СВОЯ ВОЛЯ
…А мы жалеем детей, бедняков, стариков, мужчин, женщин, калек, нищих, одним словом, того, кто кажется несчастным и несправедливо мучимым. Но чтó, собственно, мы жалеем в них ? Чтó вообще надобно жалеть в человеке ? — Вечную Сущность надо жалеть, Бога надо жалеть в человеке, Его́ надо поддерживать и защищать от твари человеческого своеволия, которая никого никогда не жалеет. Жалеть надо то, чтó потóм, увидев, чего стоила нам наша жалость, повернётся и скажет: «Благодарю вас», а не то, что, выросши, разжирев, обнаглев, оскотинев, оподлев, плюнет на нас, не заметит, перешагнёт, а там и задавит, ибо оно и живёт постольку, поскольку давит других.
Так что жалеть надо умеючи, знать надо, кого́ жалеть, а к кому́ быть безжалостным даже до кровопролития. Но не каждый на это способен — вот так безжалостно жалеть, и потому нужно ”волчье племя”, род бессердечных, бесчувственных, равнодушных существ, которые не заснут, пока не прольют невинной крови. А насколько она ”невинна”, знает только Бог, а нам судить о том не нужно, ибо мы самих себя не знаем, зато думаем, что знаем других. А Он знает всех, а значит не только обрезает ствол нашего уже выросшего своеволия, но и предупреждает его рост, если оно ещё не выросло, а значит режет именно нашу ”невинность” с помощью чьих-то "виновных" рук.
Если бы человек ведал, в какое страшное место он попал, он понимал бы, почему с ним так обращаются. Место это страшно своими соблазнительными возможностями, от которых мало кто способен отказаться, то есть оно страшно не тем, чтó вокруг, а тем, чтó в душе происходит, не тем, чтó могут сделать с нами, а тем, во чтó мы можем превратиться, если с нами ничего не сделают. Если бы дерево знало, что безболезненная жизнь есть жизнь бесплодная и преступная, оно само умоляло бы Садовника резать и кромсать его ветви; но так как оно не знает этого, то стонет и кричит не только от боли резания, но и от недовольства, возмущения и ненависти, когда его режут и кромсают. Вот так и человек возмущается ”несправедливостью” Бога и потому только тем и занимается, что стремится устроить себе безболезненную, а значит бесплодную и виновную жизнь. Бог же только тем и занят, что ломает планы человека, причиняя ему боль ради его невиновности и плодоношения.
Обычный человек так устроен, что ему легче справиться с своеволием других, чем со своим собственным, потому людей и трут друг о друга, что только таким образом можно отделять шелуху их своеволия от зерна их вечной жизни. Потому их и бьют и ломают друг о друга, что только стволами одного своеволия можно переламывать кости другого. И только единицы способны воспринимать Бога непосредственно, то есть без всяких видимых орудий воздействия: им достаточно почувствовать лишь недовольный Взгляд, чтобы тут же прийти в ужас и изменить своё поведение, и при этом ещё умолять Отца искоренить из них то, что́ Его раздражает в них, а тем более гневит и разъяряет. Способного чувствовать Взгляд, слышать Слово, понимать Намёк, незачем бить по морде, по шкуре, по костям. Но того, кого слова неймут, с того уже шкуру сдерут. Дело, в конце концов, не в средствах, а в цели и в плодах. И кому нужны Божественные цель и плоды, тот не будет чрезмерно возмущаться средствами и из-за них отвращаться от Бога.
Если не понимать эту жизнь как работу Вечности над волей человеческой, вообще над человеком, то понять в ней ничего невозможно, всё будет запутываться, смешиваться, теряться, противоречить, сводить с ума. Воля должна быть укрощена, размягчена во чтó бы то ни стало и, в конце концов, слита с Волей Вечности на Благо всего сущего. Вóт почему для этой цели используются такие страшные средства, потому что цель должна быть достигнута непременно. Всё дело только в воле. Цивилизации, государства, кошмары политических преступлений, болезни, войны, невообразимые подлости как частного, так и планетарного масштаба и любые порождённые ими страдания — лишь средства укрощения воли.
