Огромное заблуждение привязывать начало нового образа жизни к календарным датам. Не получиться стать другим с понедельника, дня рождения или с нового года. А вот с тяжелого похмелья, маленькой клинической смерти, есть шанс.
«Ни за что и никогда. На фиг, на фиг, отныне сто грамм более чем достаточно! И курить бросить... И может спорт какой-нить... А с Толиком и сто грамм, если только воду!»
Павел гонял эти мысли по кругу, в той или близкой интерпретации. Анатолий довез его до «КиШа», где осталась машина Павла, и на прощание обнадежил:
- Генералу я позвоню. Человек правильный, чем может - сделает. Позже тебя навещу. Обмозгуем остальное. Без спиртного. C этим обождать нужно, решим проблемы, а нервы затем подлечим.
«Мне конец... – услышал приговор себе Павел. - Лечение нервов я точно не потяну... А и плевать, один хрен не дожить! Загнусь пока он будет проблемы решать»
- Толь, не звони ни кому, точно тебе говорю – все таки аккуратно попробовал он избежать неизбежного. - Не генерала уровня у меня неприятности. Плановая проверка, только внимание привлекать, нормально все будет! Просто навалилось все, вот и расклеился. Сейчас то огурцом, тебе спасибо! Вечером встреча у меня, дома поздно буду, а на следующей неделе заеду.
Ага. Как же.
- Тянуть не стоит. Сегодня Степановичу в приемную позвоню, а уж с органами уровень кашу не портит. Около дома подожду, не нужно будет тебе спешить.
«Подождет! – окончательно очаровался Павел. - Хоть в окно влезай.. Не все проблемы решаются монтировкой!... А ты и есть... монтировка. Как же тебя перенаправить то?... В общественно полезное русло... На радость агрессору..»
- Толь, там не ясно как получиться, может и ночевать останусь…
«Черт, я и у родителей так не отпрашивался!» - возмутился независимый взрослый, но продолжил прозаически:
- А завтра заеду, у меня двигатель что-то не ровно работает, будет время посмотришь?
Слабенько. Верного товарища с курса взаимопомощи таким пустяком не собьешь.
- Двигатель железный и прикручен, не сбежит – не отходил от темы Толик.
«Ага, а я деревянный и отвязанный! – дополнял про себя Павел. - Что ж ты...»
- Откладывать не будем – подписал приговор верный друг. - Позже вечером заеду.
Толик начал разворачиваться и Павлу ничего не оставалось, кроме как захлопнуть дверь.
«Все... Всееео... Господи, даже вспомнить не могу, из-за чего же я вчера так расстраивался. Мелочи какие-то - Даша, листовки... листовки, Дарья... Еще что то было... Ну и пусть вместе с остальными и трепещет! Моих нервов на все не хватит. Пока их Толик не вылечит... Ой-ей...»
Павел подошел к машине, со стоном сел во внутрь и завел двигатель. Двигатель работал катастрофически ровно.
«Тебя то как теперь сломать, сволочь швабская?»
Он закурил и откинулся на сидении. Открыл люк, уставился в небо, и стал прикидывать способы выхода из своей безнадежной ситуации.
«Выпить? Бррр... Ну, допустим, собраться и.. как там это... перебороть. Вчера пробовал. И чего? Усугубил... Нет, даже не так, вывел на новый уровень. И чуть не сдох... One way ticket. Лег на провода... Созвониться многим обещал... Что ж, товарищи, я вас кинул. Не получилось и потерял. Напился и не протрезвел. Как же придумать для Толика задачу?!.. Переустройство мира во всем мире, с сохранением социальных устоев и согласованием с мнением каждого? Так демократы вроде уже этим занимаются… Они ему только мешать будут, а мне это не поможет… Ничего не поможет... Алкоголиком может стать только слабый духом... Или твердый другом... Поеду ка я куплю себе че нить... На фиг никому ненужное»
Павел тронулся и аккуратно начал движение. Тихо-тихо, словно боялся расплескать то зыбкое равновесие, в которое сумел привести организм после, по диагнозу Толика, закономерного конфликта лекарства с алкоголем. Каждая выбоина на выезде из автосервиса находила отклик в его затылке, да и полная координация рук, ног и управляющих импульсов обещала вернуться суток через двое. Если ее снова не вспугнуть.
