ГЛАВА 4
ВОЙНА НАЧАЛАСЬ
Наступила суббота 21 июня 1941 года. Накануне наш корабль вернулся с учения и встал на бочки около Северной стороны между Инженерной пристанью и Куриной балкой. Несмотря на окончание учения, кораблям боевого ядра приказано иметь готовность номер два, поэтому мы произвели прием израсходованных запасов. Приняли топливо, воду, боезапас и продовольствие. На корабле идет большая приборка. Вечером разрешено произвести увольнение. Я решил уволить своего заместителя т. Адельфинского, а сам думал уволиться в воскресенье сразу после обеда, чтобы побыть с семьей днем и вечером. Но мой расчет не оправдался. Ночью началась война, и мне с семьей удалось встретиться только через два месяца и не в Севастополе, а в Новороссийске.
Вспоминаю, как это было... Около двух часов ночи на корабле объявили боевую тревогу. После приведения механизмов в состояние боевой готовности я вышел на верхнюю палубу посмотреть, как развертывается учение. Я был уверен, что происходит внезапное учение флота по вводным проверяющих товарищей из Москвы. Корабли и город были хорошо затемнены. В темном небе сверкали звезды. Теплая июньская ночь благоухала над Севастополем. Но вот ночная тьма прорезается огненными лучами прожекторов, и в лучах прожекторов появляются неизвестные самолеты. Я в силуэтах самолетов не разбирался и думал, что это наши самолеты, имитирующие противника. Часть береговых зенитных батарей открыла огонь по обнаруженным самолетам. Одним из первых открыл огонь и наш корабль. Вдруг на небольшой высоте в сторону выходного фарватера прожекторы осветили несколько зеленых парашютов, опускавшихся в море на выходе из Северной бухты. При этом я обратил внимание на то, что створные огни* на Инкермане горят ярким светом. Через несколько минут один за другим раздались два мощных взрыва, один — в районе Артиллерийской бухты, а второй — около памятника затопленным кораблям. При взрывах взметнулись высокие огненные столбы. В сознании мелькнуло, что это не учение, а война. Налет длился меньше часа. Небо на востоке уже посветлело, когда объявили отбой тревоги.
В эту тревожную ночь мне запомнился следующий момент. При возвращении с берега по большому сбору один из офицеров штаба бригады, прибыв с Графской пристани на штабном катере уже после взрыва около памятника затопленным кораблям, передал мне осколок с рваными кромками, который он подобрал около Графской пристани еще теплым, и просил меня посмотреть, что это за металл. Я взял этот осколок (он был примерно в палец длиной) и пошел в каюту для проверки. Осколок был заметно легче железного, имел крупнозернистый излом и был белого цвета, похожим на алюминий. Попробовал его магнитом, и оказалось, что магнит на него не действует. Неужели, думаю себе, у немцев уже нет железа на бомбы, и они делают их из алюминия. Но потом выяснилось, что немецкие самолеты на парашютах в бухту бросали не бомбы, а магнитные мины с целью заблокировать корабли флота в севастопольских бухтах.
Утром из штаба флота сообщили, что на нашу Родину напала фашистская Германия. Страна еще об этом не знала, и в утренней передаче последних известий играла обычная музыка, передавались культурные события и обычные новости по стране. Через несколько часов мы уже получили первое боевое задание. Нам было приказано совместно с крейсером «Красный Кавказ» произвести минную постановку в районе Севастополя. Днем пришли 90 штук мин, и ночью мы вышли на минную постановку.
Операцией руководил командир бригады капитан 1 ранга Горшков. Постановка мин прошла успешно, и мы без помех вернулись на базу. На корабль на должность старшего помощника прибыл после окончания академии капитан 3 ранга Пархоменко. Днем производили приемку мин, а ночью вместе с крейсером «Красный Кавказ» снова вышли на минную постановку.
Возвращались на базу около 12 часов. При подходе к Севастополю, примерно на траверсе Стрелецкой бухты, я вышел на ют посмотреть, как мы будем входить в бухту. В кильватер нашему кораблю шел крейсер «Красный Кавказ». В это время из боковых ворот вышел буксир, который буксировал 25-тонный плавучий кран. Буксир с краном отвернул к Карантинной бухте, уступая нам дорогу. В этот момент я увидел около буксира высокий столб воды и пламени. Потом раздался сильный взрыв. Наш корабль ощутил толчок, как от большой глубинной бомбы. Плавкран на наших глазах опрокинулся и затонул. Буксир же с креном на левый борт ходил вокруг тонущего плавкрана, подбирая людей из воды. Крейсера застопорили ход, но потом медленно вошли в Северную бухту и встали на свои бочки.
Это уже была вторая жертва на фарватере. Накануне на этом же месте подорвался и затонул буксир. Видимо, эти взрывы произошли на минах, которые поставили немецкие самолеты в первую ночь войны. Непонятно было то, что фарватер был тщательно протрален, а мины взрываются.
Через несколько дней мы были свидетелями новой трагедии. Выходящий с базы эсминец «Быстрый» подорвался в непосредственной близости от боковых ворот. В это время на нашем корабле проводились занятия по специальности. Я с офицерами БЧ-5 занимался на кормовой надстройке, и мы наблюдали, как эсминец выходил из Южной бухты, прошел боковые ворота… И тут эсминец скрылся в высоком столбе водяного фонтана. Затем мы услышали сильный взрыв, и эсминец свернул вправо и сел на мель. На корабле появились пламя и черные клубы дыма. Это загорелся мазут из действующих кочегарок.