Жестокий потому и жесток, что равнодушную, упрямую и безжалостную волю иначе укротить невозможно. Дай воле волю, так сам потом скажешь: «Гдé же был Тот Жестокий, Который не применил жесткость к этой подлой воле ?» — Вот Он и не ждёт зова, не ждёт вопросов и просьб, а действует, как действует всякий садовник в отношении к воле дерева: режет, рубит, косит, жжёт, только бы спасти растение для истинного плода или чтобы оно не мешало, а то и помогало другим деревьям приносить плоды.
*
Для того, чтобы уменьшить впечатление беспросветного ужаса от этой жизни, нужно хотя бы иногда вспоминать о том, что на самом деле это не жизнь, а всего лишь подготовка к жизни, а подготовка, кухня, закулисная сторона всегда видится сумасшествием, домом умалишённых, психиатрической клиникой, потоком безумия, и подтверждения этому видны на каждом шагу. Так всегда бывает на кухне: продукты свозят, чистят, режут, моют, потрошат, ошпаривают, кипятят, варят, смешивают, тушат, томят. Разве все эти глаголы не прикладываются каждый день к любому человеку ? Очень даже прикладываются, всех нас обрабатывают на каждом шагу, как продукты на кухне, чтобы приготовить из нас нечто съедобное, ибо скольких людей переваривать невозможно, а к иным невозможно приблизиться .
*
Посмотри́те, например, чтó делают учёные, инженеры, техники — это нормальные люди ? Это сумасшедшие, которые, увлекаясь своими научно-техническими машинками и игрушками, разрушают Планету. Посмотри́те на военных, торговцев, политиков, врачей, учителей — это нормальные люди ? Нет, это такие же сумасшедшие: ради своих идиотских целей, планов, задумок, контрактов, заказов, мечтаний, честолюбия они калечат детей, животных, природу, воздух, свет, пищу, мировоззрения, отношения, ду́ши. Дикое животное ест одну и ту же телесную и духовную пищу всю жизнь и остаётся крепким и здоровым. А у людей жизнь забита сотнями видов телесной и духовной кулинарии и при этом они всё больше слабеют, всё страшнее болеют, всё удивительней дуреют, так что болезням, слабостям и блáжи нет конца. Так это нормальные люди ? Нормальный человек хотя бы изредка задумывается о том, к чемý ведёт его деятельность. Ещё более нормальный не начнёт де́ла, пока не выяснит, к чему оно приведёт. Но поняв, что выяснить всё невозможно, обращается к Старшим, к Мудрым, к Божественным, вéдущим исход всех дел, и только с Их разрешения и под Их Руководством начинает действовать. А много ли таких нормальных в этом сумасшедшем доме ? Поэтому не удивляйтесь ужасам и кошмарам, когда они сваливаются на вашу голову — в сумасшедшем доме Апокалипсиса нужно ждать каждую минуту, и если вы его не ждёте, а тем более, хоть малой лептой его подготавливаете, то вы — один из сумасшедших. — Но всё это, тем не менее, ищущим Вечного Блага открывает глаза.
*
А он говорит ”для порядочного человека откровенно и вслух не было службы хуже и гаже жандармской”. — Почему это ? В чём дело ? Да потому, видите ли, что у жандарма нет морали, кодекса чести, ничего святого.
Но это всё интеллигентские фантазии. Если какая-то служба вызывает у нас отвращение и гадливость, то это означает только то, что это не наша служба, не наша работа, а значит не нужно давать ей никакой моральной оценки, ибо какую бы оценку мы ей ни выставили, она нашей не станет так же, как и любая другая несродная работа. А жандармская, полицейская служба была, есть и будет и не исчезнет с ”развитием общества и общественного сознания”. Вы слышите: сознания ?! Какого сознания, какого развития ? Никакого сознания и развития нет, есть лишь глубоко спрятанное и ловко замаскированное хамство и дикость. А если и есть сознание, то сознанием чего является это сознание ? Чтó оно сознаёт, или когó оно сознаёт ? Ведь единственное истинное сознание — это сознание Бога, и если в человеке или в обществе нет сознания Бога, значит дубина — жандармы, аресты, тюрьмы, пытки и казни — неизбежна, необходима и вечна.
