Он пришел в наше подразделение в июне. Точнее в наше подразделение пришли они — мужики из Красноармейска.
Мы ждали отправки в пионерлагерь и, чтобы не терять время, занимались самоподготовкой. К нам стали подтягиваться другие ополченцы. Сначала просто наблюдали, потом что-то начали спрашивать и даже участвовать в наших занятиях. Ребята из нашей группы охотно делились знаниями. Показывали им всякую всячину. Отвечали на вопросы. Вопросы были разные: принципы стрельбы, тактика и даже ножевой бой. Вот после этих занятий ко мне подошли ополченцы из Красноармейска, которые тоже ждали отправку в пионерлагерь. Они изъявили желание присоединиться к нашей группе. Я, как обычно, попытался отговорить новичков.
— У нас в подразделении сухой закон. Пить нельзя совсем.
— Нас устраивает.
— Мы воюем. В нашем подразделении у вас самые высокие шансы погибнуть или получить ранение.
— Мы пришли воевать.
— Вы не понимаете, - объяснял я, - война - это не кино. У нас тяжело.
— Мы все понимаем.
— Ну раз понимаете — добро пожаловать, - сдался я. Но, конечно, они ничего не понимали.
Я их взял и не пожалел об этом решении. Ребята были хорошие. Влились в наше подразделение без проблем. Один из них, Андрюша, стал вторым номером расчета ПТРС. Когда гоняли укров под Песками, я видел его рядом с Клаусом. Клаус стрелял по технике, и при каждом выстреле Андрюша, лежащий рядом, зажмуривал глаза. После боя Клаус подошел ко мне и попросил убрать Андрюшу подальше.
— Почему? - спросил я.
— Его постоянно рядом нет. Лучше я один буду.
— Я его видел рядом с тобой во время боя.
— Наверное это был единственный раз, когда он был рядом.
После этого случая мне пришлось убрать Андрюшу из расчета и зачислил стрелком в стрелковый взвод. Клаус дальше работал один, патроны к ПТРС он носил в поясной сумке.
Прошло некоторое время. Подразделение находилось в располаге, работы на всех не было, поэтому работали малыми группами. Кроме ополтосов в располаге жили женщины. Кто-то пришел вместе с мужем, так как дом остался под украми. В располаге проживали и жены погибших. Деваться им было некуда. Были и дончане, жилье которых было разрушено обстрелами. Женщины старались быть полезными. В основном, помогали с хозяйством. Они взяли на себя и приготовление пищи. А с питанием было туго. Людей было много, всех надо было кормить. И еще, эти чертовы сигареты. Но тогда оставались мои личные сбережения, которые я пытался растянуть на «подольше». Основная еда — каши, макароны, которые заправляли тушенкой, фаршем. По большей части еда была из гуманитарки. Но все равно приходилось продукты докупать. Хлеб покупали каждый день. Чтобы меня не дергали по пустякам, я еженедельно выделял кухне деньги на текущие расходы - на хлеб, специи, моющие средства и т. п.
В один из дней ко мне подошел Андрюша.
— Командир, дай деньги на хлеб. Меня кухня за хлебом отправила.
— Сколько надо?
— 80 гривень.
Я дал деньги. Андрюша ушел за хлебом. Перед следующим приемом пищи он снова подошел ко мне за деньгами. Я выдал деньги и пошел на кухню.
— Таня, что у вас с деньгами?
— Нормально.
— Хватает?
— Да.
— А на хлеб?
— Тоже хватает.
— Кто хлеб покупает?
— Андрюша как-то пришел и предложил ходить за хлебом, с тех пор мы ему деньги даем, он приносит. Недавно хлеб подорожал, но денег хватает.
— А сегодня приходил?
— Ну да, мы ему деньги дали полчаса назад.
— Хорошо, - сказал я и ушел. - "Не пойму, - думал я, - деньги на хлеб он взял на кухне и у меня. Ну не ворует же он их". Надо разобраться.
Я пошел в ближайший магазин, где, как я думал, покупался хлеб. Продавщица увидела меня и заулыбалась.
— Здравствуйте, - улыбнулся я ей в ответ, - у вас есть хлеб?
— Есть, свеженький, берите.
— А сколько стоит?
— Для ополченцев бесплатно. Берите сколько нужно.
— А вообще, сколько стоит?
Продавщица назвала цену.
Я распрощался, вернулся в располагу и вызвал к себе Сбшника. Я коротко обрисовал ему ситуацию. В голову ничего хорошего не приходило.
— Может быть он в другом месте покупает? Может он не знает об этом магазине? Может быть в этот магазин ходит кто-то из другого подразделения?
— Разберемся, - пообещал Сбшник, и с жалостью посмотрел на меня. Возможно он не считал меня придурковатым, но вне всякого сомнения в его глазах я был очень наивным.
Утром Андрюша пришел за деньгами.
— Сколько? - спросил я.
— 80 хватит, командир, - ответил Андрюша.
— Хлеб по чем?
Андрюша назвал цену, сильно выше той, которую назвала продавщица.
Я выдал деньги и Андрюша ушел.
Через время пришел Сбшник и доложил, что ошибки нет. Андрюша ходил в тот магазин, в котором я был вчера. Хлеб Андрюше дали бесплатно. Кроме тех денег, которые я дал на хлеб, Андрюша взял деньги на кухне.
Я два дня ходил охуеvshiй. (* не могу подобрать другое слово*). У меня не укладывалось в голове, как так можно поступать. Как можно обворовывать своих боевых товарищей? Как можно так крысятничать? И эти два дня я исправно выдавал Андрюше деньги на покупку хлеба. Я пытался найти какое-нибудь объяснение, оправдание этому поступку, и не мог этого сделать.
Андрюшу не расстреляли, не прострелили ногу, не определили «в роботы». Его просто «ушли» из подразделения. Я некоторое время следил за его судьбой. Андрюша стал работать по специальности. Через время Андрюша заимел гараж в Петровском районе, в который свозил вещи очень похожие на "мародерку". Потом он пропал из моего поля зрения.
Я до сих пор не могу понять поступок Андрюши.
А хлеб? Хлеб нам стали привозить с хлебзавода прямо в располагу. Спасибо им за это.
Источник фото: rial-hleb.ru/istoriy-hleba/blokadnyiy-hleb