Во время учебы в городе, поздней зимой, возникла у меня нужда посетить тётушку, живущую в Чебаркуле. Навестить и заодно подкормиться на выходных. Недалеко. Но ехать надо на электропоезде чуть меньше двух часов. Поезд старый. С печками беда. Холодно. И на улице, и в вагонах. Умников вроде меня – раз-два и обчелся, так что в толпе не согреешься. После часа пути ноги совсем отнялись, так что прогулка стала необходимостью. Ну, думаю, пройдусь внутри вагона пару раз, разомну конечности. А так как кроме меня никого уже нет, все сошли на ближних станциях, так можно и не чиниться, захватить с собой половину буханки хлеба, которую я всю дорогу пощипываю, чтобы заглушить голод. Ну, гуляю, значит, в обнимку с хлебушком. Один круг, другой. И чего-то меня ближе к тамбуру потянуло. А там, на деревянной лавочке, той, что у самого туалета, полулежит человек. Человечище можно сказать. Чтоб эдакого, да не заметить! Видно зашел раньше меня ещё в Челябинске, да и скрючился тут, от контролеров подальше. Цыган. Но персонаж колоритный. Во-первых, большой: видно, что и высокий, и очень широкий в плечах, в кости. Во-вторых, худой, да такой худой, каких не бывает, будто кто-то карикатуру хотел набросать, а она возьми и оживи. Волосы кучерявые, недлинные, только почти все седые, чернота смолистая кое-где проглядывает, а остальное – серебро. Лицо резкое. Черты правильные, хищные. Кожа вот только белая. Прозрачно-белая. Это у цыгана-то. Больной видимо. Ну чего греха таить, не по себе мне стало, брезгливость накатила. Гулять расхотелось, стою, пялюсь, хлебец к себе прижимаю, словно он отнимать эту булку у меня будет. Отчего бы мне сразу не уйти? Так спиной поворачиваться не хочется. Цыган вроде и спит, а сам, из-под ресниц, черными глазищами посверкивает. И тут скрутило попутчика моего в приступе кашля. Судорожный кашель. Захлебывающийся. Страшный. Цыган трясётся весь, а сам, вроде потише кашлять старается, таится. Может, боится, я выгонять его примусь, или контролеров позову. И так мне противно от себя стало, что не могу я человека пожалеть, даже пусть хочется, а только отчуждение внутри, и мысли о воздушно-капельном способе передачи туберкулеза. Да на лице, наверное, брезгливость написана, потому как попутчик мой, как только прокашлялся, так только раз вскинул глаза и сразу к окну отвернулся. А он ведь есть хочет, тощий такой. Но не просит. Гордый. То есть знает – не дам. В общем, оставаясь в ладу с собой, пришлось ткнуть цыгана в плечо, сунуть ему остатки булки, и до Чебаркуля наблюдать, как жадно, с каким удовольствием, ловя на лету крошки в руку, может человек, есть хлеб. Контролеры безбилетника демонстративно не заметили, и он, к моему неудовольствию, вышел на той же станции, что и я. Впрочем, проблемы цыгана меня занимали не долго, нужно было купить обратный билет, чтобы последние гроши на выходных не потратить. Стою у касс, размышляю о бренности всего сущего, то есть о том, на что следующую неделю жить буду. Денег-то в обрез. Вдруг из-за спины сердитый клёкот какой-то. Оборачиваюсь, а это, мой давешний знакомец, в здание вокзала вошел, да прямо с порога громко так, отрывисто, что-то на своём языке лопочет, грозится, ругается будто, или ругает кого? И смотрит, вроде и на меня, а вроде и ниже. Гляжу - местный малолетний цыганенок, у меня из кармана уже последнюю купюру тянет, а тот, который попутчик мой, ему значит запрещает. Задал стрекача цыганенок, деньги при мне остались. Седой цыган осмотрелся, да и побрел в дальний угол, на ночлег видно устраиваться. Правда, на его лице брезгливости не было. А на мою купюру можно было купить двадцать четыре буханки хлеба.
Кирилл Волков 28.03.2018г.
Автор: Кирилл Волков
Участник международного конкурса «Реальная помощь»
Об авторе от первого лица:
Живу в посёлке городского типа, достаточно большом, чтобы считаться перспективным, и слишком маленьким для того, чтобы жители были не знакомы друг с другом. Позади школа, два университета, (очный – биолог-педагог—психолог; заочный – юрист), масса иллюзий и заблуждений. В настоящем разнообразная работа, чаще не по специальности и из меркантильных соображений. Впереди размытые картины, безусловно, любопытного будущего. Из ближайших родственников мать на пенсии и старшая сестра на инвалидности. Из жизненных достижений квартира в ипотеке и кошка Верба №2й.
Литератор я, увы, не профессиональный. Хотя, иногда, пишу стихотворения, очерки (в основном социальные из собственного опыта) в стол. И статьи в местную газетку: «Советское село», когда нужно подработать, под псевдонимами Кирилл Волков или Марк Спиглазов. Этими же псевдонимами я подписываю все свои литературные работы, что и прошу учесть в случае публикации. Кирилл – это проза. Марк – стихи. Для иллюстраций стоит придумать ещё кого-нибудь. Пусть будет Арсений Грушко.
Что следует знать о работах. Социальные очерки – побочный продукт обучения в городе: частых поездок и разнообразных практик. В этот отрезок жизни мне приходилось встречаться с отверженными и нуждающимися в помощи людьми значительно чаще, чем хотелось бы. Жаль терять полученный опыт, поэтому записываю. Очень показательны реакции «нормальных» представителей общества на «маргинальные элементы». Ожидаемый негативизм на практике. Отторжение. Страх. Жестокость. Брезгливость. Попытки откупиться. Я не исключение из правил и не положительный персонаж историй. Интересна и обратная связь. Достаточно часто маргиналы демонстрируют более «человеческие» позитивные качества, чем социально адаптированные представители социума. Об этом очерк «Благодарность», основанный на реальных событиях.
Страшнее всего отверженные дети. У них часто есть ещё время войти в общество, адаптироваться, но никто не дает им возможности. Немного внимания и ребенок вырос бы счастливым человеком. Это касается не только уличных детей. Есть «молчаливые» семьи, с виду вполне благополучные, где детей просто не замечают. Пример кризисной компенсаторной реакции ребенка, создание воображаемого друга. Это не обязательно фантастический персонаж. В психологической литературе описан случай мальчика из нацистского лагеря, который придумал себе родителей, вместо тех, которых расстреляли. Мальчик вырос сравнительно нормальным человеком, потому что обыграл все необходимые для взросления ситуации внутри себя. Придуманные родители любили его, и он учился любить. Они защищали его, и он учился защищать и верить. И хотя сейчас нет лагерей смерти, многие дети нуждаются во внимании так сильно, что придумывают себе воображаемых друзей, потому что больше некому оказать им помощь. Подобных детей мне довелось наблюдать в коррекционных классах. Стихотворение «Сказочка» о таком ребенке. У этого произведения есть две цели. Первая – показать взрослым, как страшно, когда ребенок никому не нужен. Вторая – расшевелить фантазию одиноких детей, доказать, что даже если ты один – ты совсем не один. Всё вокруг – это одна большая добрая сказка и даже Страшный Зверь, Таящийся в Ночи, или Живущий в шкафу, может стать надежным другом.
Новый год» - просто иллюстрация к социальному очерку про очень толстую собаку, которая добывала еду бомжу. Тоже реальная и довольно грустная история. Слишком длинная, чтобы послать на конкурс. На рисунке, герои празднуют Новый год.