Господи ! Насколько легче бороться с чужой волей, чем со своей собственной. Вóт почему всё устроено так, что на волю одних натравливают волю других, иначе никого усмирить невозможно. И если кто-то недоволен своими правителями и стремится свергнуть и занять их место, то пусть он не обольщается насчёт себя — завтра кто-то другой будет недоволен им.
*
Вы видите, чтó происходит в этой жизни ? Вы понимаете, чтó происходит ? Ведь большинство людей не может этого понять, да им и не нужно. Ведь допускается чтó угодно, чтó угодно, только бы Великий Человек или даже Малый Человек как вместилище Божественного Сознания что-то поняли, осмыслили, пересмотрели, осознали, прозрели, переменили себя, продвинулись, пришли к чему-то истинному, твёрдому, неизменному. То есть всеми муками, жертвами, пытками их продвигают, толкают, изгоняют из мира сего, заставляя возводить Основание, Твердыню, Дом на камне в Мире Ином, и хотя фундамент Этого Дóма приходится замешивать на миллионах замученных душ, на крови, воплях и слезах, зато стоять Этот Дом будет вечно. И не для кого-то одного, для одного ничего не делается, — всё делается для блага всех. Память о том, из какого страшного материала создано это Жилище, уже не позволит ни Малому, ни Великому снова играть жизнью, сомневаться, вести себя безответственно, двояко, неопределённо, бездумно и хоть в какой-то степени себялюбиво. Так что всё происходящее нужно для осмысления, осознания, понимания и восхождения, и ради этого приносятся любые жертвы, и горе тому, кто окажется этих жертв недостоин.
*
Причины ужасов ещё и в том, что большинство людей смотрит на эту жизнь как на конечную станцию, настоящий дом, родину, в то время как она есть река, дорóга, путь, со стоянками, полустанками, временными пристанищами, школами. Вы представляете, какие страшные последствия таит в себе это поначалу наивное, а потом пожизненное заблуждение, эта юношеская, а потом старческая иллюзия единственности бытия, а потом выгодно-похотливое извращение, а потом корыстно-низменная ложь ? — Они говорят: «Жизнь одна !» Жизнь одна ? Вас устраивает вот такая одна жизнь ?! Это может говорить только полный идиот, который или вообще не желает думать об этом вопросе, или у которого всё настолько хорошо, что ему вообще незачем думать, или тот, кто свои теории подгоняет под свои слабости и трусости, а на других ему плевать. «Коротка и прискорбна жизнь наша…». Ещё бы, — не прискорбна, вы же не хотите учиться, для лентяев школа — это бедствие, скорбь, тоска, и чтобы скрасить тоску, они развлекаются, используя время занятий и учёбы на глупости, забавы и гадости, в общем ктó во чтó горазд, каждый — на то, чтó его веселит и покоит. Учёные добывают интересные знания, инженеры претворяют их в увлекательную практику, рабочие за кусок хлеба эту практику реализуют, крестьяне от безвыходности всех их кормят, артисты веселят, врачи лечат, солдаты охраняют, учителя думают, что учат, политики лгут, начальники воруют, и все вместе строют вечный дом там, где должно быть временное пристанище, и спокойно спят там, где дóлжно учиться, и отдыхают там, где нужно напрягаться, и спят там, где нужно бодрствовать. А когда приходит Проверяющий и Напоминающий, все дружно удивляются, почему и кто и зачем разрушает наш муравейник, отчего арестовывают бедных работяг, раскулачивают тружеников, гноят в тюрьмах бескорыстных учёных, расстреливают талантливых артистов, ссылают преданных солдат, превращают в грузчиков самоотверженных учителей, в общем мучают, истязают и убивают людей, которые достойны самых высоких похвал, благодарностей и одобрений ! Зачем ? Да затем, что есть, значит, надежда, что кто-то из этих неглупых и даже чистых людей, затянутых мировым безумием в общий карнавал, может быть, опомнится и почувствует, что эта жизнь — не настоящий дом, раз его можно вот так в мгновение ока разметать по ветру и возводимое веками снести за десятилетие ! И вот ради этих задумавшихся, опомнившихся и повернувших в другую сторону и стóит разрушать всё то, что с такими муками строится и простодушным и корыстным безумием, — тогда хоть будет ему оправдание.