«Будь у нас ракетное оружие раньше, кто знает, посмел бы Бонапарт ступить на нашу землю…»
Головной гармаш Запорожской Сечи Дмитрий Засядько мечтал о том, что его сыновья продолжат отцовское дело. Потому и отправил Александра и Данилу на учебу в Петербург. В Артиллерийский и инженерный шляхетный кадетский корпус. Головной гармаш, если кому неведомо, это — начальник артиллерии.
Текст: Михаил Быков, фото предоставлено М. Золотаревым
День ракетчика в России отмечают 19 ноября. Официально праздник называется так: День ракетных войск и артиллерии РФ. Повод к этой дате возник в 1942 году, когда контрнаступление советских войск под Сталинградом предварила мощная артиллерийская подготовка. Спустя два года указ правительства закрепил этот день за артиллеристами. А еще через двадцать лет, в 1964-м, к пушкарям присоединили ракетчиков, посчитав, что между ствольной артиллерией и ракетными установками много общего. Иных, более внятных оснований для такого решения обнаружить не удалось.
И в этом случае, как и во множестве других, история страны началась после 1917 года. Нет, никто не собирается оспаривать подвиги артиллеристов под Сталинградом и в других сражениях Великой Отечественной войны. Но ведь подобным подвигам несть числа и в досоветскую эпоху. Подвиги ракетчиков тогда тоже имели место. Думается, многие удивленно вскинут брови, услышав про достижения русских ракетных сил в XIX веке. Однако ж было, было...
БЛИЗКОЕ ЗНАКОМСТВО
Впервые боевые ракеты в деле полковник Александр Засядько (в современной литературе используется написание фамилии — Засядко. — Прим. ред.) увидел во время Заграничных походов Русской армии 1813–1814 годов, когда во главе 15-й артиллерийской бригады крушил французские колонны и сбивал французские пушки. Эти ракеты применяли британские войска. Назывались они по фамилии их изобретателя Уильяма Конгрива — Congreve rockets. Хотя изобретатель — это громко сказано. В последнем десятилетии XVIII века Великобритания настойчиво старалась навязать господство индийской провинции Майсор. Ее раджа Хайдар Али был не так прост, как хотелось бы англичанам, привыкшим к другому уровню "ай-кью" в Африке и Австралии. В 1766 году он создал в своей армии специальную часть — ракетную. Личный состав — 1200 человек. Ко времени вторжения британцев ракетный корпус насчитывал до 6 тысяч спецов. Технологии были заимствованы в Китае, где ракетное дело возникло бог знает когда. По крайней мере, не позднее 1232 года, сохранившего нам хронику под названием "Тунлян Канму" с описанием проторакетной атаки при осаде Пекина монголами.
Однако, в отличие от китайских бамбуковых палок, начиненных порохом, в армии раджи использовали деревянные и металлические трубки, позволявшие отправлять в сторону противника заряды весом до 5,5 килограмма на расстояние более километра. В двух сражениях за город Серингапатам, в 1792 и 1799 годах, англичанам особенно досталось именно от ракетного обстрела. По одним данным, информацию о невиданном оружии доставил в Европу полковник Уильям Конгрив — старший, лично участвовавший в индийской кампании. По другим, некто Инне Монро издал книгу "Обзор военных действий на Коромандельском побережье", в которой было подробное описание как самих ракет, так и результатов их работы. В любом случае, Конгрив-младший получил необходимые материалы для создания европейского варианта. К слову, первые образцы уступали индийским по всем параметрам, в том числе таким важным, как дальность и точность стрельбы. Со временем британец усовершенствовал детище, и оно блистательно показало себя при уничтожении Копенгагена. 25 тысяч ракет сожгли город дотла, а вместе с ним и несколько тысяч мирных жителей. Участие ракетчиков в Битве народов под Лейпцигом в 1813 году не носило столь варварский характер, так как новое оружие применялось против вооруженного противника. И настолько успешно, что французская пехотная бригада, в полном составе ошалевшая от обстрела, сдалась в плен бригаде ракетной. Но есть немало примеров, когда ракеты Конгрива вели себя бестолково: срывались с траектории, не воспламенялись, а то и вовсе поворачивали в обратную сторону. Важно отметить, что Конгрив был далеко не единственным конструктором, которого занимала ракетная тема. Таковых в Европе было в достатке и в конце XVIII века, и даже ранее. Довольно вспомнить поляка Казимира Семеновича и его книгу Artis magnae artilleriae pars prima ("Великое искусство артиллерии. Часть первая"), изданную в Амстердаме в 1650 году. Малоизвестный польский военачальник довольно подробно объяснял конструкцию ракеты, причем многоступенчатой. За век до Семеновича немецкий изобретатель Конрад Хаас также представил теоретические разработки боевой ракеты своему работодателю — императору Священной Римской империи Фердинанду I. Тот, видать, интереса не проявил. Другое дело, что все — от Хааса до француза Шевалье — в основном объясняли. Конгрив же сделал и сумел навязать полученное от индийцев наследство вечно дотошному и скаредному британскому правительству.
