А. Твардовский.
"Известия" от 10.02.1942
Вдоль развороченных дорог
И разоренных сёл
Мы шли по звездам на восток, —
Товарища я вёл.
Он отставал, он кровь терял,
Он пулю нёс в груди
И всю дорогу повторял:
— Ты брось меня. Иди...
Наверно, если б ранен был
И шел в степи чужой,
Я точно так бы говорил
И не кривил душой.
А если б он тащил меня,
Товарища-бойца,
Он точно так же, как и я,
Тащил бы до конца...
Мы шли кустами, шли стернёй,
В канавке где-нибудь
Ловили воду пятерней,
Чтоб горло обмануть.
Быть может, кто-нибудь иной
Расскажет лучше нас,
Как горько по земле родной
Идти, в ночи таясь.
Как трудно дух бойца беречь,
Чуть что скрываясь в тень.
Чужую, вражью слышать речь
Близ русских деревень.
И каждый шорох, каждый хруст
Тревожит твой привал...
Да, я запомнил каждый куст,
Что нам приют давал.
Запомнил каждое крыльцо,
Куда пришлось ступать,
Запомнил женщин всех в лицо,
Как собственную мать.
Они делили с нами хлеб —
Пшеничный ли, ржаной —
Они нас выводили в степь
Тропинкой потайной.
Им наша боль была больна,
Своя беда не в счёт.
Их было много, но одна...
О ней и речь идёт.
— Остался б, — за руку брала
Товарища она. —
Пускай бы рана зажила,
А то в ней смерть видна.
Пойдешь да сляжешь на беду
В пути перед зимой.
Остался б лучше. — Нет, пойду, —
Сказал товарищ мой.
— И хлеба в нынешнем году
Мне не поесть самой,
И сала хватит. — Нет, пойду, —
Вздохнул товарищ мой.
— Ну, что ж, иди... — И стала вдруг
Искать ему бельё.
И с сердцем как-то всё из рук
Металось у неё.
Гремя, на стол сковороду
Подвинула с золой.
Поели мы. — А все ж пойду, —
Привстал товарищ мой.
Она взглянула на него:
— Прощайте, — говорит. —
Да не подумайте чего...—
Заплакала навзрыд.
Нет, не казалася дурней
От слёз ее краса,
Лишь губы детские полней
Да искристей глаза.
Да горячее кровь лица,
Закрытого рукой.
А как легко сходить с крыльца, —
Пусть скажет кто другой...
Обоих жалко было мне,
Но чем тут пособить?
— Хотела долю на войне
Молодка ухватить.
Хотела в собственной избе
Ее к рукам прибрать,
Обмыть, одеть и при себе
Держать — не потерять.
И чуять рядом по ночам, —
Такую вёл я речь.
А мой товарищ? Он молчал,
Не поднимая плеч...
Бывают всякие дела, —
Ну что ж, в конце концов,
Ведь нас не женщина ждала, —
Ждал фронт своих бойцов.
Мы пробирались по кустам,
Брели, ползли кой-как.
И снег нас в поле не застал,
И не заметил враг.
И боль хрипучую в груди
Осилил спутник мой.
И все, что было позади,
Занесено зимой.
И вот теперь по всем местам
Печального пути
В обратный путь досталось нам
С дивизией идти.
Что ж, сердце, вволю постучи,
Настал и наш черёд.
Повозки, пушки, тягачи
И танки, — все вперёд!
Вперёд — погода хороша,
Какая б ни была.
Вперёд — дождалася душа
Того, чего ждала.
Вперёд дорога — не назад,
Вперёд — весёлый труд.
Вперёд — и плечи не болят,
И сапоги не трут.
И хоть оставила война
Следы свои на всём.
И хоть земля оголена,
Искажена огнём.
Но все ж — знакомые места,
Как будто край родной.
— А где-то здесь деревня та? —
Сказал товарищ мой.
Я промолчал, и он умолк,
Прервался разговор.
А я б и сам добавить мог,
Сказать: — А где тот двор?
Где хата наша и крыльцо
С ведерком на скамье?
И мокрое от слёз лицо,
Что снилося и мне?..
Дымком несет в рядах колонн
От кухни полевой.
И вот деревня с двух сторон
Дороги боевой.
Неполный ряд домов-калек,
Покинутых с зимы.
И там на ужин и ночлег
Расположились мы.
И два бойца вокруг глядят,
Деревню узнают,
Где много дней тому назад
Нашли они приют.
Где печь для них, как для родных,
Топили в ночь тайком.
Где, уважая отдых их,
Ходили босиком.
Где ждали их потом с мольбой
И мукой день за днём...
И печь с обрушенной трубой
Теперь на месте том.
Да сорванная, в стороне —
Часть крыши. Бедный хлам.
Да черная вода на дне
Оплывших круглых ям.
Стой! Это было здесь жилье,
Людской отрадный дом.
И здесь мы видели её.
Ту, что осталась а нем.
И проводила, от лица
Не отнимая рук,
Тебя, защитника, бойца.
Стой! Оглянись вокруг...
Пусть в сердце боль тебе, как нож
По рукоять, войдёт.
Стой и гляди. И ты пойдешь
Еще быстрей вперёд.
Вперёд, за каждый дом родной,
За каждый добрый взгляд.
Что повстречался нам с тобой,
Когда мы шли назад.
И за кусок, и за глоток,
Что женщина дала,
И за любовь её, браток, —
Хоть без поры была.
Вперед, за час прощальный тот,
За память встречи той...
— Вперёд, и только, брат, вперёд,—
Сказал товарищ мой...
Он плакал горестно, солдат,
О девушке своей,
Ни муж, ни брат, ни кум, ни сват,
И ни любовник ей.
И я тогда подумал: пусть,
Ведь мы свои, друзья.
Ведь потому лишь сам держусь,
Что плакать мне нельзя.
А если б я, — случись так вдруг, —
Не удержался здесь.
То удержался б он, мой друг,
На то и дружба есть...
И, постояв еще вдвоём,
Два друга, два бойца,
Мы с ним пошли. И мы идём
На запад. До конца.
ЮГО-ЗАПАДНЫЙ ФРОНТ.