Жизненный путь писателя-фронтовика Федора ГОЛУБЕВА мог бы стать сюжетом потрясающего исторического боевика. Благодаря службе в контрразведке, автор наверняка располагал материалом не только для отдельного романа из жизни СМЕРШа, но и для целой эпопеи наподобие «Экспансии» Юлиана Семенова. Однако для творчества, оставаясь сыном своей эпохи, он выбрал на удивление мирную стезю – детского писателя.
Федор Михайлович родился 3 марта 1913 года в деревне Гнездцы Тверской губернии. В 20 лет стал курсантом советско-партийной школы, а в 21 – заместителем политрука на «легенде революции» — крейсере «Аврора». Перед началом войны поступил в Могилевскую межкраевую школу НКВД. Во время Великой Отечественной служил в отделе контрразведки СМЕРШ, о деятельности которой можно получить представление из ставшего «классикой жанра» романа Владимира Богомолова «Момент истины» («В августе 44-го»). Интересно, что события в этой книге разворачиваются в Белоруссии – там, где в то же время и находился боец СМЕРШа Федор Голубев.
Будущий писатель участвовал в боях под Новгородом, в обороне Ленинграда, а затем в освобождении Варшавы и взятии Берлина, за что был награжден орденами и медалями. А с 1946 по 1955 год пребывал на службе в органах КГБ по Курской области.
Федор Михайлович был хорошо знаком с Валентином ОВЕЧКИНЫМ, который стал его литературным наставником. Свою первую книгу «В лесном краю» писатель выпустил в 1957 году. Затем последовали «Знакомство» (1958), «Буран» и «Белая радуга» (1960). Всего он издал 12 книг, из последних отметим «Суд праведный» (1979) и «Зеленый патруль» (1981). Благодаря своей творческой деятельности Федор Голубев был принят в Союз питателей СССР. Умер 22 марта 1994 года.
Мастерство прозаика
Федор Голубев – мастер короткого рассказа как для взрослых, так и для детей. Но именно в качестве детского писателя он может служить образцом. Вспомним в этой связи знаменитую формулировку Самуила Маршака: «Для детей нужно писать, как и для взрослых – только лучше». И если взрослому можно запудрить мозги различными спецэффектами, то с ребенком этот фокус не пройдет. Здесь нужно, чтоб все было четко и ясно, интересно и образно, чтобы чтение увлекало, захватывало – то, что в народе называют: легко читается. Прочтя сборник рассказов «Буран», убеждаешься, что Голубеву это удавалось.
А вот похожая ситуация, но уже в другое время года. Двое ребят, решив насобирать малины, увлеклись этим занятием и заблудились: «Ребята заторопились, подхватив ведерки, направились к дому. Они шли быстро, напрямик. Им казалось, вот-вот покажется дорога. Но дороги все не было и не было. Начало смеркаться. Между деревьями лег полумрак. Потянул свежий ветер. Лес таинственно зашептался, зашумел». – В этом эпизоде интересно восприятие автором окружающей природы – она у него в полном смысле слова живая.
Еще одним критерием определения художественного мастерства писателя является умение выстроить характер. Причем сделать это нужно, не разливаясь мыслью по древу на сотне-второй страниц, а буквально в нескольких фразах. Как это удается, например, Федору Голубеву в рассказе «В ночном»:
«У деда одна правая рука, вместо другой – болтается пустой рукав, а управляется он с работой не хуже, чем с двумя. И вообще, дед Аким кажется Вовке загадочным. Он неразговорчив, суровый, часто сердится. Иной раз не поймешь, из-за чего. Тогда его тонкий, срывающийся на высоких нотах голос слышен чуть ли не на всю деревню. Особенно достается от деда Акима конюху Славке Сизову. Дед почему-то его больше всех не любит.
Славка молодой, лет двадцати парень, высокий, форсистый, от него всегда пахнет одеколоном. Одевается Славка не так, как другие. Носит брюки навыпуск и легкую кожаную куртку, которую не снимает даже в жару. Дед Аким, увидев Славку, говорит:
– Ишь ты! Нарядился, гусь лапчатый, а коней, небось, забыл почистить?
