Вчера у них был школьный звонок, а сегодня - война
Отзвучал последний школьный вальс, и счастливые выпускники кубанской станицы Ленинградская отправились домой. Никто из них даже не мог подумать, что взрослая жизнь наступит так скоро: тем же утром прозвучали страшные слова: "Внимание, говорит Москва!.. Сегодня в четыре часа утра без всякого объявления войны германские вооруженные силы атаковали границы Советского Союза..."
Текст: Ирина Ивина (Шевченко), фото: Ксения Пастушенко
Среди тех выпускников была и юная Надя Зиненко. Красавица, отличница — ей сулили блестящее будущее и отличную карьеру: в Московский геолого-разведочный институт, например, ее принимали без экзаменов. Но все изменила Великая Отечественная. Вместо столицы — поля сражений, однокурсниц заменили боевые подруги, а профессия геолога так и осталась мечтой. Надежда стала "слухачом" — живым локатором, определяющим вражеские самолеты по их очертаниям и звуку моторов...
ИЗ ШКОЛЫ — НА ФРОНТ
Повестки стали приходить одна за другой. Сначала на фронт забрали парней, и молодые выпускники десятого класса сменили школьную форму на военную. А потом, когда станица осталась без мужчин, пришла очередь и девушек. Даже они тогда рвались на фронт защищать свою родину! Надежда Григорьевна рассказывает, что получить повестку было невероятно почетно, ее ждали с волнением и нетерпением. Вот и Надежда никак не могла дождаться своей повестки.
Втайне от всех девушка решила уйти на фронт добровольцем. В один из дней она в спешке стала собирать свои вещи, заявив отцу, что ее забирают на фронт, причем прямо сейчас. У родителей даже не было времени, чтобы попытаться остановить свою дочь...
Многих девушек, в том числе и Надежду, определили в войска противовоздушной обороны и отправили на станцию Тихорецкая проходить обучение. Вскоре "новобранцы" уже ехали в теплушках, в которых в несколько рядов соорудили незатейливые нары и поставили по одной печке. Девушки на пункт сбора прибыли, конечно, во всей своей красе: в сапожках на каблучках, с локонами под шляпками модных фасонов — не все тогда понимали, что на войне таким вещам места не было. И тут их ждало большое разочарование: красивую одежду пришлось снять и убрать в чемоданы, вместо нее выдали стандартную военную форму. Причем у многих форма оказалась мужской — ведь сильно отставший тыл еще просто не успел подготовить женскую форму.
Надежда Григорьевна вспоминает, что в свою новенькую, конечно, сшитую на широкое мужское плечо шинель она запахивалась как в халат. Ботинки ей выдали аж 42-го размера! Причем такие "великаны" достались не ей одной — сапог маленьких размеров катастрофически не хватало.
Но настоящей трагедией стала первая стрижка... Надежда Григорьевна перебирает фотографии тех лет и показывает групповой портрет девушек с мальчишескими стрижками. Она рассказывает, как тогда долго не решалась войти в комнату, лишь подходила к двери да мельком заглядывала. Всех стригли одинаково, под мальчиков, не пожалели даже армянок и осетинок с их густыми и длинными косами. Кто-то, выходя, смеялся, а кто-то плакал, распрощавшись с довоенной девичьей красой...
Тихорецкую бомбили в первую же ночь, как здесь собрали призывниц. Испуганные девушки, еще не привыкшие к звукам разрывающихся снарядов, от страха постарались побыстрее выбраться на улицу, пытаясь спасти свою жизнь. Они еще не знали, что авианалеты и бомбежки станут их постоянными спутниками на войне.
Их готовили стать профессиональными "слухачами". Сегодня нам кажется, что это — за гранью возможного, мы, избалованные достижениями прогресса, во всем пытаемся положиться на технику. А тогда, 75 лет назад, людям нередко приходилось надеяться только на самих себя. Три месяца из девушек делали живых локаторов: смотря на небо и вслушиваясь в звуки моторов, они должны были безошибочно определить не только то, свой или вражеский самолет летит над ними, но и его тип и марку, а затем без промедления сообщить об этом. Нельзя было допускать ошибок! Если уловить звук было сложно, они спускались с вышки в так называемые ямы подслушивания, которые рыли только в поле, прикладывали ухо к земле и прислушивались. Девушек натренировали так, что и сегодня, спустя столько лет, Надежда Григорьевна прекрасно слышит любой шорох, даже шаги маленького ребенка, который живет в ее доме несколькими этажами выше.
А после обучения девушек ждал сложный экзамен. Экзаменатор брал толстый альбом с изображениями самолетов разных стран и всевозможных марок, несколько секунд показывал любую картинку или даже ее часть и потом закрывал — нужно было определить, где, к примеру, "хейнкель", а где "мессершмит". Те, кто сдал экзамен, отправлялись на фронт.
