ГЛАВА 1.
Шлагбаум
Контору эту я нарыл в сети. «Наш» банк, то есть, называется он так, мы им не владеем, а пашем на него, надумал открывать новые офисы в спальных районах, чтобы доверчивое быдло тащилось за кредитами к нам, никуда не сворачивая. А раз новый офис, что значит? Это значит: закупать все новое. Отдел наш, уж точно наш, для того и держат — закупать нужное по минимальным ценам. По самым что ни на есть честным, и выгодным для банка. Ну, и для себя полезным, само собой. Только об этом за дверями нашего отдела знать не полагалось.
Каждый сидел на своей теме. Кто на оргтехнике, кто на ремонте. У меня был кусок по канцелярщине и мебели. Я, конечно, знал всех поставщиков офисных комплектов, но народ стал жадноватым, не хотел отстегивать больше трех процентов. Говорят, и так цены опустили ниже смысла, больше не можем, извини. А что значит три процента? Два, по любому, надо отдать начальнику отдела, иначе нельзя, он крыша. И что остается мне? Паршивый процент. Пришлось искать новые варианты.
Прозвонил я пару мест, цены вроде были нормальные, только вот намеки понимать отказались. Говорят: «работам по прайсу, скидка, разумеется, возможна, но зависит от объемов, и не от чего больше». И все. Мы белые и пушистые. В другой дыре залупили такой ценник, что можно и десять процентов распилить, только потом придется перед службой экономической безопасности танцевать краковяк на сковородке.
И вот звоню я последним по списку, интересуюсь своим вопросом. Оказывается, у них все есть. А цены не просто оптовые, а какие-то подозрительные.
— У нас особые отношения с нужными людьми — объясняют.
И сразу прямым текстом: «готовы учесть ваши интересы». Это при таких то расценках! Прикидываю навар: густой и сладкий.
Адрес в другом конце города, на Обводном канале, сидят в помещении какого-то бывшего завода. Можно приехать хоть сейчас. Все есть на складе, поставка по платежке. Фантастика! От такого мармелада не отказываются. Быстро подписываю доверенные бумажки и дую. Пробираюсь через отборные заторы центра. Середина дня, духота, народ дергается, ездят, как хотят, сигналят, все на нервах, еще две аварии объезжать пришлось. Сворачиваю с Московского проспекта на Обводный канал, стало поспокойней, но лезли плотно. Кое-как минул бывшей Варшавский вокзал, теперь супермаркет с кинотеатром, протащился Балтийский, где народ на электрички прет, отстоял дежурный затор у Старо-Петергофского моста. Но как проскочил его, набережную Обводного будто вычистили. Как будто машинам въезд запрещен. Хотя чему удивляться, задворки города, жилых домов нет, дальше – только старая дорога к торговому порту.
Нужный номер дома поначалу зевнул. Таблички закончились на сто двадцатом, а искал — сто тридцать восьмой.
Я его сразу увидел: не советский бетонный сарай, а стена красного кирпича имперской кладки в пять этажей, с башней как у китайской пагоды посредине. Он стоял неприступной кремлевской стеной с пустыми окнами и заколоченными рамами. Нигде не шелохнулась ни одна штора. Огромный завод, словно мертвая крепость, молчаливо взирал на другой берег канал, где растянулась бесконечная линия желтых домишек с колоннами и портиками, да стенами в метр толщиной. Видать, военные склады с войны Наполеона.
Ворот не было. Зато между соседними корпусами дугой перекинулся бетонный виадук, под которым пролез бы крейсер средних размеров. Каменное коромысло поддерживало горбом длинный переход, сложенный из давно немытых стеклоблоков. На этом величество заканчивалось. Свободный въезд ограничивал залатанный шлагбаум. А вместо строго КПП торчало строение из неопознанных досок поставленное как перевернутая пирамида. Изнутри тренькал старенький телевизор, на порожке, как полагается, дрых барбос, уткнув морду в потертые лапы.
Охранник в стирано-черной форме с драным шевроном ЧОПа, лениво спросил: «куда?». Я назвал контору. Он махнул, не интересуясь, чиркнул в конторской книге, даже пропуск не выписал. Я поставил машину на сигнализацию, и прошел мимо кривого шлагбаума, перетянутого изолентой с бечевкой. Кажется, он вообще не поднимался.
