Так уж повелось, что человек вынужден хлеб свой в поте лица добывать, но сегодня этого пота было непривычно много даже для Олега, привыкшего к тяжёлой и монотонной работе в душном цеху. Даже за две смены возле станка, среди шуршания огромных приводных ремней, намотанных на валы главной паровой машины, он не выматывался так, как сегодня. Однако, голод, как известно, не тётка – пирогами не угостит. Заработанных денег едва хватало, чтобы заплатить за комнату, и обеспечить жене и дочери довольно скудное пропитание.
Вот и решил Олег посадить тайком картошку. В заводской библиотеке вычитал, что особого ухода этот «корнеплод» - да, понравилось ему это словечко из книжки - не требует, а урожай даёт неплохой. Полянку в лесу Олег присмотрел ещё осенью, когда за грибами ходил. Лужайка хорошая и светлая была плотно укрыта зарослями колючего кустарника и переплетением корявых валежин. И это давало Олегу некоторую уверенность, что случайный человек вряд ли наткнётся на его делянку.
Жители городов и сёл старались далеко в лес не заходить, и причин тому было немало. Однако, Олег был в таком положении, что нужды и голода боялся больше, чем волков и медведей. Его не пугал даже таинственный лесной народ, о котором ходило столько кошмарных легенд. А ведь страшными сказками о жителях сумрачной чащи матери издавна пугали непослушных детей. Да и взрослые нет-нет, а вздрагивали, слушая истории о похищении детей и молодых девушек, в неурочный час оказавшихся в лесу, или возле самой его кромки.
Олег в сказки не верил, и над глупыми байками лишь посмеивался. Его сейчас занимало лишь одно – вскопать небольшой участок, и вырастить на нём знатный урожай картошки. Во всяком случае, он на это очень рассчитывал.
Однако, чёрт возьми, до чего же это оказалось непросто! Подсохшая после снега трава спуталась в тугие бледно-жёлтые колтуны, и напоминала немытую, не ведавшую расчёски, голову его соседа-пьяницы. И ноги, и лопата путались в сухих стеблях, превращая несложную работу в невыносимое мучение. А многолетний дёрн, сотканный из тугих корешков, как бронёй сковал землю. Олегу приходилось с размаху всаживать стальной штык лопаты в грунт, но не всегда удавалось с первого удара разорвать цепкие щупальца корней.
Олег сбросил взмокшую от пота куртку, и посмотрел на свои ладони, обещавшие в скором времени приютить целую семью кровавых мозолей. Ломило поясницу, кололо в боку, а сердце готово было выскочить из груди, но хуже всего было разочарование – ведь, за три часа тяжелейшей работы, Олег вскопал лишь узенькую полоску земли. Такую узкую, что отойди он на два шага в сторону – не смог бы увидеть её среди блёклых пучков прошлогодней травы.
Олег смахнул с бровей крупные капли жгучего пота, и решил объявить самому себе небольшой перекур. Он размял кончиками пальцев туго набитую папироску, и ловким щелчком подбросив её, поймал губами. Пожалев, что никто не увидел такой удачный трюк, Олег чиркнул спичкой. Когда он, щуря глаза от едкого дымка, глянул на травяные космы сквозь маленький треугольник пламени, его аж тряхнуло – настолько замечательная идея внезапно родилась в голове. А что, если поручить расчистку участка огню? Мальчишкой Олег не раз с друзьями подпаливал сухую траву на пустыре за паровозным депо. Взрослые пугали их пожарами, но всегда удавалось затоптать огонь, если он начинал набирать ненужную силу.
Ну, что ж – по-другому ему эту делянку не вскопать. Олег свернул в жгут пучок сухой травы, и подпалил его спичкой. Неуверенный огонёк мелко задрожал среди серых соломин, будто яркий мотылёк, запутавшийся в паучьих тенетах. Однако, пару секунд спустя, ком огня раздулся подобно нарыву, и, мгновенно лопнув, растёкся по сухому бурьяну. С тихим треском пламя уничтожало мёртвые стебли, оставляя круг из чёрной, обугленной земли, припорошенной благородной сединой пепла.
