэтому и спорить не о чем.
- Почему ты не такая?
Я опять молчу. Может, я и такая, может, я бы тоже напилась бы, если бы … поверила в последнюю ночь. Но я не верю, больше того, я все время забываю, что рядом со мной лежит бомба. Забываю, и все тут. А разговоры откровенные разговариваю с Эльнаром, потому что…
- Я тебе совсем не нравлюсь? – его вопрос снова застает меня врасплох.
Повисшее молчание длится всего несколько секунд.
- Нравишься, - я говорю правду. Только что осознанную правду. Но этого ведь не может быть!
- Тогда почему?
Жесткий вопрос. Но я уже привыкла, что он говорит только то, что на самом деле думает, и спрашивает только о том, что ему интересно. Может, это не всегда комфортно, но зато честно. Интересно как, оказывается мне такой стиль отношений по душе, выясняется, что если выбирать между вежливостью и правдой, то я предпочитаю правду. Идеал, конечно, вежливая правда, но это…. Может, и мне попробовать так же? Правду?
Неожиданно я встаю и пересаживаюсь на полку к Эльнару. Он чуть подвигается, давая мне место, но руки из-за головы не убирает.
- Так нельзя, Эльнар, - говорю я медленно, - нельзя дать ему шанс и тут же лишить его возможности этим шансом воспользоваться. Это жестоко. Он ведь не виноват, что так все выходит.
- Кто? – с легкой досадой спрашивает Эльнар, чуть приподнимаясь на локтях.
- Наш ребенок. – Я произношу эти слова спокойно, глядя ему прямо в глаза. Эльнар молчит, но взгляд не отводит, и поэтому я продолжаю, - мы дадим ему жизнь и через несколько часов отберем. Это… это…, - я не могу подобрать слов и замолкаю.
Эльнар молчит, а мне вдруг становится так обидно, что не будет у меня этого малыша, что я начинаю плакать. Мне жалко его, не то, что не родившегося, а даже не задуманного, мне жалко себя, тихую и одинокую, мне жалко Эльнара, хорошего, умного, но запутавшегося и растерявшего все это. И еще мне жалко нас. В том смысле, что именно «нас» нет. Есть я, и есть Эльнар. А нас нет. Я поднимаюсь и, перебравшись на свое место, ложусь лицом к стене. Слезы текут все быстрее и быстрее, и мне хочется выть во весь голос, потому что я вдруг осознаю, что мне очень хочется, чтобы мы были. Мы с Эльнаром.
Я чувствую, как его рука осторожно ложится на мое плечо. Мне хочется повернуться к нему и, прижавшись к его груди рассказать все, о чем я сейчас плачу, но я только плотнее прижимаю лицо к подушке, сжимая зубы, чтобы не закричать от отчаяния. Мужская рука сжимает мое плечо и тут же отпускает. Я слышу, что Эльнар встает.
- Ты куда? – я спрашиваю в подушку, но он слышит.
- Пойду покурю.
- Я с тобой, - я отрываюсь от подушки и сажусь, торопливо вытирая слезы, - подожди, пожалуйста, минутку, - я оглядываюсь в поисках полотенца, чтобы вытереть мокрое, как после умывания лицо. Эльнар протягивает мне полотенце, и я беру его, кивнув в знак благодарности.
- Ты можешь остаться, - как-то очень неуверенно говорит Эльнар, в его голосе нет ни приказа, ни разрешения, скорее возможность выбора. Моего выбора.
- Я не хочу. - Я уже вытерла лицо, и теперь накидываю куртку себе на плечи, - пойдем.
Продолжение следует...
Нравится роман? Поблагодарите Валерию Горбачеву переводом с пометкой "Для Валерии Горбачевой".