Насколько хватало глаз, во все стороны расходились улицы из строений одинакового красного кирпича. Корпуса и домишки, глухие стены и обвалившиеся дырки. В глубину завода тянулась одноколейная железная дорога. Пустые окна и заколоченные, отвалившиеся двери, груды металлического мусора и строительного щебня, цепи и осколки бутылок, словно над заводом прошло побоище не оставившее живых.
Из стен росли погнутые металлические конструкции, напоминавшие орудия пыток, или хитрейшие подъемные устройства. Оборванные провода висли с растяжек прямо поперек заводских «улиц». Тишь да пустота, лишь ветра посвист. Упадок империй выглядит одинаково: среди мертвечины обваливаются камни и крошатся, смешиваясь с землей из которой вышли. Навстречу пробивается трава и деревья, медленно поглощая чужих. Так оставленные инками города безвестно исчезали в джунглях сельва, и скоро от труда человека остается лишь ровное море крон деревьев. И тут во многих окнах уже колосились кустики, мох полз по стенам. Казалось, люди покинули завод много столетий.
Следов коммерческой деятельности или офисов не наблюдалось. Ни контейнеров, ни снующих ребят с ловкими глазами, ни водил-экспедиторов с «бычками», ни мелких и даже крупных оптовиков. Покой заброшенного хутора. Даже звуки города куда-то делись. Фирме в таком месте не за аренду платить, а приплачивать надо.
Что-то стало мне не по себе. Навара конечно, жалко, но... Наплевать на деньги. Заработают, сколько есть.
И я повернул назад. Но охранник уверенно ткнул в сторону поворота, воротившего налево:
— Там сразу увидишь.
— У вас, что война закончилась? — крикнул я.
— Само развалилось.
Я пошел вперед. За стеной какого-то строения, полагался истертый «лежачий полицейский». Никаких следов от машин я не заметил. Зачем он здесь, было совершено не ясно. Я шагнул на спинку. Твердая резина спуржинила. И перешагнул.
Где-то за спиной лопнул хлопок, навроде пробки шампанского. Я оглянулся, но охранник все так же привалился к будке, посасывая пиво из банки. Шлагбаум качался от ветхости.
Завернув за угол, я обнаружил вывески конторы. Потому что других не было вовсе. На углу серого здания натянули баннер «Добро пожаловать ООО Надежда». Его дубликат вделали в стену последнего четвертого этажа, прямо под окном с новеньким стеклопакетом. Меня приглашали следовать уверенным курсом.
Кованые створки дверей, распахнуты настежь.
Я вошел внутрь и вынужден был подниматься. Лифта не было даже в проекте. Каждый подъем на этаж, построенной, когда не стеснялись высоты потолков, стоил немалых усилий. Один пролет вставал за три или даже четыре, нормального бизнес-центра. Массивные каменные ступени, с выщерблинами и сколами, поднимались уверенно выше. Опоры лестницы на совесть – из литых чугунных стоек, причем с выделанными лепестками и фруктами. Что удивительно: ни одной батареи отопления. И как они тут зимой терпят? Еще удивительней: свет на лестницу попадал только из огромных окон. Никаких следов ламп или дежурных лампочек.
Одолев уже два этажа, я не встретил живой души. На площадки выходили одинаковые стальные двери наглухо закрытые и без номеров. По всему, скромные арендаторы не очень хотели, чтобы их нашли.
На каждом этаже оказалась странная штука: между дверями шли узенькие рельсы, другие — внакрест к ним начинались от ступенек лестницы и упирались прямо в стену. Там, где рельсы пересекались в полу, лежал поворотный круг, с литой печатью. Когда-то он должен был служить для поворота вагонеток: их завозили по одни рельсам в центр поворотника, разворачивали под прямым углом и толкли уже в другом направлении. Только вот тут можно было возить?
Доползя до четвертого и глотая изрядными порциями воздух, я заприметил дверь, белой краски с маленькой табличкой «ООО Надежда». Плакат, приглашавший «добро пожаловать», нависал скромным козырьком. Дверь напротив по-прежнему была черна и глуха. Счет ступенькам я уже потерял, а лестница продолжалась дальше, кажется еще двумя или тремя этажами.
Из-под белой двери рельсы тоже выбегали.
Звонить не потребовался. Створка распахнула милую секретаршу.
— Как нас нашли? — вежливо улыбнулась она.
— Легко! — гордо вру я. — А что это за территория?
— Бывший завод резиновых изделий — воркует Алиса, так она представилась. — Галоши, шины и тому подобное. Скоро здесь будет реконструкция под деловой квартал. Мы успели купить офис по очень выгодной цене.