ОТ СУВОРОВА ДО КУТУЗОВА
Видевший работу ракет под Лейпцигом полковник Засядько, что называется, мотал на ус. Ему ли, уроженцу Полтавщины, было не знать, как свершается этот мыслительный процесс. Помогал подмечать нюансы и огромный боевой опыт кадрового артиллериста. Александр вышел из корпуса в 1797 году. Был одним из лучших в выпуске, за что и получил чин подпоручика, в отличие от большинства однокашников, ставших прапорщиками. В характеристике свежеиспеченного офицера значилось: "Науку инженерную и артиллерийскую знает превосходно, по-французски говорит и переводит весьма изрядно, по латыни разумеет, а в гистории и географии хорошее начало имеет". Такие оценки давали возможность остаться служить в столице, но Засядько выбрал гарнизонную службу в Херсонской губернии. Вскоре стало ясно, что он вытащил счастливый жребий. Артиллерийский батальон, в котором он начал службу, оказался среди тех частей и подразделений, что попали под руку Александра Суворова при формировании Италийского корпуса. Первый поход — и сразу вместе с великим фельдмаршалом. Первое сражение — под Мантуей, и лестная оценка полководца-легенды. Из Итальянского и Швейцарского походов Засядько вышел поручиком. Но на родину не вернулся.
Он был отправлен служить на Черноморский флот, к капитану 1-го ранга Дмитрию Сенявину, командиру линейного корабля "Святой Петр", входившего в Средиземноморскую эскадру адмирала Федора Ушакова. За операцию по выдворению французов с Ионических островов Засядько был награжден орденом Святого Георгия 4-й степени. Следующее испытание — Русско-турецкая война 1806–1812 годов. Уже капитан, Засядько награждается двумя орденами и Золотым оружием "За храбрость". В Отечественную войну 1812 года бригада Засядько особенно здорово дралась в сражениях под Борисовом и Городечно.
Сразу после возвращения в Россию из Заграничных походов Александр Дмитриевич подал в отставку. Казалось бы, 40 лет, четыре войны за плечами, полковник, кавалер шести боевых орденов и Золотого оружия, лично известен императору... Что еще надо для успешной карьеры? Но Засядько загорелся мечтой — создать российское ракетное оружие. И не ради эксперимента. Чтобы оружие было, нужны не только опытные образцы, но и стабильное производство. Появится производство — потребуются люди, которые умеют этим оружием пользоваться эффективно. Выходит, нужна организация, структура для нового рода войск. И все это требуется делать быстро, так как ракеты Конгрива, пусть и несовершенные, пусть нелепые, но уже есть и проверены в деле. А в России ничего подобного пока нет.
ЧЕЛОВЕК-КОНСТРУКТОР
Нельзя сказать, что понятие "ракета" Русской армии было вовсе не знакомо. В 1717 году Петр I официально ввел в армейский устав правила по использованию им же изобретенной сигнальной ракеты. Да, она не являлась боевым оружием, но имела военную природу и отвечала военным смыслам. Гильза была из картона, набивалась пороховой смесью. В конце, как положено, сопло. В начале — сигнальный состав. Пороховые газы возгорались, появившаяся энергия поднимала гильзу в воздух, далее воспламенялся сигнальный состав — и в небе появлялись разноцветные огни. Определенный цвет огней обозначал определенную команду. "Сигналки" были особенно полезны для артиллеристов, нередко располагавшихся вне зоны прямой видимости противника. Позже подобные средства связи стали необходимы и для других родов войск. Сигнальная ракета Петра Великого прослужила в Русской армии 150 лет.