«Где-то у меня был диск. Колыбельный...»
Павел, порылся в бардачке, но искомое не обнаружил. Зато нашел сборник песен из кинофильмов тридцатых - пятидесятых, сделанный им в минуту ностальгии по временам, в которых он никогда не жил. Обрадовался находке, и загрузил звуки прошлого в СД плеер.
«Старый клен, старый клен, старый клен стучит в окно...»
Песня растворяла тревоги и вносила умиротворение в конфликт человека и мироздания. Впервые за несколько дней, Павел смог расслабиться и взглянуть на свою ситуацию немного со стороны. С позиции давно ушедших дней.
«Вот люди были… Репрессии, война, опять репрессии, а они заводы с городами строили и целину поднимали. А еще и любить успевали, и песни писать, от которых и сейчас тепло становиться. Здесь же никаких репрессий, так документы спросили, считай паспорт проверили... А все, достаточно, сон минус... И мысли - щас сдаться или уточнить все же в чем, собственно, обвиняют... И тогда уж во всем скопом и признаваться. Толи я такой, толи все стали... черт, даже не хлипкими... Ватными, что ли.... Точно, ватными. Любого потри и мороз по коже. Пенопластовая эра.. Блин»
По сравнению с исполнителями из прошлого века, которые поют так задушевно, чем делают в душе так тепло, все современники казались Павлу людьми мелкими, на гвозди не годными и песен предков недостойными. Причем он и возглавлял эту колону никчемности, которая даже не в будущее двигается, а так, круги нарезает вокруг наследства, оставленного великими песенниками, отхватывая и пряча за пазухи по кусочку нетленного.
«Ничего же своего, все давно кем-то придуманное переигрываем.. Век ремейков, сплошное подражание..»
Павел, в обычной жизни адекватно и с иронией воспринимающий мироздание и свое место в нем, с сильного похмелья страдал всего бичеванием, начинающимся с утреннего «Вокруг бардак, зачем я так...», проходящим дневную стадию - «сволочь неразумная в мире сволочном», правда с вариациями вечернего состояния.
Вечером оно зависело от того, где и как нашел он покой и уют - место и обстоятельства при которых организм начинал восстанавливаться - и от настроения, с которым Павел начинал выпивать в предыдущий день. Если с хорошим, то бичевание заканчивалось днем, как только чуть отпускало. А если как вчера, на добром нервяке, с кучей отложенных дел, с проблемами не растворившимися в стакане, да еще и с утренним Толиком, прочно вставшем на его защиту... Достаточные условия, что бы признать потерянными целые поколения, и заключить согласно классику - Эх, были люди... Не мы.
В мелодику правильной музыки ворвался современный ритм рингтона мобильного телефона, разрушив единение Павла с достойным прошлым. Требовали внимания никчемные современники.
Звонил Спартак.
- Ты уже нырнул, что ли? Второй день на звонки не отвечаешь.
- Третий. Если уж утрируешь, то округляй по полной. Ведь это же не мы с тобой вчера раз пять разговаривали.
- Скучаю, родной, час без тебя, как вечность. А вдруг ты уже на диких пляжах Бразилии, и я тут один, как поплавок рыбакам глаза мозолю.
- Сигналишь из мутной воды? Стучать надумал? Рыбку сдавать по одной?
- Поплавок без наживки, только видимость рыбалки – вздохнул Спартак. - Ребятам похоже рыбы и нужно, их забавляет сам процесс. Жадные они какие-то, условий не создают для сотрудничества, а так нырять и сигнализировать, удовольствие сомнительное. Сам как?
- Жду акваланг – сочинял Павел похмельные шутки. - Обещали переправить на берег турецкий, а там и до Сомали не далече. Если не завербуют, может со мной? Толстый, белый пират в тех краях нонсенс, конечно, но если сразу не съедят - не пропадем... Будем сухофрукты захватывать, выкуп требовать.. Флаг нарисуешь.
- Не, я лучше в обход – за сопротивлялся Щелочихин. - Я же нормальный герой, прямая дорога мне заказана. Плыви сам, одного акваланга нам не хватит. Я дышать люблю... Ты попридержи мне там место главного, и с туземкой какой-никакой договорись. Я после дороги на любовь голодный.