С нашего корабля к месту взрыва отправились два баркаса, которые через некоторое время прошли мимо нашего корабля с ранеными моряками, следуя в госпиталь. Пожар в котельных помещениях эсминца «Быстрый» длился долго. Предусмотренные конструктивные средства для тушения пожаров в котельных отделениях оказались неэффективными. Была сделана попытка тушить пожар при помощи углекислоты. На шкиперском складе баллонов с углекислотой оказалось недостаточно, и тогда потребовалось собирать баллоны с углекислотой по городу из ларьков, торгующих газированной водой. При помощи углекислоты пожар был ликвидирован (он длился пять часов).
Из этого случая флагманские механики и работники технического отдела сделали правильный вывод о необходимости обеспечить корабли углекислотными установками для тушения пожаров в котельных отделениях. Для этой цели были выполнены следующие мероприятия:
– изучен опыт применения углекислоты для тушения пожаров на нефтеналивных танкерах;
– разработаны типовые проекты углекислотных установок для разных типов кораблей;
– разработаны инструкции и наставления по использованию углекислотных установок;
– определен порядок снабжения хранения баллонов с углекислым газом;
– проведен ряд тренировочных учений на кораблях.
Флотские минеры старались разгадать особенности немецких мин. Наконец им удалось обнаружить и поднять одну из мин на поверхность. С величайшей осторожностью специалисты сумели нейтрализовать мину и изучить ее устройство. Это оказалась донная неконтактная магнитная мина. Она взрывалась под воздействием магнитного поля, образованного корпусом проходящего над ней корабля. Мина имела так называемый механизм кратности. Тральщики и другие корабли могли проходить над ней несколько раз без всяких последствий, а взрывалась она в самый неожиданный момент, на который установлен прибор кратности.
Из Научно-исследовательского института г. Ленинграда в Севастополь прибыла группа научных сотрудников для изучения магнитных мин и разработки мероприятий по борьбе с минной опасностью. В составе этой группы были: т. Александров (позже он был президентом АН СССР) и т. Курчатов — известный ученый по атомной технике.
Мне запомнилось занятие, которое проводилось под руководством флагманского механика штаба флота командирами БЧ-5 надводных кораблей. На этом занятии лекцию нам прочитал т. Курчатов. Он очень подробно и понятным языком рассказал о магнитном поле корабля и принципах действия немецких магнитных мин. Рассказал также о способах борьбы с магнитными минами и намеченных мероприятиях, которые будут проводиться на флоте в связи с усилившимися налетами на город немецкой авиации.
По решению командования бригады крейсеров и эсминцев проекта 7-У перебазировались в Новороссийск. В ночь на 5 июля крейсера «Червона Украина» и «Красный Кавказ» в охранении эсминцев «Смышленый», «Сообразительный» и «Способный» вышли из Севастополя и в июле прибыли в новороссийский порт.
В Новороссийске воздушные налеты были редкими, и поэтому почти каждый день мы проводили частные или общекорабельные учения, а в промежутках между ними отрабатывали первичные мероприятия по борьбе за живучесть корабля и его технических средств. Усиленно тренировались в использовании своих возможностей в затрудненных условиях, а также отрабатывали взаимозаменяемость не только в подразделениях, но и с другими боевыми частями. В частности, трюмные машинисты, стоящие на клапанах затопления, могли обслуживать орудия, а специалисты БЧ-5 умели затапливать погреба боезапаса.
В период нашей стоянки в Новороссийске ко многим офицерам и сверхсрочникам приехали семьи. Приехала и моя супруга с двумя сыновьями. Кое-как разместились на частной квартире. Но увольнения с самого начала войны еще не было. Предполагали, что война закончится быстро. Оказалось, что этот вопрос надо решать. Командир бригады крейсеров т. Горшков принял решение производить увольнение офицеров и сверхсрочников, у которых прибыли жены, на два часа раз в неделю. Мне запомнились эти первые в военное время двухчасовые увольнения, когда каждая минута дорога.
При стоянке в Новороссийске лагом к Восточном молу мы при накате часто бортом касались мола, что могло привести к повреждению корпуса. Боцман нашего корабля мичман Суханов изготовил очень прочные и удобные деревянные кранцы**. Командир крейсера «Красный Кавказ» завидовал нашим кранцам и собирался изготовить такие же по нашему образцу для своего корабля. Я упоминаю про эти кранцы потому, что через месяц они сыграют неприятную роль для крейсера «Красный Кавказ».
Шел третий месяц войны… Пламя ее бушевало на огромной территории нашей Родины. С горечью мы слушали сводки Совинформбюро. Нам стало известно, что под Одессой идут тяжелые бои. Противник полностью блокировал ее с суши и атакует позиции защитников города.
* Ствóрные знаки — навигационные сооружения контрастного цвета на берегах рек и озёр.для определения положения судна относительно оси судоходного фарватера. По ночам знаков не видно, но на их вершинах горят огни
** Крáнец — подкладка, которую кладут между кораблем и пристанью, чтобы не повредить борт. В настоящее время обычно используют старые автомобильные покрышки
продолжение следует