В феврале 1876 г. М. Д. Скобелев (1843-1882) был назначен военным губернатором Ферганской области, образованной на территории подчиненного в результате военной экспедиции Кокандского ханства. Занимая этот пост, Михаил Дмитриевич с присущей ему энергией берется за нелегкое дело устройства отсталого и разоренного многолетними усобицами края, он быстро восстанавливает мир и спокойствие в области, борется с казнокрадством и мздоимством, небезуспешно противодействует распространению британского влияния в Средней Азии.
В этой связи весьма интересны некоторые суждения Белого генерала и предпринятые им меры в области административного управления. Нельзя не отметить, что и здесь Михаил Дмитриевич старается учитывать все факторы, могущие повлиять на успех такого сложного политического процесса, как укрепление позиций России в Средней Азии.
М. Д. Скобелев старался как можно лучше изучить край. В записке генерал-губернатору Туркестана Константину Петровичу фон Кауфману (1818-1882) от 9 августа 1876 г., составленной после Алайской экспедиции, Михаил Дмитриевич верно и четко отмечает особенности политической ситуации в сопредельных с только что образованной Ферганской областью горных территориях: «Весьма заметное за последние годы ... ослабление ханской власти в долине должно было повлечь за собой уменьшение, почти исчезновение ее в горной пограничной полосе; неспособность горных жителей, в большинстве случаев исторически доказанная, к самобытному существованию и здесь вполне проявилась.»
В своей записке М. Д. Скобелев приводит подробный список местных кочевых племен и родов и обобщает результаты проведенного им социально-политического и этнографического исследования в свете «решения предстоящей нам задачи определения наиболее выгодной черты между Ферганской областью и владениями бадаулета» («благословенного» Якуб-бека, правителя сопредельных с Ферганской областью территорий): «Вопрос об отношениях горных жителей к их соседям, живущим в долине издавна, в немногих словах сводится к следующему: на стороне горных жителей большое развитие нравственной и мускульной силы, что делает их сравнительно воинственнее; племенная раздельность, способствуя беспрестанным междуусобным распрям, порождает в них боевые наклонности; весьма часто горный народец, бедный и по числу и по средствам, лишенный воинской организации, с успехом делается вечно беспокойным, иногда страшным соперником для несравненно более могущественных обитателей смежных долин.» Последнее обстоятельство Белый генерал объясняет так: «В характере горных жителей преимущественно действовать набегами, с целью грабежа, покидая только на время свои неприступные твердыни, спускаясь, подобно бурному потоку, на богатые оседлые центры долин. Их привычка к личной самобытности, недостаток единства и дисциплины, делают их, впрочем, неспособными к сколько-нибудь правильному образу ведения войны.» Вывод о неспособности горными племен к организации серьезных военных экспедиций, сделанный Михаилом Дмитриевичем на основе анализа таких особенностей ведения боевых действий горцами, как исключительно набеговая тактика и отсутствие дисциплины при стремлении к личной независимости, очень важен: русским войскам надо отражать с большими потерями для противника неожиданные нападения и любыми средствами деморализоывать неприятеля. По-другому оценивает Скобелев потенциал «жителей долин»: «... народонаселение их многочисленно; они не затрудняются путями сообщения; правительство у них, обыкновенно, организованно и сильно; оно редко страдает, сравнительно, недостатком средств; войны, которые ведутся жителями долин, бывают значительные, а следовательно и армии их бывают сильны.»
Кроме такого подробного анализа, Михаил Дмитриевич делает очень важный в свете необходимости расширения влияния России в Средней Азии вывод, подкрепленный историческими аналогиями: «Вообще, горные жители, за немногими исключениями, вызванными целым рядом племенных и исторических особенностей, в конце концов всегда (здесь и далее выделено М. Д. Скобелевым – Д. П.) подчиняются власти, существующей в одной из смежных с ними долин, разумеется, сильнейшей или более искусной; так было во все времена и на наших глазах – на Кавказе и в Алжирии. ... Можно смело сказать, что горные жители неспособны к продолжительной самобытности.» А значит, и у России есть шанс подчинить себе воинственные племена и тем самым обезопасить свои рубежи.
М. Д. Скобелев доказывает необходимость скорейшего полного присоединения к России пограничных с Ферганской областью территорий, проводя при этом глубокий анализ экономических и политических причин и учитывая самые разные факторы:
«Мятежные киргизы ... при требовании с них зякета (натуральной подати – Д. П.), имеют возможность переходить, при всяком удобном случае, ... в Алайку (Ой-Таль) ... , где, если мы признаем местность эту кашгарскими владениями, они для нас недосягаемы. ... Как бы сравнительно не казалось прочно положение азиатского государя, тем не менее, в отношении спокойствия и безопасности подвластных населений, он не может представлять столько гарантий, сколько власть государств европейских. ... Торговые пути из Ферганской области в кашгарские пределы, проходя через первостепенные снеговые хребты и трудно доступные трущобы, где всегда с успехом могут укрываться шайки грабителей, казалось бы заставляют нас особенно внимательно относиться к только что вышеизложенному.
Столь значительное (вернее всего, следует читать:"Сколь-нибудь значительное" - Д. П.) торговое движение через ферганский Тиан-Шан будет обеспечено лишь тогда, когда мы выдвинем нашу власть за пределы гор и будет, таким образом, хозяевами всей горной полосы. ... В смысле необходимого обеспечения таможенного сбора, мы, как показал опыт нынешнего года, не в состоянии выставлять зякетные караулы на всех дорогах, ведущих из кашгарских пределов ... .» Все изложенное выше, по мнению Михаила Дмитриевича, доказывает необходимость для России «владеть во всем ее объеме горной полосой», колебаний быть не может, когда речь заходит о вопросе «об определении границ между Ферганскою областью и Кашгаром, по своему существу мусульманским воинственным государством, которое, вследствие особо сложившихся обстоятельств, нуждается, для своего существования, в самых фанатических проявлениях мусульманского духа.»
