ТерпИра
После долгих пасмурных дней обычных для августа выдались ясные теплые выходные - настоящий подарок для горожан. Ирина и Толик - спокойная пара, обоим чуть за тридцать, работают вместе в банке - решили выбраться на природу, но чтобы не рисковать комфортом - этой мягкой подушкой удобств и понятных условий - поехали на базу отдыха в пригороде. Корпуса здесь ничем не отличались от квартир, кухня была домашней, даже казалось, что после работы забежали к друзьям - такое же куриное филе под майонезом, макарошки с сыром, огуречные кругляшки и веточка укропа, словно кокетливая улыбка. К тому же в пригородном посёлке было всё для жизни обывателей и туристов - паломников выходного дня: маленькие магазинчики, похожие на карманы рабочих брюк - столько в них влезало, автобусная остановка и даже круглосуточная аптека.
Субботний день, ленивый, залитый солнцем проходил неспешно - Ирина и Толик погуляли по окрестностям и позагорали на большой поляне у пруда, постреляли полчаса в тире, посмеялись над комедией, которую смотрели со своего ноутбука, перекинулись в настольную игру, а после ужина занялись неторопливым сексом. В конце дня оба чувствовали удовлетворение, расслабленность накрыло всё их тело, словно одеяло. Это, наверно, и называется отдых. Довольные собой и проведенным друг с другом временем, они уснули, как и привыкли, рано - не было и десяти вечера.
Ирине снился сон, как они с Толиком поехали на море, такое желанное путешествие! Они только вдвоем на пустом пляже в маленькой бухте, наверно, часов пять утра. Неодетые, они стоят в морском прибое и целуются, Толик гладит Иринину спину - ей так хорошо и немного щекотно от счастья. Вдруг слышится чей-то смех - громкий, глупый, отчего-то он кажется ей унизительным, их нагота - неуместной. Весь момент теряет волшебство, будто кто-то его разбил, как хрусталь. Она оглядывается, но пляж пуст. Горы всё так же спокойно смотрят в море, на дорожках никого, даже под навесом спасательного пункта лишь одинокий стул. Смех взрывается по-новой и переходит в галдеж, где он? Откуда? Кругом пусто - только море, ясное небо, он и она. В конце концов Ирина просыпается; вокруг нее гостиничный номер в ночных очертаниях: столик с зеркалом, в котором видно крупную бусинку луны, два стула, тумбочка с ночником. Горьковатый привкус досады заставляет ее облизать губы - сон был так хорош. Она еще не отошла от сна и растеряно смотрит в потолок на люстру, в стеклянных цветочках которой отражаются лунные блики, как вдруг раздается новый взрыв хохота. Ирина села на краешек кровати и прислушалась, как охотничья собака - соседи. Она разочарованно простонала. Повернувшись, она увидела, что Толик тоже не спит и смотрит на люстру. Ирина нащупала мобильный на тумбочке - полдвенадцатого.
- Может попросим потише? - шепнула она Толику. Он покачал головой:
- Люди отдыхают. Имеют право.
Ирина схватилась за довод о том, что после одиннадцати шум запрещен.
- Если хочешь, сама им скажи. Ты же слышишь, их там много, я не пойду, - ответил Толик.
Они молча продолжили рассматривать люстру и прислушиваться к пошлым анекдотам и смешкам, доносящимся из-за стенки. У люстры было пять цветков, три листочка в центре и один шар. В двух цветочках из пяти не было ламп. Ирине было страшно подойти к незнакомцам. Они вряд ли были старше ее, но почему-то она показалась себе маленькой девочкой, которая вдруг помешает взрослым. Ей захотелось нажаловаться, чтобы ее пожалели. Было обидно за себя, за Толика, за их выходные. Ведь и у них было право на отдых? Ведь и они заплатили столько же. Но телефонную трубку на ресепшене не брали. Жаловаться некому.
Двенадцать, полпервого, час. Толик уснул, а у нее завтра будет болеть голова - ведь не выспится. Она попробовала лежать с закрытыми глазами, но не замечать шум и заснуть всё равно не удалось. Она стала подбирать слова: что сказать? Фразы были острыми и царапали ей горло, она сама их боялась. Попробовала мягче, но в который раз услышав из-за стенки громкое и протяжное "Сука!", отбросила эту идею. Ира вскочила с кровати в негодовании, досада растеклась липким сиропом в горле. Она дышала шумно, внутри нее отвратительным жуком кружила ненависть. Натянув джинсы, кофту, Ирина вышла в коридор, вот она дверь соседей - ошибки быть не могло, за ней слышались галдеж и пьяный смех. Вдруг вся ненависть вдруг растеклась в тревогу - всего мгновение, и она ощутила дрожь в ногах. Слова потерялись. Она сгорбила плечи и глаза ее тут же намокли. В полуоткрытую дверь их номера она услышала, как всхрапнул Толик. Всё сделалось вдруг таким глупым: их прогулки с Толиком, тир и настолка, даже секс показались ей ребячеством. Она вздохнула, сделала несколько шагов в их номер, чтобы забрать свою сумку, что висела в прихожей. Ирина надела знакомое состояние смирения. Выйдя на улицу, она села в машину и направилась в сторону города, но остановилась через километр около небольшой светящейся вывески.
Сонная фармацевт вылезла из-под прилавка и вопросительно уставилась на Ирину.
- Пустырник и беруши, пожалуйста.
_____________
Из цикла "Кроме дорог и дураков" о невидимых проблемах России