- Нет уж, извини. Никакие туземки - это по твоему профилю. Чего искал то?
- Говорю же - соскучился! Черствый ты, Пашка, проявление чувств игнорируешь. А они единственно что настоящее в этом не ласковом мире!
- И че это ты в меня такой влюбленный?...
- А кого любить то, Паша? - снова вздохнул Щелочихин. - Себя? Так с возрастом это все тяжелее... Нет у меня, к сожалению, больше кандидатов!
«Поужинать гаду не с кем» - перевел Павел эти стенания на язык человеческий.
Щелочихин в одиночестве мог только работать. Все остальное время ему нужно было на кого-нибудь производить впечатление. Желательно неизгладимое.
- Печальная у меня перспектива... – уже вслух резюмировал «единственная любовь» дизайнера. - Но ты погоди ориентацию менять. Марк обещал, что появиться сегодня какая-то ясность.
- Марк... Марк это, конечно... – протянул Спартак - Ладно, ясность это уже какой-то свет. Какие планы на вечер, подельник? Нет желания провести его в обществе достойного человека?
«Ну точно. А туда же – люблю..»
- Желание есть, вот с человеком... Ты же, надеюсь не себе сей титул присвоил? – язвительно уточнил Павел. Сделал короткую паузу и продолжил. - Да и выбрался я только из общества достойных людей, голова пока еще болит.
- Ха! – не заметил издевки дизайнер. - Я думал, он валюту прячет, а он праздники празднует и фейерверки фейерит! Где был то?
- Нигде не был – поморщился Павел, стараясь загнать внезапно встрепенувшуюся боль обратно в затылок. - Где застигло, там и остался. Ладно, Спарта, сегодня я не годный собеседник. Вычеркивай. Будут новости - отзвоню.
- Погожу на тебе крест ставить – услышал свое Щелочихин. - Очухаешься - звони.
«Очухаешься... – морщился Павел. - Питаю, конечно, такую надежду... Не только же юношам ими питаться... А то конец концов...»
Несколько минут после разговора, он крутил головой, как бы гоняя отголосок утреннего состояния по затылку и наконец справился с спазмом, молчанием погасив его остроту. Можно было возвращаться к самобичеванию.
Прямая, пустая дорога, Рыбников, встретивший первую любовь на перекрестке с Заречной улицей, тихий вечер с печальным похмельем - все это настраивало на медленные меланхоличные раздумья о времени и о себе. Бодрый современник Спартак не сумел это настроение развеять.
«И даже улицы родной у меня нет... – перечислял свои недостатки Павел. - В непогоду дорогой... Правильно, от нее должны отделять десятки лет и тысячи километров, великие события и достойные свершения... Их тоже нет у меня... Один живу... И что мы имеем с гуся... Похмелье... Ну допустим, завтра спишем с баланса. Если повезет... И все... Полное одиночество.»
Для полного одиночества оставалась одна ночь, а пока Павла одного не оставляли. Зазвонил «старый телефон». Значит Марк, ему Павел так и не сумел подобрать мелодию.
- Жив? – Марк был энергичен, как будто прошедший вечер они провели абсолютно по разному.
- В процессе познания... – не сумел изобразить бодрость Павел.
- Если познаешь, значит существуешь. Иначе бы уже познавали тебя.
- Умеешь ободрить…
- А не за тем звоню – объяснил Марк. - Тебя ободрять, только портить. Звоню же я, что бы выразить тебе благодарность от людей в аксельбантах. Они награду еще просили тебе выдать, но думаю, для начала достаточно почетной грамоты. За умение проблемы находить и задачи ставить.
- Не имеют решения? – сжался за рулем Павел. И продолжил себя пугать. - Все так плохо?
- Ну почему плохо? Нестандартно – усмехнулся Марк - Короче, расклад такой. Заказчиков твоих возглавляет какой-то бывший поп. Из не маленьких. Сколько то времени назад, с кем-то, где-то он чего-то не поделил и от когорты отвалился. Причем споры были отнюдь не экономические, хотя поверь, там есть за что поспорить, а узко специальные. Не сошелся во мнениях толи о каком-то толковании, толи о святости какой-то личности, толи еще какой-то кунштюк не поделил - не важно, теология дает простор. Да толком никто ничего и знает. Церковь вообще контора закрытая, про политбюро больше сплетен было.
