В Таллинне мы жили в коммунальной квартире. Двухэтажный дом, четыре коридора, в каждом по пять комнат, два туалета, и одна кухня. И везде жили какие-то особенные люди, со своими историями. Поначалу эти истории были забавными и смешными, впоследствии они сменились историями грустными, печальными и даже злыми. Однако это было в те очень далёкие годы, когда можно было забывать обо всём. Просто залезть на шкаф и представить, что ты сидишь на высокой горе, и вся злость из-за этого становится маленькой и нестрашной.
В нашем коридоре, который находился на втором этаже, почти всегда было спокойно. Напротив сначала жил мой друг Виталька, который потом уехал, потому что его отца офицера перевели в другую часть. В нашем доме жило много военных, которые надолго не задерживались, и уезжали снова. Так я расстался с первым своим серьёзным другом. Я писал ему письма, на которые он почти не отвечал почему-то. Помню один единственный его ответ, который я потом долго хранил в коробочке с секретами и не показывал даже маме. Помимо Витальки парней моего возраста в доме больше не было, поэтому расставаться с ним было очень грустно.
Комната, следующая за нами, долгое время принадлежала одной старой даме, которая поражала своими старорежимными манерами. Они часто беседовали с моей мамой, слушали пластинки, обсуждали непонятные мне вещи. Эта соседка так и осталась в моей памяти как Дама, к сожалению, имя её не сохранилось в моей голове. Остался только лёгкий шлейф утончённости, который всегда был при ней, и вкус конфет, которыми она угощала соседских детей. Эти конфеты не продавались в магазинах. До сих пор не понимаю, где она их брала? При условии, что гостей у неё я видел один раз в жизни.
Напротив дамы жила семья с двумя детьми. Крупной, деловитой и серьёзной Оксаной, и маленькой, смешливой Олесей. И у нас с ними была бурная жизнь, которая началась с игры «Дочки-Матери», в гараже их отца, и закончилась моей эмиграцией.
Эмиграция, это сильно сказано, хотя и в 10 лет можно это провернуть. Но мне казалось, что моя мама взяла меня под мышку и мы уехали к бабушке. Начало девяностых, финансовый крах.
Они научили меня множеству всего. Мы вместе играли в «резиночку», собирали каштаны для зверушек в зоопарке, давали друг другу первые анкеты (О, боже!).
В последней комнате перед балконом жила Вика, ещё один участник нашей компании. У неё была очень красивая, дворянская фамилия, которую я приводить не стану из соображений этики. Вдруг ей не понравится мой текст, а может быть она вообще не хотела бы, чтобы я о ней писал? Но фамилия эта звучало очень горделиво. А я называл её Вичкой, что очень не нравилось подруге её мамы, которая каждый раз, когда это слышала, предлагала называть меня Вочкой. Я часто бывал у Вики в комнате, и мы славно играли во всякие дурацкие детские игры. Было весело. А ещё у Вики была мама, тётя Галя, которая часто смеялась и шутила, когда её муж, Викин отец, не был в запое.
В коридоре напротив нашего я бывал редко, и помню не всех, кто там жил. Главным персонажем оттуда для меня навсегда останется Катя. Она не любила мальчишек сильнее, чем все девчонки в округе, и всячески старалась изгнать меня из круга своего общения, в который входили Оксана, Олеся, ещё несколько девчонок и Вика с дворянской фамилией, которую Катя тоже почему-то не любила, и поэтому старалась выгнать нас обоих. Однако девчонок было много, и далеко не все из них были настроены враждебно по отношению к нам, и поэтому Катю особо никто не слушал.
Ещё там жил Миша, взрослый серьёзный парень, похожий на медведя, который периодически брал меня на рыбалку и уже курил сигареты. Мы с ним часто встречались, в автобусе, в котором он ехал с работы, а я из музыкальной школы. Мне подкупало его умение вести разговоры с детьми так, словно они тоже уже не малыши. Больше со мной никто так не разговаривал в то время, разве что папин брат.
В двух нижних коридорах у меня была только одна знакомая собака. Она всегда вела себя по-разному, в зависимости от настроения. Иногда её можно было даже погладить, а иногда она могла тебя укусить. Хозяин выпускал её гулять на улицу, а когда она возвращалась, то часто сидела возле двери коридора, которая всегда была закрыта, и ждала, когда её впустят домой. Однажды я подобрал на улице котёнка, и эта собака дружила с ним до самого последнего дня, когда он толи сбежал, то ли просто не вернулся с прогулки.
Я надеюсь, что скоро я вернусь на эту улицу и снова увижу этот дом. Вряд ли он уже, такой как раньше, Гугл карты показали мне, как он теперь выглядит, и никаких иллюзий я не питаю. Моё воображение доделает то, что в реальности больше нельзя увидеть. И я снова почувствую запах цветущего дерева за нашим окном. Увижу, как в сточной канаве барахтаются маленькая живность. И скажу «Здравствуйте!» своей соседке, которая идёт за хлебом в магазин.
Мне хочется написать подробно обо всём, что я помню про этих людей. Пока я ещё молод, мне должно хватать сил и эмоций, чтобы фиксировать эти воспоминания в цифровом пространстве, куда тихонько съезжает наш мир. Может быть, тогда у матрицы найдётся немного ресурсов для моего маленького личного рая из детства?