Офис благословенной конторы кристально чистый, натужно белый, зияющий светом галогенных ламп. Кроме стола Алисы, в шахматном порядке располагалось еще десяток. За ними только что работали, дымились чашки, горбились пиджаки и грелись мониторы. Только никого не было. Обедать пошли?
Алиса оказала не секретаршей, а менеджером по продажам. Общий язык мы нашли без лишних слов, как люди, привыкшие покупать-продавать. Я выбрал из каталога офисные мебеля, Алиса набросала бюджет, и сразу прикинула мои двадцать процентов. Нет, честное слово, ради таких кренделей стоило тащиться на край города.
— Мы как деньгу кинем, постараюсь прямо сегодня, так я за долькой загляну. Устроит? — корректно спросил я.
— А зачем вам ждать? Возьмите прямо сейчас. Евро подойдут? — Алиса отсчитала порцию пятисотных купюр. Вот это чистая работа! Откат должен идет впереди сделки.
— Надеюсь, в следующий раз обратитесь к нам — скромно сказала она.
Я сказал себе: «какие могут быть сомнения! Теперь – только сюда». И даже прикинул, когда смогу купить новую квартиру.
— Кстати, мы торгуем не только мебелью. У нас есть хорошие позиции по бакалее. Интересует?
— Эту тему ведет мой коллега.
— Да возьмите на пробу, вдруг пригодиться — и Алиса вынула откуда-то из-под стола упаковку минеральной воды, блок плавленых сыров, выбор копченых колбас в вакуумной упаковке, нарезной хлеб, наборы специй и крошка-бутылёк виски, какие дают в самолетах, хотя глухо неизвестной марки.
— Оптовики предоставляют нам раздаточные экземпляры, так что это бесплатно.
Каюсь, не смог устоять от халявы. Подхватив подарки в охапку, отвесив благодарностей и обещав передать контакт нашему спецу по еде, я двинулся к выходу.
— Простите, через эту дверь уже не выйти, там сейчас погрузка. Пройдем к другой лестнице…
На самом деле: доносился шум и визг, словно тяжелая глыба металла нехотя ползла по каменному полу.
Алиса, грациозно балансируя бедрами, зацокала в глубину офиса. Симпатичные булочки натягивали узкие брючки, истончаясь в дельную талию. А рыжие колечки волос, терлись о спинку с медовым перезвоном. Я плелся, прикидывая, не спросить ли её мобильный.
Офис оказался непривычно большим. Наконец, Алиса приложила магнитку к невидимому замку, открылась другая белая дверь, неплохо спрятанная в стену. Девушка-мечта улыбнулась:
— Не забывайте нас!
Хотелось сказать, что готов продолжить сегодня вечером, но дверь захлопнулась. Я оказался на площадке с упаковкой минералки и мешком закуски. На этой двери красовалась знакомая табличка «ООО Надежда».
Я пошел вниз. Появилось странное чувство, что поднимался именно этой лестницей. Как-то странно знакомой показалась она. Не могу сказать точно. Идя вверх, я старался не пропустить этаж и боролся с недостатком кислорода. Теперь стало легче идти и обращать внимание на мелочи. Вот поворотный круг с игрушечными рельсами. Вот крюк, в стене, как будто такой уже видел, вот ступенька с пятном краски, вот столбик с отбитым букетом. Я не знаю, как и почему запомнил эти детали. Просто они показались мне виденными. Но я быстро успокоился, что эффект дежа-вю еще никто не отменял. Мало ли где и когда попались на глаза эта ерунда. Я ведь точно прошел к другой двери.
Спуск выдался легким и приятным. Имея в карманах контракт на поставку, хороший куш и полные руки дармовой жратвы, жизнь стала отличной штукой, даже в этих ободранных стенах. Лестница кончилась быстро.
Не обращая внимания на похожие трещины, я вышел наружу. Погода испортилась. Жара исчезла, небо стало серым, накрапывал дождь.
Я огляделся и не признал, куда попал. Стены красного кирпича, пустые окна и кучи мусора — те же. Но все совершенно другое. Я точно помнил, что напротив двери, в которую заходил, не было покосившегося навеса. А тут напротив красовалась погрузочная зона склада, маленький перрон с навесом и рельсы одноколейки. Не мог я ошибиться, что за дела. Глухое местечко бывшего завода выглядела тревожно чужим.
Здесь я точно не был.