В детстве казалось,
Что Бог — в огоньках далёкой деревни,
В красках заката, в недосягаемости горизонта;
В девичьих локонах, в ямочках щёк улыбающихся,
В пальчиках рук или ног,
В ноготках, нежно округленных;
В звуках средневековой музыки,
В красках картин, будто не кистью написанных;
В тихости комнат музейных, за кулисами театральными;
В запахах поля морозного, в листьях рощи опавшей,
В глубине осенней лазури, в звёздах мерцающих;
В строчках сентиментальных стихов,
Прочитанных в книгах старинных;
В делах интересных, увлекающих, поглощающих;
В свете лампы цветной за шторой чужого окна;
В блеске речки спокойной, меж лугов извивающейся,
В зелени трав, в камешке придорожном,
В колодце заброшенном, в хатке, почти развалившейся;
В странствиях без копейки в кармане;
В сторожке лесной, в жизни простой,
Далёкой от шума больших городов,
Близкой к жизни глухих деревень;
В пожелтевших страницах Библии,
Исписанных шрифтом готическим;
В философских трактатах, по порядку всё изъясняющих;
В церковных лампадах, запахе ладана тёплом,
И во многом-многом ином...
Но обойдя всё на свете,
Всё увидев, узнав, всему поклонившись,
Обцеловав и обняв сотни предметов,
Всё почтивши почтеньем языческим, благоговейным,
Всё прослушав, обнюхав, высмотрев и прочитав,
Всё возлюбив до конца,
Ничего без внимания не оставивши, —
Бога я не нашёл нигде на Земле,
Кроме как в сердце правдивом и любящем,
О себе для других забывающем;
В разуме сострадающем, всепрощающем,
Не осуждающем, понимающем;
В душе удивлённой и умудрённой,
Простодушной, незащищённой,
Бескорыстной любовью наполненной,
Середину меж чувством и мыслью хранящей,
В проявленьях — естественной, в делах — настоящей,
Совершенства достигшей в любовном умении,
До предела ранимой, но непобедимой в терпении.
Только в этих местах Бог обретается,
Только здесь ожидает Он каждого ищущего,
И обойдя всё на свете, но не дойдя
До любви и правдивости, до жалости и сострадания,
До тончайшего понимания и сочувствия ближнему,
До полной отдачи себя другим, —
Можешь считать, что ты никуда не дошёл.