Славка оправдывается, говорит, что он все сделал, что полагается ему по «штату». Дед осматривает коней и, если находит что-нибудь не так, визгливо кричит на конюха, называя его пустой барабошкой и другими обидными словами. Славка хмурится и молчит. По правде говоря, в эти минуты Вовке бывает жаль его».
Здесь три персонажа, два из них – дед Аким и конюх Славка – как на ладони, а третий – мальчик Вовка, глазами которого картинка воспринимается, предстает перед читателем в стадии формирования, первых проявлений своего характера.
Но идем дальше. Умение не только уловить характер, а еще и разместить его в живую подвижную среду – следующий пункт писательского мастерства. В целом это называется умением создать зримый выпуклый и подвижный, то есть живой образ.
«…День клонится к вечеру. За далекой березовой рощей садится огромное солнце. Вовка сидит на низкорослой пегой лошади. Кругом расстилается необозримо широкое поле поспевающей пшеницы. Мимо уха нет-нет да и прожужжит запоздалая пчела с последней дневной взяткой. Где-то в пшенице надрывно скрипит коростель.
Дед Аким, покуривая трубку, едет впереди. Он сидит прямо и так плотно, что кажется, прирос к спине гнедого на веки вечные. <…>
Дорога круто сворачивает влево и идет под уклон. Скоро Вовка с дедом выезжают на луг. Здесь уже другая картина. Вдалеке, над болотом, стелется рыхлый туман. Туман стоит и над рекой. По нему угадывается русло реки, местами стремительно прямое, местами замысловато изгибистое. Близость реки и болота чувствуется и по запахам. Сладкий дурманящий воздух полей сменился терпким запахом осоки и речных камышей. <…>
Дорога идет по берегу реки. Вовка смотрит на затихшие плесы, и в голове сами по себе возникают фантастические картины, навеянные сказками. Кажется, вот-вот из черного омута покажется бледная русалка с зелеными волосами и поманит в свое царство.
Вдруг дедова лошадь настораживает уши и шарахается в сторону.
– Балуй, – кричит старик и снова направляет ее на дорогу».
Наконец, в маленькой книжице «Белая радуга» автор выходит на тот уровень взаимодействия с окружающей средой, когда природа становится главным героем повествования. Это уже стадия совершенной органичности, полного слияния. То, что характерно для таких с детства любимых писателей, как Евгений Чарушин, Виталий Бианки, Иван Соколов-Микитов, Константин Паустовский, Михаил Пришвин, а из зарубежных – истинные друзья братьев наших меньших канадец Эрнест Сетон-Томпсон или британец Джеральд Даррелл.
О друзьях-товарищах
Может ли хороший писатель быть плохим человеком? Может, но наверняка не в нашем случае. Потому что природа — как лакмусовая бумажка: если человек не просто ее любит, но растворяется в ней, значит, естество его обретает свойственную природе гармонию. И тогда эта гармоничность, уравновешенность, терпимость выражается в повседневной деятельности человека, и, в частности, отношении к своим коллегам. Посему большой интерес представляют также воспоминания Федора Голубева об известных курских авторах.
О Валентине Овечкине: «У каждого писателя есть книга самая лучшая, самая удачливая. Она рождается, видимо, в годы высшего умственного и духовного подъема, в годы какого-то особого прозрения, всевидения. У Овечкина такой книгой, бесспорно, были «Районные будни». В этой книге он как писатель поднялся настолько высоко, что на какое-то время в буквальном смысле сделался властителем дум. Редкий писатель удостаивался такого широкого признания».
Об Александре Харитановском: «Как-то в откровенной беседе о смысле человеческой жизни Александр Александрович признался, что он боится прожить жизнь понапрасну, не сделав на земле ничего доброго. Не знаю, может, сказано это слишком обнаженно, но я лично не усматриваю в этом ни себялюбия, ни рисовки, ни жажды славы. Я вижу одно – стремление честно служить своей Отчизне, своему народу. В общем, здесь Александр Александрович очень схож с Валентином Овечкиным, для которого вся жизнь была творческим горением и который любил повторять, что человек, живущий бездумно, без цели, похож на таракана».
Олег Качмарский