490 год Хиджры. Медина
Старик тонул в черной жиже, липкой, как тягучая карамель из которой старуха Аузель варит рахат лукум . Он погружался все глубже и глубже. Жижа подходила к горлу, поднималась выше, заливала рот, глаза, уши. Старик барахтался в ней, махал руками, пытаясь выбраться, но тьма поглощала его в который раз.
Старик проснулся в поту. Два дня подряд один и тот же сон. Он уже стар для этого.
Шатаясь он вышел в сад. Узкий серп луны побледнел, звезды потихоньку гасли, исчезая одна за другой, над пустыней поднималась заря. Почти утро.
Старик упал на колени.
- Аллах милосердный.- закричал он.- почему я.
Хазбулла сидел у себя дома и пил чай, когда к нему ворвался старик.
- Хазбулла, дорогой, да будут твои дети и дети твоих детей жить в достатке и радости.
Да преумножатся твои богатства.
Толстый Хазбулла поставил пиалу.
- Здравствуй дорогой, да пребудет Аллах с тобой. Проходи, садись. Зачем пожаловал?
Хазбулла знал, конечно, что необходимо старику, зелье радости и забвения: три толики опия, что привозят из Сины тощие желтолицые торговцы и две толики чистейшего хашеша, что привозят с гор, все это он смешивал с душистой травой и получалась отличная смесь для чаррасы. Она не отравляла разум, не поглощала человека во тьму, не порабощала, только лишь давала забвение.
Хазбулла много лет искал подходящие пропорции и довел свое средство до совершенства.
- Мне опять приснился плохой сон.- Пожаловался старик.
- Как я тебя понимаю.
- У меня кончилась смесь для чаррасы. А без нее я вижу страшные сны.
Я слишком стар и хочу покоя.
Хазбулла принес маленькую коробку, достал мерный стакан и отсыпал старику в кисет.
Старик расплатился и ушел.
Хазбулла смотрел вслед старику и качал головой.