Здесь когда-то был главный порт России. Ворота в Европу. Это позже Петр прорубил окно, а сперва был Новгород, Великий и вечный, может, он потом еще, когда-нибудь и скажет свое слово, а потом был Архангельск. Главное здание города – гостиный двор, где шла торговля с иностранными купцами. Теперь здесь музей.
Через Архангельск шли меха, древесина, пенька на Запад. Древесина и пенька – буквально наша нефть. Материалы для строительства кораблей, а корабли шли в Америку, в Африку, покорять племена, основывать колонии, оспаривать могущество Испании и Порты.
Великий Устюг на пути в Архангельск – важнейший форпост, вотчина Строгановых.
Династия купцов контролировала территорию, превышающую территорию Московского царства. Строгановы торговали с Западом, посылали отряды на Восток – они завоевывали Сибирь, наши конкистадоры – наемники Дежнев, Хабаров, и первый из них - Ермак.
Сибирь завоевана ради меха. Мех шел через Архангельск в Европу. Это чистая колонизация. Так делали Испания, Португалия, Англия.
Про Устюг в музее города ничего нет.
Сюда, в Архангельск, бежали староверы, здесь их жгли в срубах. И погибали они за Веру и Отечестсво. Без царя. А те, кого не сожгли, замыкались, жили, огораживались от мира, строили свое понимание России. Поморское согласие, беспоповцы, древлеправославная церковь. Осколок несамодержавной Руси, темный, затхлый, твердый и вечный как мир.
В музее им отведен стенд за стеклом 0,5 на метр. Есть про срубы. Слов про поморское согласие нет совсем. Не единожды преданные русские люди, забытые и погребенные историей.
За слово «поморы» здесь приходит ФСБ. Есть программы с Норвегией, Финляндией. Когда государственные – разрешают, частные – душат. Боятся мифического сепаратизма. Все им надо раздавить, добить, не дать поднять голову, вспомнить, оплакать, распрямить спину.
После основания Петербурга Архангельск угасал, хирел, беднел, и наконец стал заурядным областным центром.
В местном музее главная выставка – о войне. Будто ничего с этим городом не было за сто лет, только война четыре года. А еще - романтика Арктики.
Здесь почти нет красок – серо-белое небо, серые здания, бело-серый снег.
Город, в котором нет смысла и цели. Есть выживание под белым небом.
Здесь держатся ни ради климата, ни ради денег. По привычке. Здесь лес, комбинат. Но лес и комбинат могли бы быть и в другом месте.
Северный флот. Раньше флот ради торговли, теперь – ради охраны. Вот только что охранять? Рыбу? Белое небо? Музей, который ничего не рассказывает? Людей, которые ничего уже не хотят?
Мы приезжаем. Интерес к семинару небольшой. В конференц-зале старой советской гостиницы по-школьному расставлены столы-парты.
Никто не связывает в городом будущее детей, никто не хочет здесь закрепиться.
Местные вяло перечисляют достопримечательности, без энтузиазма – проблемы.
Проблема в дорогах, в ветхих домах, в старых трубах.
Нет, проблема в любви. Этот город никто не любит. Он никому не нужен. Его терпят по привычке и при любой возможности хотят его оставить. Появится возможность – оставят. Очередная порция жизни, эмоции, ума, энтузиазма утечет из него как только так сразу. И никто не задержит. Останется алая клюковка под серым небом и редкие как чудо всполохи северного сияния. И может быть память. И то не вся.