Олег перешагнул через невысокий гребень огня и ступил в центр выжженного пятна, чтобы контролировать силу пламени, и, при случае, затоптать его сапогами. Кольцо стремительно расширялось, но причин для беспокойства Олег пока не видел – он знал, что успеет справиться с таким огнём. Внезапно, лёгкий ветерок утопил Олега в клубах едкого дыма, вынудив его зажмуриться и закрыть нос рукавом. А когда он снова смог видеть сквозь хлынувшие из глаз слёзы, то понял, что пламя стало слишком высоким и мощным, и пора с этим что-то делать.
Олег бросился топтать огонь сапогами, но сухая трава, стоило сбить с неё пламя, вспыхивала вновь, и едва ли не ярче прежнего. На мгновение Олегу показалось, что его топтание лишь помогает огню разгораться сильнее. Внезапно, он ощутил сквозь грубую ткань брюк небывалый жар, и в ужасе отскочил в сторону, хлопая себя по бёдрам. Ему казалось, что он горит, но это была всего лишь волна раскалённого воздуха. Однако, Олег понял, что так просто с огнём справиться не удастся, и ему стало страшно.
Схватив лопату, он попытался забросать пламя землёй, и ему это почти удалось, но кольцо огня стало слишком большим, а дёрн был слишком плотным, чтобы сделать возможной победу над всепожирающим пламенем. Языки огня колыхались в безумной пляске, расщепляя прошлогоднюю траву в прах. Клубы удушливого смрада вперемешку с волнами нестерпимого жара заставляли Олега метаться по выжженной земле, как обезумевшего зайца. Он пригибался к земле, чтобы не обжечь лицо потоками раскалённого воздуха, но чёрная пыль из-под ног тут же забивалась в нос, глаза и глотку, вызывая мучительные спазмы удушливой рвоты.
Иногда Олег, охваченный неистовой паникой, понимал, что в любое мгновение может превратиться в груду обугленных костей, если ещё и кости останутся. Огонь полыхал уже сплошным кольцом, стеной, нет, высоченным частоколом, и уверенно подбирался к кромке леса. Олег почти ничего не видел – мешали слёзы, ручьём текущие из опалённых жаром глаз. Он мог различить лишь огромное оранжево-жёлтое пятно, обрамлённое в рамку из дочерна выжженной земли, и не менее чёрного дыма.
Олег не знал, сколько прошло времени с того момента, как он решил поднести спичку к пучку сухой травы. Он не знал, сколько времени он скачет в кольце огня, как петух с отрубленной башкой. Он ничего уже не знал и не понимал, но когда земля внезапно ушла из-под ног, реальность тут же откликнулась привычным набором ощущений. Чувства вернулись, чтобы Олег в полной мере ощутил боль, когда его рёбра стали биться об угловатые камни, в то время как он кувырком скатывался в холодную яму.
В какой-то момент Олег ударился головой, и тьма, бывшая полновластной хозяйкой в глубокой яме, проникла в его разум. Без сознания Олег распластался на каменной плите в глубине провала.
Фиолетовый туман, подбитый суровыми нитями птичьих криков, клубился перед глазами Олега, и свистящим ветром вплетался в его волосы, расплёскиваясь чёрными каплями. Туман рассеялся, а Олег в блеске молний вырвался из грозовой тучи, и помчался навстречу земле. Под ним частой щёткой топорщился синевато-зелёный лес. Щетинки ёлок стремительно росли, угрожая сделать приземление Олега максимально жёстким. Вспышка молнии озарила мертвенно-бледным сиянием вершину вековой ели, указующим перстом грозящую Олегу. В последний момент он, как мог, сгруппировался, но с невероятной силой ударился грудью о дерево. Он застонал от боли, и, продолжив падение, рухнул на твёрдую плиту. Снова вспышка…
Олег открыл глаза, задыхаясь после сильного удара в грудь. Вокруг снова была полнейшая темнота, и Олег понял, что увиденное было лишь иллюзией – результатом отравления дымом и потери сознания после падения в яму. Но грудь сильно болела, и дыхание было напрочь сбито. Олег пытался стоном оживить дыхание, и это почти удалось, когда над самым ухом жутко прохрипело:
― Эй, ты кто такой? Извини, я тут в темноте на тебя наступил, кажись. Дык, ты сам виноват – чё разлёгся, как на матрасе. Нашёл, где спать.