НА ЗАЩИТЕ ЧЕРНОГО ЗОЛОТА
Надежду определили в 23-й батальон и отправили в Махачкалу. Город между Каспийским морем и горами защищал столицу Азербайджана — Баку. Вражеские самолеты не должны были добраться до каспийской нефти. "Вы стоите на охране черного золота Советского Союза!" — слышали девушки каждый день и заучили эти слова как мантру.
Всякий раз, когда батальон переезжал на новое место, хрупкие девушки взваливали на себя катушки, рогули и огромные телефоны весом килограмма три и бежали искать самое высокое место поблизости. Посты располагались по окружности, схема их организации напоминала круги, которые расходятся по воде от брошенного камня. Посты могли находиться в любом месте — на поле, в населенном пункте, на кладбище. Враг просто так пройти незамеченным не мог: любой объект фиксировался поочередно в разных точках, затем показания сверялись. Если же происходила чрезвычайная ситуация, дежурная на посту по телефону докладывала: "Воздух!", и в городе действовали в соответствии с ситуацией: выключали свет, объявляли тревогу...
Судьба берегла Надежду Григорьевну, несколько раз спасала от гибели. Однажды, например, она чуть не утонула в Южном Буге под Николаевом: девушки пошли купаться, и Надежда попала в воронку, образовавшуюся из-за сброшенной в реку бомбы. Она уже пошла ко дну, когда подруга Саша заметила, что Надежда тонет, успела схватить ее за волосы и вытащить на поверхность.
А как-то во время отступления Надежда случайно попала под машину: ноги, которые переехал автомобиль, стали плоскими как дощечки. Сослуживцы разорвали наволочки на полоски, сделали перевязку и еще месяц носили девушку на руках — ходить она не могла. Из-за боли Надежда даже не чувствовала поднимавшейся температуры. Когда батальон добрался до Грозного, температура поднялась уже до 40 градусов. Девушку срочно доставили в госпиталь, где врачи удивились: оказывается, она каким-то чудом избежала заражения крови и мучительной смерти.
В 1943 году 23-й батальон, как и многие другие, погрузили в эшелон и повезли на запад. Харьков, Сумы, Полтава — девушки шли за частями-освободителями и устанавливали в городах вышки и связь. Некоторых бойцов из батальона, в том числе и Надежду, отправили в училище для подготовки младших командиров, откуда девушки вышли уже сержантами. Правда, продолжила Надежда службу не в своем родном 23-м, а в новом, 89-м батальоне. Командовала она теперь 10 девушками.
Надежда Григорьевна, неторопливо помешивая ароматнейший чай "только для гостей", с улыбкой припомнила и то, что однажды ей предложили стать писарем — уж больно красивый и аккуратный у нее почерк. Но девушка наотрез отказалась, посчитав недостойным сидеть в штабе, когда идет война.
В следующий раз отказ уже не приняли: ближе к концу войны Надежду по результатам общего голосования назначили комсоргом. Вот тут и потянулись к ней девушки со всего батальона — каждая шла поделиться своими проблемами и бедами. А их действительно было много: у одной погиб близкий человек, другая получила ранение, кому-то просто необходимо было рассказать о наболевшем... Жизнь-то тогда у всех была не сахар.
ОФИЦЕРСКАЯ ЖЕНА
О капитуляции фашистской Германии Надежда и ее сослуживицы узнали в украинском городе Вознесенске, где тогдаразмещался батальон. Что уж тут было — даже спустя семьдесят лет Надежде Григорьевне об этом вспоминать радостно! В воздух летели подушки, теряя пух, одежда, обувь, юные победительницы смеялись и плакали, поздравляя друг друга.
Год Победы запомнился Надежде Григорьевне еще одним важным событием. Когда девушка увольнялась из армии, к ней подошел командир их роты Константин Леготин, уже давно приметивший красавицу-комсорга. Ему-то и суждено было стать будущим мужем Надежды, с которым она прожила в счастливом браке почти полвека. Офицер тогда сразу заявил, что он еще непременно побывает на родине у кубанской казачки.
Надежда вернулась в родную станицу, где ее ждала семья. А через некоторое время с удивлением обнаружила в почтовом ящике письмо от Константина: ведь адрес-то свой она ему не оставила! Целый год они писали друг другу письма, а мать девушки, даже не подозревая о будущем зяте, беспокоилась, не засиделась ли дочь в девках. На их двор частенько захаживали достойные женихи и сваты, однако все они слышали только отказ. Ее сердце уже принадлежало другому.
Пролетел еще один год в переписке, и Леготин твердо решил — женюсь! Он увез Надежду в Кишинев, где тогда проходил службу. Один за другим появились двое сыновей. Жила семья в постоянных разъездах: наскоро собранный чемодан — в руку, обоих детей — под мышку и в путь.
