Наш дембельский самолёт коснулся родной советской земли ночью. Мы спели хором гимн СССР, некоторые даже всплакнули от нахлынувших эмоций, взяли чемоданы и вышли к последнему пункту проверки — военной таможне. Здесь продолжался всё тот же советский поиск каких-то слишком дорогих вещей, вещей, что должны быть чуждыми советскому солдату, вещей странных и непонятных. Передо мной к столу с двумя возвышающимися над ним прапорщикам подошёл мой друг. Вид у него был неважный, а в руке была авоська с двумя банками от сухого пайка. Все с чемоданами, а мой приятель с авоськой, прямо цирк какой-то. Прапорщики не знали, что им думать и рассматривали банки со всех сторон. Я тоже не подкачал в плане странностей — сломался замок на чемодане.
Ловкие мастера таможенного дела очень аккуратно помогли — замок открыли без поломок, но внутри чемодана почти ничего и нет. Какой-то плед, какие-то конфеты... Проверяли всё раз пять. Потом прапорщики отвели нас в сторону для выяснений, появился лейтенант. Друг жалобным голосом сознался, что отправил домой посылку, поэтому прибыл в Союз вообще без чемодана. Таким объяснением удовлетворились. Я же объяснил, что замок сам по себе сломался. Мы на перевалочном пункте два дня на чемоданах сидели, вот и испортился замок. И это объяснение тоже прошло... В их представлении поломка замка перед таможенным досмотром возможна только теоретически, но на этот раз теория совпала с практикой.
Выходим из большой таможенной палатки и понимаем, что служба в армии на том завершена. Затем нужно было подойти к будке, где выдавали деньги. Сумма зависела не от точки призыва, а от места, куда дембель направляется. При этом ему верят на слово. Ну хоть в чём-то Родина показала себя с лучшей стороны. Друг — москвич, поэтому получает всего десять рублей, хотя мы в Калининграде, что в Московской области. Мне же дают целых 18 рублей... Круто, прямо обрадовался.
От волнения мы забрели на какую-то посадочную полосу и едва успели отбежать от выруливающего «Руслана». Под его крыльями бегать никому не рекомендуется.
Потом что-то происходит, мы теряемся, потом снова встречаемся, идём группами, которые постоянно меняют состав, по ночному городу. Мы в Союзе, мы уже обычные гражданские парни. Впереди вокзал, электричка, Москва. Идём огромной растянувшейся толпой. За нами прибыл ещё один борт, потом ещё один. Масса дембелей заполняет ночной город.
Откуда-то выезжает дежурный автобус марки «Колхида». Цепью перекрываем улицу и очень вежливо просим подвести нас до вокзала. Водитель пожилой — пускает. Автобус набивается под завязку. Едем и смеёмся каким-то нервным смехом, а водитель просит у нас за проезд жвачку или «что-нибудь немецкое». Да ещё и выпускать не хотел. Объяснили ему, что мы Родину защищали, его защищали, мирны труд советских людей защищали, стояли день и ночь там против империалистов США и стран НАТО, что мы не требуем от него ничего за это... Водила аж в лице изменился, а мы с диким смехом стали выходить. Тут до него дошло, что у нас у всех подъём настроения, поэтому с нами лучше не связываться.
На вокзале оказалось, что прибывшие туда раньше нас дембеля уже успели где-то прикупить водку. Была даже какая-то драка, вызвали милицию. Милиционеры смотрел на нас сонными глазами. Потом махнули рукой и никого не забрали.
Через два часа пошли электрички, мы заняли их, а чуть позже высадились на перроне Москвы. Первое, что увидели — это большой стол, рядом с ним здоровяк, который одет в джинсы, весь увешан значками, свистит в свисток и продаёт модную игрушку — Винни-Пух с шаговым механизмом внутри. Колебания маятника заставляют игрушку ходит по столу саму по себе. Как быстро летит время! Весной 1986 года, когда я уходил в армию, его за такие дела сразу бы забрали в милицию. А летом 1988-го это уже было в порядке вещей. Во всю шла та самая перестройка, о которой в ГСВГ мы только слышали, но каждый представлял как-то по своему.
Если Вам интересны мои истории, ставим палец вверх и подпишитесь на мой канал — тогда истории о службе в ГСВГ будут чаще появляться в Вашей ленте новостей. Спасибо Вам за внимание!