Опять-таки, как и в Европе, корни ракетной истории уходят глубже петровских времен. В 1680 году 8-летний Петр Алексеевич уже жил на свете, но еще не царствовал, и этот период петровским никак не назовешь. В том году на Москве появилось специальное Ракетное заведение, где экспериментировали в области ракетостроения. Как раз в этом заведении юный Петр познакомился с фейерверками и шутихами. "Устав ратных, пушечных и других дел, касающихся до воинской науки" был создан дьяком Посольского приказа Онисимом Михайловым-Родигаевским еще раньше, в 1607–1621 годах. В историю он вошел как "Пушкарский устав". В уставе — параграф, в котором детально представлен проект ракеты и способы ее боевого применения.
И опять, как и в Европе, рассказывали, описывали, экспериментировали, зажигали фейерверки на петровских ассамблеях и екатерининских балах, но далее не шли. Впрочем, есть одна версия, описанная, мягко говоря, в неоднозначном труде "История русов", увидевшем свет то ли в конце XVIII века, то ли в начале XIX. Автор его также не определен. "История" рассказывает об "истории" Малороссии, которая якобы зиждилась на вольном казачестве. Среди прочих аргументов в пользу казацкой вольницы приводится и такой: "...Гетман выслал отряд конницы с приготовленными заранее бумажными ракетами, которые, когда бросить, могли перескакивать с места на место и делать до шести выстрелов каждая. Конница та, налетев на татарские владения, зажгла свои ракеты, бросила их меж коней татарских и учинила большую сумятицу..." Случилось сие неподалеку от Белгорода, на реке Донец. Имелся в виду Северский Донец, ибо Белгород и доныне стоит на его берегах. Было так или не было — кто ж теперь проверит. Но дыма без огня, как известно, не бывает. Равно как и ракеты без топлива.
Далее пошел Александр Засядько и еще один изобретатель — чиновник V класса провиантского штата Алексей Картмазов. Специалист по провианту получил образцы ракет Конгрива еще в 1811 году. Причем если не из рук императора Александра I, которому их подарил наследник английского престола, будущий король Георг IV, то уж точно по прямому указанию государя. Почему именно Картмазову достались для исследования эти образцы — загадка, которую, видимо, уже не разгадать. Конечно, чиновник V класса провиантского штата — это человек достойный. По Табели о рангах — статский советник, где-то между полковником и генерал-майором. А по части провиантской службы так и вовсе генерал-провиантмейстер. Но ракеты все-таки не солдатские сухари.
Тем не менее Картмазов с задачей справился. Даже чуть опередил визави по срокам. Он изобрел три вида ракет, различающихся по калибру и дальности полета — от 1500 до 3 тысяч метров. Однако при испытаниях выяснилось, что опытные образцы оставляют желать лучшего по части точности. Представленные Засядько четыре варианта ракеты (от 51 миллиметра до 102 миллиметров) произвели лучшее впечатление, тем более что они были оборудованы оригинальными пусковыми станками. Дальность стрельбы была аналогична картмазовским показателям. Но рекордный показатель превысил норму в два раза. Ракета улетела на 6 километров. Впрочем, продукт Засядько на вооружение также не приняли. Видать, представители военного ведомства еще не созрели. Если британские начальники отличались скупердяйством, то российские — неповоротливостью. Не удовлетворившись итогом показательных стрельб на столичном Волковом полигоне, Засядько добился с помощью великого князя Константина командирования в Могилев, где стоял штаб 1-й армии под командованием фельдмаршала Михаила Барклая-де-Толли. И что называется, вовремя поспел. Барклай увидел стрельбы в 1817 году, в начале 1818-го отправился лечиться на воды в Германию, но по дороге скончался. Однако свое мнение о новом оружии оставил в письменном виде: "В продолжение нахождения Вашего при Главной моей квартире для показания опытов, составления и употребления в армии... ракет я с удовольствием видел особенные труды и усердие Ваше в открытии сего нового и столь полезного орудия, кои поставляют меня в приятный долг изъявить Вам за то истинную мою признательность...