- От политбюро больше для народа зависело – выдавил мысль Павел, что бы хоть что-то сказать. Вдруг захотелось послушать свой голос, а то как-то совсем связь со всеми органами прервалась и это немного пугало. Особенно настораживало в миг пропавшее куда-то сердце. - Вот и интересовались, что там как..
- Не крамольничайте, крамольник – прервал размышления Марк. - Итак... Факт тот, что его ушли, он и ушел, пропал, и вроде бы истина восторжествовала. А тут десант из твоих листовок, с его частным мнением и целой дивизией сподвижников-распространителей. Вот с высокой колокольни и поступила просьба - узнайте, пожалуйста, откуда средства на ересь и кто же это такой грамотный, в богословии разбирающийся, занял сторону отшельника и оказывает ему спонсорскую помощь? Причем, сам понимаешь, это не запрос участковому на бланке - обидели, найдите и меры примите. Нет, просто один из больших слуг господа вскользь поинтересовался у одного из больших слуг народа. А слуги народные иногда тоже хотят послужить господу. Вот такая преамбула.
- Про амбулу и спрашивать боюсь.. – не стал врать про свое состояние Павел.
- Не бойся, спрашивай. Тебе понравиться. Любопытство - богоугодное дело. Пора приобщаться к истин...
- Марк!...
- Ладно, ладно, а то опять в аптеку побежишь... Пока пауза. Они спросили, им ответили. Другой просьбы пока не поступало, уточнений тоже, и что с Вами, грешниками, делать, государству пока не понятно. Плохо то, что и ты, и художник твой безумный в списке возможных еретиков со-инвесторов. Главное в основном там люди положительные, которых не заподозришь даже в прочтении букваря, не говоря уж об альтернативной теософии. Строители какие-то, вольные каменщики... А вы, блин, да, вы украшение списка...
- Чем же мы его так украсили? – слабо возмутился Павел. - Семинарий тоже не кончали.
- Ну как же! Интеллигенты-разночинцы, повелители печатного станка. Взяли и напечатали по устной просьбе аграмедный тираж. Чем не сподвижники?
Но «сподвижничество» уже так не пугало, а даже такая поверхностная расшифровка беды вернула сердце Павла на место. И голос еретика окреп.
- Марк, я знаю, что из искры в пламя, то-се, но мы же не пламенные революционеры. Мы, мать нашу, коммерсанты, чтущие и церковный и уголовный кодекс, просто договор потеряли!
- Прямо так и чтущие?... – язвительно уточнил Марк. - Отсутствие договора, это мелочь, обычное разгильдяйство, девяносто процентов рынка. Были бы документы на заказ тиража, вас бы, вообще, не заметили, а так обратили внимание и выяснили, что тираж весь Вы нарисовали и напечатали за сумму аванса. Вот тебе и элемент инвестирования в передовую церковную мысль.
- Стой, как?... – опешил Павел. - Мы все деньги получили!
- Паш, ты сегодня на редкость задумчивый. Да наверняка Спартак только аванс через себя и пропустил, а остальное слил по адресу "не дом и не улица". Он что с тобой, согласно актам и счет-фактурам рассчитался, или как обычно на пальцах разбросали где чье?
- Не помню...
- И вспоминать не нужно, вспомнили уже. Ладно, идея понятная. Сейчас дергаться бесполезно, список пока править не будут, ибо ждут дальнейших распоряжений. Если церковники в своих рядах раскол искали, то ерунда, аккуратность и схему вашу белую прикрыть не сложно. Это вариант номер раз - просьбу государство выполнило, всем спасибо, все свободны. Вариант два - попросят перекрыть отшельнику возможность в дальнейшем сеять не разумное, не доброе, не вечное... Появятся конкретные
исполнители, с ними и нужно будет договариваться, что Вы сироты или просто полиграфисты и, тире, с большой натяжкой дизайнеры. А!... Кстати, вполне катит, что заодно и жертва расстриг. В Вашем ракурсе денег то не доплатили, типа спасите-помогите... Ну или что-то похожее... Вариант номер три - еретиков и сочувствующих каленным железом... Не взирая, и не учитывая. Ну это сильно вряд ли - церковникам такие круги по воде даром не нужны, да и у власти логика все таки работает, в прошлое возврата нет.