Невидимый хрипун изрядно перепугал Олега. И не то, чтобы он был такой пугливый, а просто возымел действие эффект неожиданности. Ведь, самый отчаянный храбрец вздрогнет, если к нему подкрасться и прокричать над ухом. А тут ещё и тьма беспросветная, да и стресс, связанный с жутким пожаром. Однако, неожиданный испуг помог Олегу продышаться, и, громко прокашлявшись, он подал голос:
― Да, ладно – ты же не назло.
― Ну, да. А ты откуда здесь?
― Я то? Из Москвы.
― Ха, тут все из Москвы. С какой станции? ― незнакомец, помимо хрипотцы, обладал ещё непривычным набором интонаций. Олег, конечно, понимал сказанное, но не мог при этом избавиться от ощущения, что к нему обращается иностранец, наспех заучивший по словарю несколько русских фраз. Олег окончательно пришёл в себя после пережитого падения, обморока и удара под дых, но вопрос его слегка озадачил.
― Станция? А что мне станция – я живу в квартале от паровозного депо.
― Не слыхал про такое. Дык, я всей Москвы и не знаю. А говоришь ты немного не по-нашенски. Будто не местный. Чё там, наверху, творится, не знаешь?
― Похоже, пожар. Всё горит - страшное дело.
― Ясно. Надо сообщить в академию – будет работёнка для заклинателей дождя. Ч-чёрт, да загоришься ты сегодня, или нет, ― после этих слов подемелье озарилось тусклой вспышкой от снопа искр, потом ещё, и ещё, пока, наконец не затеплился слабый огонёк на комочке пакли. С помощью могучих лёгких незнакомец довольно быстро раздул огонёк, и запалил смоляной факел. Крепкого сложения парень, с косматой головой, толстой шеей и выпученными, как у стрекозы, глазами смотрел на Олега, как неуч из ремесленного училища на паровой экскаватор.
― Чё то, я тебя не видал на празднике умыкания девок у воды. А, впрочем, какая мне разница – ты же москвич. Значит, порядок. Иди за мной, а то в темноте ноги переломаешь. Заметь, я не спрашиваю, как ты здесь оказался, ― на этих словах парень остановился, обернулся и пристально посмотрел в глаза Олегу, давая понять, что на самом деле его очень интересует этот вопрос. Олег призадумался ненадолго, и, пожав плечами, сказал:
― Ловушки на зайцев проверяли, я от своих отбился, и забрёл, чёрт знает куда. А тут пожар. Хорошо, что в эту пещеру свалился, а то давно изжарился бы, как поросёнок с каштанами.
Собеседник Олега одобрительно кивнул и мечтательно закатил глаза.
― М-м-м, чё то я жрать захотел. Пошли скорее.
И Олег последовал за незнакомцем, гадая, за каким чёртом тому понадобилось из Москвы в эти пещеры переезжать. Или он не боится Лесного народа? Хотя, такого испугаешь…
Путь в мраке пещеры оказался неожиданно долгим. Для начала пришлось ещё больше углубиться в сырое нутро подземелья, а потом петлять по холодным тоннелям до изнеможения. Наконец, когда Олег, после перенесённых за день потрясений и усталости уже едва переставлял ноги, вдали показался бледный огонёк. Детина с факелом зашагал бодрей, и уцепившись за рукав, потянул за собой Олега. Вскоре они вошли в огромный зал, освещённый десятками масляных светильников.
