Получилось так, что наш стрелковый батальон вырвался вперед, а соседи отстали. Мы с ходу заняли деревню, в которой обнаружили брошенный трактор, который оставили немецкие артиллеристы. Да и трактор, в общем-то, был производства Челябинского тракторного завода, С-60 Командир батальона связался со штабом дивизии, обрисовал ситуацию и попросил разрешение на отход, чтобы не оказаться в окружении.
В штабе дивизии ему запретили этого делать, приказав оседлать дорогу, чтобы не допустить прорыва немцев. Оказывается, мы замкнули кольцо, и теперь несколько немецких дивизий оказались в окружении, хотя кольцо еще не было сплошным. Как это сделать и чем задерживать немцев, не объяснили. Сказали, что продержаться надо любой ценой не менее суток, пообещав дать в усиление батальона танки.
Вечером к нам прибыла одна тридцатьчетверка, и на этом усиление было закончено. Разведчики удачно сходили к фрицам в «гости», сумели притащить языка, от которого мы узнали, что немцы ищут район, чтобы деблокировать окруженную группировку, пока мы не сумели создать прочное кольцо окружения.
Самым удобным местом они считали именно наш участок, так как по сведениям их разведки, наши войска не имели серьезных сил в этом районе. Дело принимало для нас серьезный оборот. Как бы нам самим не оказаться в кольце.
Надо было как-то создать видимость наличия на этом участке серьезной обороны. Мы не спали всю ночь. Саперы минировали наиболее танкоопасные направления, используя при этом немецкие противотанковые мины. Наша тридцатьчетверка и захваченный немецкий трактор всю ночь катались от деревни до леса, и обратно. На сырой земле отчетливо оставались следы гусениц.
А пехота всю ночь оборудовала ложные позиции. Благо, что не надо было копать окопы. Достаточно было изобразить артиллерийскую позицию, что делалось при помощи оглобли и замаскировать ее. Маскировка нарочито делалась небрежно, чтобы «орудие» можно было заметить.
К утру все выбились из сил, и теперь оставалось ждать результата. Решено было, несмотря на приказ держать деревню, в случае наступления немцев, отойти в оборудованные окопы на высоте и попытаться с помощью танка, который уже занял там свою позицию и двух «сорокопяток», предотвратить немецкий прорыв.
Наступило утро. Едва появилось солнце, как в небе появился немецкий разведчик. Но ему недолго удалось полетать над нашими позициями. Появились наши истребители, и немец во весь дух принялся удирать на запад.
Прошло несколько томительных часов, а немцы не наступали. Уже после обеда мы услышали километрах в десяти от нас разгорающийся бой. Как нам стало известно потом, немцы решили прорывать кольцо в другом месте и нарвались на тяжелый танковый полк прорыва, который совсем недавно получил новый танки ИС-2.
У нас потом говорили, что надавали немцам по щам в том районе знатно. А на нашем участке так и стояла полная тишина. Немцы не решились начать прорыв в районе нашего батальона, хотя с десяток немецких танков прошли бы через нашу оборону как горячий нож сквозь масло.
А потом наши дивизионные разведчики взяли в плен немецкого офицера, начальника штаба какого-то полка. На допросе в штабе дивизии он объяснил, почему немцы отказались от прорыва в нашем районе.
Первоначально удар планировалось нанести именно здесь, тем более, по данным немецкой разведки мы не имели в этом районе значительных сил. Но потом немецкие разведчики всю ночь слышали рев танковых двигателей. Подойти ближе они не смогли, а танки, звук которых они слышали, перемещались без света. А еще разведчики слышали, что на самых опасных направлениях русские оборудуют противотанковые позиции.
Немцы знали, что на наш участок фронта прибыл танковый полк с новой техникой. Только они не знали его местонахождение и предположили, что это именно он занимал позиции. Для подтверждения ночных данных они провели утреннюю воздушную разведку. Но достаточно полно ее провести не дали наши истребители.
На аэрофотоснимках были обнаружены многочисленные следы танковых гусениц, замаскированные артиллерийские позиции. Поэтому было решено нанести удар в другом месте.
Так как немцев уже отогнали, а в кольце окружения, поняв бесполезность сопротивления, начали сдаваться, командир дивизии, решил показать немецкому майору «сильноукрепленный участок обороны».
Ему показали все «противотанковые позиции» и нашу «главную ударную силу» старенький немецкий трактор. Немец, молча, рассматривал торчащие из кустов деревянные оглобли.
-Хорошо. – произнес он. Но ведь танки у вас были на этом участке, что говорят многочисленные следы на земле.
- На этом участке, господин майор, самым главным танком, которые вы испугались, был вот этот - и переводчик показал в сторону трактора. - Именно, его следы вы видели на аэрофотоснимках. А испугались вы стрелкового батальона, который в тот момент по численности был равен обычной стрелковой роте.
Такой реакции немецкого майора, начальника штаба, никто не ожидал. Обычно немецкие офицеры были выдержанными и вели себя во многих ситуациях достойно. Но говорят, что в жилах этого майора текло немного итальянской крови. Вот она-то и одержали верх над немецким хладнокровием.
Он сорвал с головы фуражку, бросил ее на землю и начал в ярости топтать, произнося лишь одно слова: Шайзе! В нашем языке в мягком переводе это примерно обозначает то, что находится в выгребной яме.
Немец бесновался минуты три, потом извинился перед стоящими офицерами и, не поднимая растоптанного им головного убора, понуро направился в сторону стоящих машин.