- Это когда же у нас логика заработала, если простого печатника обвиняют в пособничестве силам ада?
- Если бы не работала, уже б святой водой оскопили, до растворения всех признаков ереси в твоих штанах. И был бы ты японским буддистом-проповедником работающим на английскую протестантскую разведку, причем начал еще до рождения. А так всего лишь местный, подлый еретик.
- Логично... – согласился с доводами Павел.
- А то! В любом случае на паузе. Что-то сдвинется - нам расскажут.
- Может договор попробовать сделать? – попытался найти мгновенное решение Павел. - Секстантов этих найти не можем, но Спартак печать, говорит, помнит, он же им рисовал еще...
- Паша, ну вот не нужно придумывать новые омуты! – отрезал перебор вариантов Марк. - Давай, до кучи еще и денег напечатай! Спартак же помнит как они выглядят... Расслабься - пауза, выкинь все из головы и положи туда наконец что-нибудь полезное. Коньяк подойдет.
- Еще прошлый не вышел... – прислушался к затылку Павел.
- Вот и не выпускай – распорядился Марк.
- Опять истина в вине? – попытался развеселиться жертва Ново-пассита.
- И эта вина доказана! В отличии от твоей.
- Марк, я сдохну... – признался Павел. - И так еле ноги переставляю.
- Не сдохнешь – пообещал Марк. - Таких нервных алкоголь не убивает. Он по спокойным специализируется, у которых море по колено. А тебе любая лужа по брови. Таким он помогает только - снижает градус восприятия и бодрость мысли. Бодрым ты опасен для общества, издеваешься над ним. Сначала ему задачу ставишь, а потом сам результата пугаешься.
- Наговариваешь! – возмутился не бодрый общественник. - Я общество люблю!
- Вот и попробуем добиться от него взаимности. Но через какое-то время. А пока займись чем-нибудь не таким общественно полезным.
- Есть начальник! Разрешите оправиться?
- Вольно! Разойдись. От рубля и выше! – процитировал Марк и положил трубку.
«Выше и не получиться.. – снова покрутил головой Павел. – Вот хочешь знать чего не делать? Спроси у Марка»
Положив трубку, он не захотел больше смотреть на себя из исторической перспективы и выключил звуки прошлого. Появилось огромное желание поговорить с одним «влюбленным» современником.
- Привет. Еще скучаешь?
- Безумно! - Спартак взял трубку после первого сигнала. - Неужели вспомнил обо мне?
- Ага. Звоню, чтобы свидание назначить.
- Назначить? Милый! – обрадовался Спартак. - Я и не рассчитывал на приглашение! Такой человек и свидание! Конечно назначай! Но оно будет... ну хоть чуть-малость романтическое?
- Ну это в зависимости от того, как далеко от меня ты находишься – честно обозначил пределы Павел. Бодрость возвращалась. - Сейчас я полон романтики, боюсь расплескать.
- А-а.. Ясно. Нам нарисовали свет в конце тоннеля?
- Да нет, пока только обозначили его длину.
- И что бывает за утерю документа коммерческого значения? – заинтересовался Щелочихин.
- Соучастие в распространении ереси по территории одной шестой части суши.
- Во как! Да мы молодцы! Не ерундой, оказывается, занимаемся, а серьезным делом.. Ты где сейчас?
- Из КиШа выехал.
- Ну так давай у Геворкяна денег оставим – сориентировался в местоположениях Щелочихин. - Я тоже на полпути.
- Давай у Геворкяна – не стал спорить Павел. – Но только столик займи такой, что бы не видно было, как я тебя любить буду!
Он положил трубку и прибавил скорости. Взаимосвязь управляющих центров с конечностями уже позволяла.
Да и вообще - толи ново-пассит начал, наконец, действовать, толи вчерашний алкоголь прекратил, но меланхолия и гнетущее состояние Павла, практически, покинули. Все таки замечательная вещь - жить во время паузы. Никаких действий, решений, переживаний. Пауза. А это значит, что хотя бы завтра не будет хуже.
Поставь хорошую оценку этой статье если собираешься читать дальше. А в случае копирования укажи Автора: Михаил Темерзяев. В случае если кнопка "Читать дальше" не активна, приходи завтра, когда новая часть будет уже на канале. Спасибо!