В зале было много народа, и каждый был чем-то занят, потому никто даже бровью не повёл, когда в зал вошли двое мужчин с факелом. Здоровяк выловил какого-то юнца с беличьим хвостом на поясе, и повелительно прохрипел:
― Слышь, парень, сгоняй к старшему заклинателю, скажи: Николай из разведки вернулся. А мы здесь пока отдохнём.
Юноша молча кивнул и скрылся среди снующих туда-сюда обитателей пещеры. Однако, не успели Олег с Николаем присесть на лавку, чтобы дать отдых натруженным ногам, как появился встревоженный старик в мешковатом одеянии. Было заметно, с каким нетерпением он ожидал вестей с поверхности. Николай, кряхтя поднялся со скамьи.
― Ну чё, дед Аркадий - пожар в лесу полыхает. Сильный огонь, очень сильный. Вон, Олег, чуть не сгорел заживо.
Старик на воробьиный манер склонил голову, и с недоверием спросил:
― Олег? И откуда же ты будешь?
― Из Москвы. Я ему уже всё сказал – и откуда пришёл, и зачем, ― указал он на Николая. Тот кивнул.
― Точно. С какого-то паровозного депо, говорит. А правда, смешно он слова выговаривает? Я раньше таких не встречал, и разговоров таких не слушал.
Дед Аркадий ещё пристальней пригляделся к Олегу. Тому стало не по себе – казалось, старик прекрасно знал, кто повинен в лесном пожаре. Но дед отвёл глаза в сторону, и устало проворчал:
― С других постов докладают, что огонь вовсю продвигается. Ветер поднялся, как назло.
Николай вновь захрипел:
― Так, надо дождь вызывать, а то без леса останемся. Я слышал, нас лесными людьми называют. А как леса не станет, кто мы тогда будем – горелые люди?
Олег едва слышно ойкнул, про себя подумав: «Елки-моталки - лесные люди! Так вот куда я попал». Этого его «Ой» почти никто не услышал. Почти… Разве что дед Аркадий тут же повернулся, и стал буравить глазами переносицу Олега. При этом он не оставил без ответа и замечание Николая.
― Да, дождь нужен. Но на такой огонь нужен очень сильный дождь, а, значит, и обряд потребуется по высшей категории. Жертва нужна богатая: или тридцать зайцев, три кабана и лось, или… Вместо всего этого зверья можно человека в жертву принести. Так даже лучше будет. Я бы предложил кого не жалко – например, чужака с грязного города. Вот его, ― и старик заклинатель ткнул пальцем в сторону Олега. Тот попытался возразить, и попробовал встать с лавки, но дед Аркадий кивнул куда-то за спину Олега, и, в ту же секунду, сильнейший удар обрушился на затылок парня. Казалось, этот удар вышиб душу Олега из тела, и та, выскочив через глазницы, растеклась в чёрной луже беспамятства.
Очнулся Олег в тесной каморке, привязанный к широкому столу. Затылок жутко саднило, болела голова. Комната насквозь провоняла палёным волосом и свернувшейся кровью.
― Очухался? ― над Олегом стоял дед Аркадий с коптилкой в левой руке.
― Башку приподыми, «Москвич».
Олег, сам не понимая зачем, превозмогая боль, приподнял голову. Старик приложил к ране на затылке влажную тряпицу, сочащуюся приятной прохладой. Стало немного легче, и Олег, наконец, решил поговорить с заклинателем, полагая, что наедине тот сможет больше поведать интересных подробностей. Олег не желал становиться жертвой, пусть и был виноват в катастрофе, но ещё больше он не хотел оставаться в неведении. Стать бездумным жертвенным барашком совершенно не входило в его планы.
― Послушайте, как вас там, Аркадий. Я ничего не понимаю. Дождь, жертвоприношение, лесные люди… Я, вообще, здесь случайно оказался.
― Случайностей не бывает, поверь моему опыту, ― вздохнул старец, и добавил:
― А если и бывают, то ты оказался не в том месте, и не в то время.
― Но это невозможно. Я до сегодняшнего дня считал, что Лесные жители – это выдумка, детская страшилка. И почему меня – в жертву? Что я вам сделал?
Продолжение следует...