За 15 лет работы поисковый отряд «Нефтехимик» поднял останки более 800 бойцов. Несмотря на современное оборудование, с каждым годом находить останки солдат становится все сложнее. Почему поисковики выбирают экспедицию вместо отпуска на море — в интервью интернет-газете «Реальное время» рассказала руководитель поискового отряда «Нефтехимик» Ольга Ланцова.
«В экспедицию на раскопки ездят либо один раз, либо надолго»
— Каждый отпуск вы проводите на раскопках. Скажите, пожалуйста, что вас тянет и не хотелось ли хоть раз изменить традиции и поехать на море?
— Я уже на протяжении 20 лет езжу в экспедиции и даже не представляю другой вид отдыха. Конечно, иногда хочется поехать на море, но понимаю, что отпуск ограничен и я лучше поеду в экспедицию. Что тянет? Солдаты, которые там до сих пор лежат, атмосфера внутри отряда, общение с другими поисковиками. Там совершенно другая, честная жизнь. Я всегда говорю, что в экспедицию на раскопки ездят либо один раз, либо надолго. Если человек поехал и его затянуло, он понял всю суть, для чего он тут находится, что от него требуется, он будет продолжать ездить. А если он не проникся, поехал ради интереса, романтики, то он и не останется в отряде, для таких людей эта поездка будет первой и последней. Можно быть каким угодно романтиком, но вряд ли простой человек приедет в эти леса и поля, если у него нет глубокого чувства убежденности в необходимости этой очень тяжелой работы, осмысленного чувства долга.
— Как много новеньких приходит в поисковое движение и какая часть остается?
— Желающих сменить домашнюю обстановку на полевые условия жизни не очень много. Бывает, что на на протяжении года никто не обращается. В этом году весной изъявили желание поехать четыре человека, двое из них студенты и двое — работники предприятия, все они поехали. Я стараюсь брать молодое поколение, студентов и всегда радуюсь, когда молодежь остается в отряде. Основной состав отряда — это «старички», которые ездят на протяжении 15 лет, и очень рада, когда он разбавляется. Мы выезжаем в учебные заведения, рассказываем о поисковом движении, показываем видео и экспонаты, и после таких встреч молодежь обращается с желанием поехать с нами на раскопки. Состав отряда на данный момент больше 30 человек, в экспедицию ездит около 25.
— Когда человек приходит, то на что смотрите?
— В основном на желание и его физические данные, но возраст, конечно, тоже влияет. Как-то позвонила женщина, которой было за 50 лет. Вроде бы и можно взять, но ведь она не пройдет 10 км в одну сторону и потом обратно. Девушек в отряде немного, из-за того, что там нужна мужская сила. Но, признаться, желающих девушек поехать мало, в основном, мужчины обращаются.
— Если говорить про финансы, то насколько регионы поддерживают поисковое движение?
— Со стороны регионов поисковикам очень редко оказывается поддержка. В Казани есть региональная общественная молодежная организация «Объединение «Отечество», она иногда нам выделяет палатки и спальники, но это очень редко, потому что у них своих расходов очень много.
Только у 1% бойцов был при себе медальон
— Вы за время своей деятельности сколько бойцов подняли?
— Мы подняли останки более 800 бойцов, личности 20 из них смогли установить. Кроме этого, примерно у 12 погибших солдат смогли найти родственников.
— Наверное, благодаря оборудованию, сейчас работать стало легче?
— Наоборот, хоть сейчас и техника есть, такая как помпа для откачки воды, миноискатели, с каждым годом работать становится сложнее. Раньше солдаты лежали на поверхности, а сейчас они на глубине метра или даже двух. То есть они были в окопах, в траншеях и их просто засыпало. «Верховые» солдаты, на глубине полуметра, сейчас большая редкость. Этой весной в Смоленской области работало порядка 500 поисковиков, которые подняли останки 369 погибших солдат, а раньше мы по 800—1000 поднимали.
— Какой процент погибших имеет при себе медальон?
— Таких очень мало, примерно 1% от всего количества. Данные на солдата мы устанавливаем по личным подписанным вещам, например, по фамилии, нацарапанной на ложке, котелке. Нередко вычисляем по номеру ордена или медали солдата. К сожалению, зачастую очень сложно найти родственников. Иногда мы больше 10 лет ищем родственников погибшего бойца и не можем найти. Допустим, если у него не было детей, то наши шансы невелики. Но бывают и случаи, когда родных находили прямо во время экспедиции.
— Какие самые трогательные случаи были в вашей практике?
— В 2011 году в Смоленской области мы нашли Орден Красной Звезды, но бойца рядом не могли найти. Когда мы установили по номеру ордена имя солдата — Василий Першин, оказалось, что он погиб в 200 километрах от дома. Родственники знали, что он погиб недалеко, но точное место, куда можно прийти и поклониться, не знали. Дело в том, что он был командиром танка и весь экипаж из пяти человек сгорел, естественно, от них ничего не осталось. Вот уже 7 лет мы дружим с этой семьей и они всегда приезжают к нам в экспедицию. На месте гибели мы поставили памятник и каждый раз туда ездим.
Как-то в весеннюю экспедицию подняли бойца — Чалых Павла Пантелеевича и во время экспедиции смогли найти его дочь, которая изъявила желание похоронить отца на родине. Выяснилось, что он родом из Алтайского края, а с нами тогда как раз работал отряд с Алтая, и мы с ними отправили останки солдата. Так бойца захоронили на родине рядом с женой. Мы также до сих пор общаемся с его дочкой и внуками.