Кроме того, в своей записке Белый генерал затрагивает и социально-политические проблемы управления уже завоеванными областями, уделяя этим вопросам особое внимание, т. к. именно на последние будут опираться экспедиционные силы при занятии новых территорий: «Еще более вескими представляются мне все вышеизложенные соображения и опасность допущения для нас в горах ферганского Тиан-Шана какого-либо владения, кроме нашего, если вспомнить про некоторые особенности вновь завоеванной нами Ферганской области, как-то:
1) Значительные города, переполненные элементами, всегда готовыми, под давлением, как опыт показал, часто мифических внешних причин, поднять знамя бунта.
2) Коммуникационная наша линия, с центральным средне-азиатским базисом – Ташкентом, в настоящее время, по необходимости, пролегает через самые многочисленные и наименее проученные, а следовательно и менее надежные города Ферганской области. ...
3) В долине Ферганы мы всегда будем опираться на весьма незначительное число укрепленных пунктов; всегда будем располагать войсками гораздо слабейшими, чем бы того требовало протяжении нашей оборонительной линии, а тем самым не будем в силах, не владея горною полосою ферганского Тиан-Шана, помешать вторгнувшемся, вследствие подстрекательства Кашгара, горным кочевникам грабить большие города и кишлаки ... .»
Обладая тонкой и восприимчивой натурой, Михаил Дмитриевич остро ощущал своеобразие уклада жизни в Средней Азии. Так, в 1876 г. он писал К. П. Кауфману о «необходимости быстрых и решительных действий, которые здесь, в Азии, вовремя предпринятые, всегда почти в состоянии предотвратить всякую грозу».
Но кипучая деятельность М. Д. Скобелева в Туркестане в этот период не получила должной оценки. Как отмечает профессор военной истории и военного искусства Академии Генерального штаба Александр Николаевич Витмер (1839-1916) в своей работе «Что видел, слышал, кого знал Скобелев», опубликованной в журнале «Русская старина» в 1908 г., «оклеветанный фазанами, прилетавшими из Петербурга в Среднюю Азию за крестами», Белый генерал был отозван в столицу и «крайне сурово» принят императором Александром II. (Советский исследователь Борис Акимович Костин (р. 1943) утверждает, что М. Д. Скобелев покинул пост военного губернатора Ферганской области по собственному желанию, чтобы участвовать в войне с Турцией; по мнению автора настоящей работы, более близка к истине первая версия, подтверждена свидетельством современников.)
Белый генерал был ярым сторонником проведения Россией активной политики в Средней Азии, причем он выступал за использование самых действенных и эффективных средств, в т. ч. и демонстрации против британских сил в Индии.
В «Записке о занятии Хивы» (1871 г.) М. Д. Скобелев допускает «возможность столкновения русских с англичанами в Авганистане» и говорит о необходимости основательной и планомерной подготовки к этому: «... самая действительная угроза Англии состоит в постоянном изучении (нами – Д. П.) Закаспийского края, в самом обширном смысле этого слова, и говоря словами свиты его величества генерал-майора Свистунова – в постоянном приучении наших войск к степной войне, с тем, чтобы в данную минуту нагрянуть куда следует...».
В записке К. П. Кауфману от 9 августа 1876 г. М. Д. Скобелев пишет о вопросе «будущего, может быть, не нашего поколения, но который не может не быть признан венцом наших усилий в средне-азиатском вопросе»:
«... занять относительно азиатских британских владений такое угрожающее положение, которое облегчило бы решение в нашу пользу трудного восточного вопроса – другими словами, завоевать Царьград своевременною, политически и стратегически направленною, демонстрациею. ...
Я в этом уверен: в политике, как и на войне, только невозможное – действительно возможно!.. ...
Восточный Туркестан по богатству средств вполне в состоянии содержать значительную армию, не только самостоятельный демонстративный отряд...»
Подобные предложения М. Д. Скобелева были по крайней мере рискованными.
Тем не менее, правящие круги России допускали возможность открытия военных действий против британских сил в Индии. В дневнике военного министра Д. А. Милютина есть следующая запись, датированная 22 июля 1878 г.: «... предписано остановить и распустить отряды, собранные на границе Туркестанского округа на Атреке, в видах демонстративных действий к стороне Индии ... .» Таким образом, можно предположить, что, хотя М. Д. Скобелев и подвергся опале после своего короткого пребывания на посту военного губернатора Ферганской области, но в 1877 г. его предложения и записки доходили до высших эшелонов власти царской России и, так или иначе, реализовывались на практике. Вероятно, это получалось благодаря усилиям туркестанского генерал-губернатора К. П. Кауфмана и дяди Михаила Дмитриевича министра двора графа Александра Владимировича Адлерберга (1818-1888).
Кроме этого, по словам боевого соратника Белого генерала Николая Ивановича Гродекова (1843-1913), популярность и известность М. Д. Скобелева были настолько велики, что некоторые индусы были уверены, что он – не русский, а переодетый Нана-саиб, который вернется и принесет им свободу. В самóм командовании британских сил на Индостане всерьез считали, что успех 2-й Ахал-Текинской экспедиции есть ни что иное, как начало подготовки похода в Индию.