Этот материал получился из разряда "ожидание – реальность". Журналист Оксана Старикова примерила на себя роль натурщицы. Правда, позировать обнаженной ей не разрешили, но и без этого получилось живо: Оксана падала в обморок, задыхалась и всё занятие по рисованию боролась с навязчивыми фантазиями. Читайте подробности и смотрите эпичное видео в материале Tumix!
Уже третий по счету раз журналист Tumix меняет профессию, пусть и всего на пару часов... На днях в непривычном для себя амплуа предстала Оксана Старикова, которая в течение двух часов позировала перед художницами. Оксана думала, что всё будет просто: пришла, постояла и довольная собой вернулась в уютную квартиру в спальном районе. Ан-нет! Через 15 минут у нашего корреспондента закружилась голова, и Оксана начала падать в обморок. В общем, два часа вылились в целую вечность мучений вперемешку с тошнотой и самыми разными мыслями.
Ожидание
– Трудности начались сразу, как только я определилась с профессией. То, что я стану, пусть и ненадолго, натурщицей, не понравилось моему молодому человеку – хотя бы потому, что сначала я намеревалась позировать обнаженной перед большой группой художников. На вопрос "Зачем тебе это надо?", у меня не было внятного ответа, потому что действительно не понимала, зачем. Наверное, это было просто девчачье желание, может быть, отчасти навеянное сценой из фильма "Титаник", когда Джек рисует Розу...
Альтернативный вариант нашёлся: главный редактор Tumix предложила завернуться в простынь и предстать перед аудиторией в образе древнегреческой богини. В конце концов, можно было сесть спиной к художникам, слегка оголив плечо... Правда, всё это вызвало очередную волну семейных скандалов, и я набралась-таки смелости позвонить преподавателю и уточнить, так в чём же необходимо прийти на занятие. Ответ поразил: "Приходите в спортивном: маечка, шортики там, кроссовки..." Моей реакцией был "покер фэйс".
Правильно говорят: не спросишь – не узнаешь.
День Х
В день Х я невероятно разболелась, а по пути в аудиторию к насморку и першению в горле добавились температура и разрывающая головная боль. Но я решила, что ничего страшного не произойдёт во время двухчасового позирования, а потому, "заправившись" лекарствами, отправилась на занятие.
Там, в аудитории, нас с оператором встретил невысокий мужчина с длинной каштановой бородой. Оказалось, это и есть преподаватель Евгений Андреев, который пообещал в конце "сеанса" ещё и заплатить за "муки", чему я, кстати, удивилась.
– Что, даже на мороженку хватит? – спросила я.
– И не на одну, – ответил Евгений Юрьевич.
Мне показали подиум, на котором я буду стоять ближайшее два часа, после чего минут десять я бесцельно бродила по пространству, заставленному мольбертами, гипсовыми головами и табуретами-палитрами. Я впитывала запах краски, смешные надписи и перешёптывания за спиной, а после, когда в аудиторию зашли юные художницы, разулась и запрыгнула на платформу, покрытую куском неприятной на ощупь ткани. Первая мысль: ну, слава богу, что носки надела чистые и целые!
Позу мы выбрали самую простую, и пока я пыталась встать поудобнее, преподаватель Андреев сокрушался, что запачкал одежду краской. Я молча наблюдала, как он ищет "источник зла", а потом громко уходит из кабинета, чтобы переодеться. Затем последовали первые 15 минут "великого стояния", "пересадка" художниц, в связи с чем одна из них начала рисовать меня заново – с более выгодного ракурса, и эта новость в немалой степени расстроила (я уже нездорово покачивалась...).
Реальность
Сначала я сфокусировала внимание на уличном фонарном столбе, а после стала "расползаться" взглядом по трещинкам на доме, что виднелся в полураспахнутом окне. Щель в окне была достаточно широкой, и вроде бы моих волос касался ветерок, но все же складывалось впечатление, будто невидимый шланг выкачивает свежий воздух из комнаты...
