Дожили. Беру с собой домой ноутбук только потому, что в поезде туда и обратно будет в сумме целых восемь свободных часов. С недавних пор это стало невероятной роскошью — иметь свободное время. Вот уже на протяжении двух месяцев я каждый день хочу написать откровение. Но сил поделиться не было. Не было времени. И это впервые не отговорки.
Прошло около полугода с того момента, как я последний раз написала откровение и чуть меньше с того момента, как я опубликовала один из своих многочисленных черновиков. Я знаю, что все мои откроевния — печальны. Я знаю, что все мои истории не так интересны, как они интересны на самом деле, и не так живы, как они живы в моей голове. Я просто не умею это излагать как следовало бы. Но я не оправдываюсь и не извиняюсь за них. Я ими чуть-чуть даже горжусь. Потому что когда я их пишу — я медитирую. А это транс, спокойствие, безмятежность. Какое-то удивительное чувство. Я ими восхищаюсь и они мне безмерно дороги и родны. Я люблю это всей душой. Здесь звучит мой негромкий и неровный голос, каким я почти ни с кем не говорю. Здесь я, самая чистая и честная. С самой собой.
Мне важно говорить то, что я здесь пытаюсь сказать, передавать то, что я здесь пытаюсь передать. И, вы, конечно, не поверите, но это очень личное. Мне нравится, что у меня это не очень-то получается. Здесь я чувствую себя собой и так должно быть. Это место, где я могу побыть совсем одной, место, где я отдыхаю. Так, как нигде, наверно, больше.
Эти откровения читают. Меня критикуют. Мне больно от этого. Кто-то говорит, что их просто не должно быть, кто-то говорит, что они бессмысленны, что это попросту отстойно. Кто-то говорит, они должны быть другими. Меня не переубедить. Я не собираюсь переставать. Потому что это необходимо мне и ещё определённому количеству людей. Я не собираюсь переставать делать то, что люблю и что нравится мне, что я считаю важным и нужным, не собираюсь переставать оставаться с собой честной. А перед публикой – очень открытой. Голой. Мне одно время, когда я участвовала в одном писательском проекте аля-пишицелыймесяцкаждыйдень, очень часто снилось, что я совсем голая оказываюсь перед людьми. И в жизни я такое же ощущение испытывала. И это было, наверное, не здорово.
Я люблю быть уязвимой, беззащитной крошкой перед этим миром и я хочу уметь такой оставаться. Я ранимая и тревожная, трогательная и слабая. А от этого сильная. И это дичайше приятные ощущения в совокупности.
Есть люди, которым важно это читать, и в этом меня не переубедит никто. Потому что я сама такая. А затем, что я совсем не считаю себя уникальной, я не думаю, что не найдется ещё хотя бы один человек, кому это не было бы тоже безмерно важно. Меня до глубины души трогают и задевают такие искренности в интернете. Крик о помощи? Нет, не о помощи, нет, не крик, скорее бесследный шепот. Шепот, который теряется, которого вроде как бы и нет. Но он есть. И он шипит, если хорошо прислушаться. И спасибо огромное каждому, кто продолжает его создавать. Я тоже вас не подведу.
Жизнь моя превратилась во что-то явно быстротекущее и ускальзающее. Это заставляет ловить каждый её момент. Нет ни единого шанса успеть за временем и событиями, но это совсем не значит, что нет шанса попробовать.
Апрель. Долгожданная и замечательная практика в Петербурге. Полная дезориентация. Полный сбой, тупик, мрак, дно. Бр. И человек, который изменил всё. Что-то невероятное, что заставило двигаться дальше на автопилоте. А значит, вёс-таки в нужную сторону.
Май. Галопом, аллюром. Выше скорости света. Одна неделя за другой. В Нижнем, в Москве. Непонятно ничего. Откуда ты взялся. Ты не нужен. Много новых друзей. Необычной теплоты, до нельзя неловкой заботы, о которой я и думать забыла. (Я даже забыла её желать и о ней просить к тому времени.) Что-то сногсшибательное. Старые добрые друзья, которые мельком появляются в Москве и исчезают. Ночи, алкоголь. Сигареты. Я боюсь этого слова. Снова сигареты.
Июнь. Несколько дней дома. Свадьба подруги. Надвигающаяся сессия. Нервов ни на что не хватает. Выходных тоже ни на что не хватает. Сессия. Головокружение, тошнота. Много мыслей о том, что это невозможно и не нужно терпеть и выдерживать. Бежать? Первая в жизни работа оказалась удивительно нужной, своевременной, важной, новой, моей. Сдвинула меня с какой-то мертвой точки, изменила и помогла.
Июль. Деловая как никто и никогда. Забавная я. 24 пропущенных звонка от организаторов Тавриды. Для того чтобы спросить, еду ли я. Еду. Все танцуют босиком на песке. Я не фотограф, я никто. Свиблова. Слёзы. Занавес. Работа. Архстояние, до которого я бы никогда не добралась сама. Работа. Работа. Работа. Мотивация, вдохновение, силы, желание, возврат к себе, тонкая настройка и приведение себя в порядок. Сестра. Работа. Отвращение к искусству. Всё в этой жизни не зря.
Август. Сестра. Бабушка. Горькие края. Работа. Работа. Работа. Выходной. Работа. Профессия искусствоведа для детей. Инициатива. Архитектура. Моя тарелка. Переезд. Чужая совсем квартира оказывается спасением, оазисом, домом. Бессонные ночи, дни, выходные, будни. Меня везде кто-то ждёт. Благодарность, любовь. Я.
Лето всегда было в памяти смазанным и растушеванным. Потерянным, спокойным и умиротворенным. Свободным и лёгким. И долгим, и тяжелым. Оно стало быстрым, как ветер у подъезда моего дома в Нижнем Новгороде, оно сладкое и кислое на вкус, как солнце. Но август есть август. Август— единственный месяц, который остался собой. Когда другие одиннадцать настолько круто изменили свой облик, голос и вкус.
Август всегда моя глубокая любовь. Август это я. Я, когда я довольная, отдохнувшая, в высшей степени готовая к новому и нужному. Наполненная силами, разобравшаяся во всём, что накопилось, замотивированная, счастливая. Август, когда я улыбаюсь.
Вместо Аминь, куда уместнее будет пропеть Август в конце моих долгих беззвучных молитв об осознанности и самобытности.
У меня всё. Я прошу вас не переставать. И тогда я не буду тоже.