Некоторое время семья жила и в Киеве, откуда Леготина перевели в небольшой военный городок Борщаговку, где офицерские семьи размещались в финских деревянных домиках. Как потом оказалось, построили городок на неразминированном поле. Надежда однажды ехала в автобусе и услышала разговор: "Дети подорвались!" Да еще и на том месте, где любили играть ее сыновья! Перепуганная мать бросилась домой, но волновалась она зря: сыновья немного приболели, и соседка, которую Надежда попросила присмотреть за ними, просто не отпустила их гулять. А там, на улице, мальчишки нашли мину, "доигрались" так, что она разорвалась...
Надежда Григорьевна все это время не знала, чем себя занять: рабочие места для женщин в городке можно было пересчитать по пальцам, да и муж не особо приветствовал ее желание устроиться куда-нибудь на работу. Тут подвернулся удобный случай — начали набор на курсы кройки, шитья и рукоделия. Конечно, на них непременно нужно было записаться!
Почти сразу Надежда поняла, что это — ее призвание. Она могла просиживать над замысловатыми узлами макраме или вышивкой гладью целыми ночами. И не было такого рукоделия, которое ей не давалось, разве что вологодское кружево, и то только потому, что ему девочек учат с детских лет.
После пары курсов Надежда узнала, что мастерство можно отточить в Киеве, и стала регулярно ездить на уроки. Здесь преподавали по новой системе: все расчеты велись по формулам, нужно было сделать несколько мерок, скроить изделие, сшить — и оно сидело как влитое! После обучения Надежде дали свидетельство с правом преподавания, а в городке ее, самостоятельно придумывающую и мастерящую себе модную и необычную одежду, считали самой большой рукодельницей.
И тут снова улыбнулась удача: в местный Дом культуры как раз требовался преподаватель кройки и шитья. Надежда Григорьевна решила попробовать себя, однако брать молодую неопытную женщину на место учителя сразу никто не хотел. Ссылались на то, что их преподаватель, который ездил в городок из Киева, был более опытен. Надежда же возражала, что, даже если у нее будет получаться хуже, уволить ее они всегда успеют. Условились о следующем: Леготину возьмут, но будут внимательно следить за ее работой. А после полугода успешного преподавания, не желая признать свое маленькое поражение, отозвались о Надежде только как о молодой, но очень старательной сотруднице.
ГОРОД НА ЕНИСЕЕ
Из Дома культуры Надежда ушла сама — в 1959 году мужа перевели в сибирский Красноярск. Семья была в воодушевлении: современный город, наверняка очень развитый, жизнь в нем должна была быть лучше и интереснее, чем в крошечном военном городке. Однако оказалось, что Красноярск тех лет был серым, грязным, почти без дорог, а правый берег, на который можно было добраться лишь по старому понтонному мосту, стоял и вовсе полупустой.
Все сперва казалось каким-то непривычным. Однажды в начале своей сибирской жизни Надежда, гуляя с семьей, увидела на улице женщину, торгующую пирожками. Она попросила сына купить один и все думала, с чем же в Сибири пироги делают. Разломив его, она долго не могла сообразить, что за странная серая начинка внутри — оказалось, грибы, которые в южной части СССР считались редкостью.
Город же постепенно менялся: построили здание вокзала, Театр музкомедии, асфальтировали улицы и возводили целые микрорайоны. Люди стали одеваться иначе, все чаще здесь можно было встретить женщин с модной прической и в красивой модной одежде. Нарядами хвасталась и Надежда Григорьевна: она сама придумывала такие предметы одежды, которые было не достать. Сегодня она с гордостью показывает гостям свое вечернее платье с модным для того времени пажеским рукавом сложной конструкции. Настоящим предметом искусства стало изящное черное болеро, обшитое блестящей ниткой, собственноручно добытой из тесьмы...
Однажды Надежда Григорьевна неожиданно узнала, что, имея на руках дипломы трех курсов кройки и шитья, может начать обучение сразу на четвертом курсе Красноярского техникума бытового обслуживания, где готовили модельеров-конструкторов. Училась вместе с девочками почти вдвое моложе себя, заочно окончила курсы и как одна из лучших мастериц даже отправилась на стажировку в Московский Дом моделей. Потом была работа в школе, где Надежда Григорьевна организовала настоящий маленький цех рукоделия, кройки и шитья. Работать в той самой школе Надежда Григорьевна закончила лишь в 1978 году.
В 1967 году муж наконец-то ушел из армии в отставку. Нужно было выбирать, останется ли семья в Сибири или же вернется в те далекие края, где они жили раньше. Все домочадцы к тому моменту уже привыкли к красноярской жизни, поэтому решение тогда было принято единогласно: они остаются. Красноярск стал для семьи Леготиных настоящим домом.
Сегодня Надежда Григорьевна заново учит правила игры в шашки и шахматы, чтобы играть со своим 4-летним правнуком, который заглядывает к ней на выходных. Для подружек у нее всегда готова хрустящая квашеная капуста по-кубански — с яблоком, да и семгу, которую приносит сын, она засаливает самостоятельно. Все в жизни нужно делать только на отлично — такой девиз был у Надежды Григорьевны с ранних лет. Он и на той страшной войне выручал ее не раз.