Мнение героя войны 1812 года, бывшего военного министра, полного георгиевского кавалера и, главное, человека безупречной репутации отразилось как на будущем русского ракетного оружия, так и на судьбе самого Засядько. В 1818 году он — генерал-майор. В 1820-м — начальник первого в России артиллерийского училища, получившего название "Михайловское". Заодно Засядько получил в управление Санкт-Петербургскую лабораторию пиротехники, чуть позже — Охтинский пороховой завод и Санкт-Петербургский арсенал. При этом не забывал о деле жизни. Александр Дмитриевич постоянно работал над совершенствованием своих ракет и пусковых установок. Ему удается создать такую ПУ, что могла единовременно нести шесть зарядов и производить одномоментный залп.
ПРОВЕРКА БОЕМ
В скором времени Засядько превратился в неформального начальника ракетных войск России. А формально в 1826 году стал начальником штаба генерал-фельдцейхмейстера великого князя Михаила Павловича, младшего брата императора Николая I. Генерал-фельдцейхмейстер по-нашему — это командующий артиллерией. В том же году Засядько "пробивает" открытие первой в России фабрики по производству ракет — Ракетного заведения. Получает первый заказ — 3 тысячи штук для Отдельного Кавказского корпуса. Начиналась русско-персидская война за Армению и Азербайджан, и появилась возможность проверить действенность нового оружия на практике. В большинстве источников говорится о том, что впервые Русская армия использовала ракеты в бою во время Русско-турецкой войны 1828–1829 годов. И было это то ли под Браиловом, то ли под Варной. К определению места мы еще вернемся. Однако есть один неоспоримый источник, против которого бессильны все остальные, вместе взятые. Это — генерал-лейтенант Афанасий Красовский, воевавший с персами в должности командира 20-й пехотной дивизии и начальника штаба Отдельного Кавказского корпуса. Вот что он писал в дневнике: "Августа 13-го [1827 год]. ...До 4-х тысяч неприятельской кавалерии остановились между Алагезом и лагерем, противу которых выступил я с 2-мя батальонами, двумя орудиями казачьими, отделением конгревовых ракет и до 50-ти человек борчалинской конницы. Неприятель, будучи в превосходных силах, прогнан был с потерею в горы, при сем весьма удачно были пущены около 20-ти конгревовых ракет, которые разгоняли толпы неприятельские. Батальон 40-го егерского полка, подкрепленный Крымским, теснил оного до самой ночи". Термин "конгревовы ракеты" нужно списать на то, что термина "засядьковые ракеты" так и не придумали. А Красовский, с успехом воевавший в 1812–1814 годах, знал о ракетах Конгрива не понаслышке. Известно, что против персов ракетные установки отработали еще в двух боях.
В 1827 году Засядько получил высочайшее разрешение на создание в армии первой ракетной роты с прикомандированием ее к Гвардейскому корпусу. Ее штат составили солдаты и офицеры 3-й полевой артиллерийской бригады. В роту влились 6 офицеров, 17 фейерверкеров (артиллерийских унтеров), 243 рядовых — все пушкари. И еще 60 человек нестроевых. Стало быть, требовалось время, чтобы превратить их в ракетчиков. Научить пользоваться 18 пусковыми установками для ракет разного калибра. Дефицит времени — не оборот речи. В Зимнем дворце и в штабах понимали, что до очередной войны с турками — рукой подать. Понимал это и Засядько. И, судя по результатам, успел трансформировать артиллеристов в полноценную ракетную часть.
Итак, о турецком дебюте. Война еще не началась, а предусмотрительный Засядько настоял на отправке в приграничный Галац первого транспорта. Остальные пошли уже на Тирасполь, где в оперативном порядке разворачивался завод по производству ракет. К слову, за время войны он произвел их около 10 тысяч.