Я стала тяжелее – так я чувствовала. Странные импульсы сначала разрезали стопы, а после собирались в ушах и взрывались, расходясь колючими обжигающими мурашками по щекам. Я слышала, как преподаватель что-то говорит о моей "длинной" шее, о том, как я согнула ногу, как повернула голову... Он советовал юным художницам "глядеть сквозь", ведь "под этой широкой блузкой можно увидеть осиную талию". Он сравнивал мою грудь то с "яичком", то с "ящичком", говорил, "кому как удобнее рисовать"...
Я начала падать – зазвенело в ушах, и всё тело покрылось капельками ледяного пота. "Мне необходим воздух!" – сказала я и подбежала к окну. Но воздуха не хватало, а время шло, и нужно было позировать. Я стояла секунд 30, потом, чувствуя, что земля уходит из-под ног, садилась на корточки, громко дышала, и снова – 30 секунд в вертикальном положении и три минуты сидя. Так прошел час, хотя для меня это стало целой вечностью тошноты, стыда, жалости и ненависти к самой себе.
– У вас кто-нибудь уже падал в обморок на занятиях? – кашляя, спросила я Евгения Андреева.
– В обморок? – удивился художник. – Наверное, вы будете первой.
К счастью, время позировать стоя истекло, и мне дали возможность немного сменить образ. Отдышавшись, прокашлявшись и смирившись со своей никчёмностью, я выбрала более-менее удобную позу на стуле и вновь замерла. В этом положении уже не хотелось падать навзничь, и даже рвотные порывы ушли в тень.
Схватка фантастических тварей
Теперь я могла спокойно наблюдать за художницами – как ловко они управляются с карандашом, как спокойно реагируют на полезные и порой причудливые замечания учителя, как бросают в мою сторону резкие внимательные взгляды. А ещё мне хватило ума снять верхнюю блузку и остаться в лёгком топике, и теперь пространство аудитории не казалось таким уж бездушным, да и Евгений Юрьевич обрадовался, сообщив, что "художники всегда рады голым местам".
В определённый момент даже стало весело, особенно, когда преподаватель посоветовал художницам "вжаться в свой мозг, глядя на меня, и представить, что таким образом они могут увидеть самолёт в небе". Спустя какое-то время меня раззадорила ещё одна замысловатая метафора: Евгений Юрьевич сравнил моё тело с горой, а рисующих – с альпинистами. Преподаватель попросил девушек вообразить, будто они не просто переносят мой образ на лист бумаги, а покоряют вершину, цепляясь за разного рода выпуклости и так далее.
А потом реальность поплыла снова. Я так долго и упорно смотрела на куст, растущий за окном, что листва уже перестала быть листвой, а сделалась каким-то существом с огромными чёрным глазницами и распахнутой пастью. Этот монстр был схвачен языком другой неведомой твари, которая пыталась его поглотить, но тщетно – моя фантазия замерла на моменте схватки, и действие дальше почему-то не развивалось. Не знаю, как много времени я провела за обдумываем, насколько это нормально – видеть схватку монстров из листвы, но в конце концов голос художника Андреева вернул меня в тюменскую действительность.
Уходили мы с оператором как-то неловко. За два часа мне заплатили 300 рублей, на которые я купила черешню и пару мороженок в ближайшем продуктовом магазине. Падать в обморок больше не хотелось, как, собственно, и позировать. По-прежнему мне не ясно, то ли это простуда так повлияла на мою выносливость, то ли я действительно настолько слаба...
Вопросов много, но ясно одно: натурщица – НЕ МОЁ ДЕЛО
Кстати, ранее журналист Tumix Мария Лузгина попробовала стать воспитателем в детском саду. Удалось ли нашему корреспонденту подружиться с маленькими тюменцами, читайте в материале. А еще главный редактор Tumix Людмила Караваева примерила роль кондитера и проверила, так ли все легко и гламурно, как кажется со стороны.
Фото и видео: Павел Статных