Менее чем через месяц после начала войны в апреле 1828 года главный ракетчик убыл на фронт. Засядько сразу отправился на передовую под крепость Браилов (ныне — Брэила, Румыния). Боезапас ракет, разобранные пусковые станки, запас пороха поступили вовремя. Вместе с техникой прибыли и солдаты-мастеровые. А вот боевая часть ракетной роты под началом подпоручика Петра Ковалевского задержалась в пути из Петербурга. Неразбериха в начале войны — обычная штука. Но странно то, что отдельным подразделением численностью свыше 300 человек командовал всего лишь подпоручик, то бишь взводный. В некоторых источниках сообщается, что над ротой начальствовал подполковник Внуков, именно эта фамилия мелькает на страницах романа "Золотая шпага", посвященного Засядько. А романам со времен Александра Дюма веры нет. Вера есть документу, который называется так: "Положение о Ракетном заведении". Его подготовил и представил по инстанции в 1832 году подполковник Внуков. В докладе соратник Засядько и начальник Ракетного заведения подробно объясняет, какова есть и каковой должна быть структура организации, ее штат и прочая. На осмысление документа властям понадобилось... восемнадцать лет. Так в России бывает. А Внукову не хватило, похоже, харизмы и связей своего бывшего командира. Что до командования ракетной ротой, преобразованной в том же, 1832-м в ракетную батарею, то чего в биографии Внукова не было, так этого.
К тому моменту, когда ракетные установки были собраны и доставлены под мощные стены Браилова, турки отразили два штурма. Русская пехота понесла существенные потери. Настроение в штабе великого князя Михаила Павловича было подавленное. Решение о третьем штурме приняли нелегко. Но приняли. На вопрос, как там с ракетами, Засядько сообщил, что через неделю будет готов. И всю неделю натаскивал своих техников и прикомандированных артиллеристов, которыми был вынужден заменить штатные расчеты. Их требовалось 23, по количеству установок. А нестроевых — всего 42 человека да 90 пушкарей, взятых из батарей 7-го корпуса, осаждавшего Браилов. Успел генерал и на этот раз.
Едва рассвело, на крепость обрушились фугасные ракеты. Вторым залпом — зажигательные. В Браилове начался пожар, а вместе с ним и паника. Когда от попадания ракеты взорвались оружейные склады, осажденные были окончательно сломлены. Самая сильная из турецких крепостей на Дунае сдалась. Это произошло 18 июня 1828 года. Осада Варны началась позже — в конце лета, а завершилась успехом только 29 сентября. Таким образом, спорить о том, где именно стартовала ракетная рота в этой войне, не имеет смысла. Другое дело, что именно под Варной рота сражалась в полном составе. И только те, кто формулирует событие таким образом — прав.
Ракетная рота сражалась и дальше. В апреле 1829 года отличилась при взятии крепости Силистрия. После ракетных обстрелов было зафиксировано семь крупных пожаров. Оборудованные ракетными станками корабли Дунайской флотилии успешно атаковали турецкие канонерки, две из которых подожгли. Ракетными установками оснастили и корабли Черноморского флота. Применялись ракеты и на кавказском театре военных действий при штурме Ахалцыхе, правда, в весьма скромных количествах. По поводу количества. Оружие оказалось настолько эффективным, что производящие заводы попросту не справлялись с фронтовыми заказами. Но война закончилась, и интерес к ракетному делу несколько ослаб. В Польском походе 1830–1831 годов применять ракеты было не с руки. В следующий раз их использовали во время Восточной (Крымской) войны. Однако генерал-лейтенант Александр Засядько об этом уже не узнал. После выхода в отставку в 1834 году он прожил недолго. Ушел из жизни в 1837-м после тяжелой болезни. Похоронили отца русских ракетных войск в Куряжском Старохарьковском Преображенском монастыре, что в 10 верстах от Харькова. Могила не сохранилась.
Зато сохранилась фраза, как-то сказанная Александром Дмитриевичем: "Будь у нас ракетное оружие раньше, кто знает, посмел бы Бонапарт ступить на нашу землю..." Словно на два века вперед будущее видел.