Эта книга – мемуары ветерана Великой Отечественной Войны Александра Фомича Трифонова, инженер-капитана 2 ранга, участника обороны Одессы и Севастополя. Александр Фомич родился в 1909 году в г. Ижевске, работал на заводе, в 1931 году по комсомольской путёвке поступил в Военно-морское инженерное училище им. Ф.Э.Дзержинского. С 1935 года – на Черноморском флоте.
Война застала автора на крейсере «Червона Украина», где он служил командиром БЧ-5. 12 ноября 1941 года крейсер получил тяжелые повреждения от прямого попадания фашистской авиабомбы и затонул через 16 часов. Александр Фомич лично руководил специальной командой, которая снимала корабельную артиллерию с затопленного крейсера.
По окончании в 1944 году Военно-морской академии, А.Ф.Трифонов вернулся на Черноморский флот и воевал в должности командира БЧ-5 крейсера «Красный Крым».
После войны А.Ф. Трифонов служил в Техническом управлении Черноморского флота. В 1955 году был непосредственным свидетелем гибели линкора «Новороссийск».
Сталин, Киров, Ворошилов, наркомы Тевосян и Кузнецов, будущие академики Курчатов и Александров, бархатное пиво на приёме в Кремле и Севастополь 30-х годов – только часть из интересных воспоминаний тех времён. Автор писал мемуары без помощи писателей, поэтому его текст иногда читаешь с улыбкой, но написано всё искренне и подробно.
Александр Фомич Трифонов умер в 1992 году в Севастополе, где и похоронен.
В Сормове нас встретили с большим вниманием. Показали нам завод и работу на нем молодежных организаций. Завод оказался большим. Почти таким же, как ижевский. При осмотре завода мне особенно понравилась технология изготовления цельнотянутых колес для железнодорожных вагонов. Мы долго стояли и восхищались, как просто и быстро изготовлялись эти детали для железнодорожного транспорта. Интересно было познакомиться с судостроительным производством. В то время на Сормовском заводе изготавливали пароходы, небольшие речные суда и буксиры. Мы с судостроением ранее не встречались, поэтому было все интересно.
Познакомились мы и с бытовыми условиями молодежи. Было много интересного и поучительного, что следовало перенять и распространить среди молодежи ижевского завода. Мы присутствовали и выступали на комсомольской конференции завода. Комсомольцы Сормовского завода приняли наш вызов на социалистическое соревнование. После конференции мы подработали условия соцсоревнования и уехали домой в Ижевск. Потом наш договор был окончательно отработан, подписан и опубликован в комсомольской печати. Комсомольцы нашего производственного участка, участвуя в соцсоревновании цеха, старались внести что-то новое, чтобы повысить производительность труда. Мы все работали сдельно. Каждый кузнец получал от мастера наряды на изготовление разных деталей. При такой работе многое зависело от мастера, который распределял наряды. Одни получали выгодные наряды, другие — менее выгодные, и это отражалось на заработке. Кроме того, такое положение создавало трение между рабочими и нарекания на несправедливость мастера, усложняло использование оборудования кузнечного цеха. Как-то на собрании группы комсомольцев было высказано мнение работать по единому наряду. То есть стоимость работ по всем нарядам объединять в общий котел и потом в расчете делить заработанные деньги по разрядам участвовавших в этой работе. Подумали, обсудили и решили так работать. Появилось много новых приспособлений, лучше стали использовать нагревательные печи и горны. Организовали работу в две смены, чтобы полнее использовать паровой и механические молоты. Производительность начала расти, и заработки также увеличились. Если мы раньше зарабатывали около 90 рублей в месяц, то теперь стали получать около 120 рублей. Глядя на нас, стали повышать производительность труда и старые рабочие нашего участка и цеха в целом. К концу 1930 года наш цех по итогам социалистического соревнования вышел на первое место по заводу. В мае месяце 1930 года меня приняли в члены ВКП(б) в партячейке нашего цеха.
В городе Ижевске моря нет. Есть только пруд, который по длине тянется около 12 километров и по ширине до 3 километров. Вокруг пруда много живописных мест, которые служат прекрасным местом отдыха и гуляний жителей города. О море у меня представление было весьма смутное. Однако два момента сблизили меня с морем, и появилось желание стать моряком. Комсомольская организация нашего завода шефствовала над одним из кораблей Балтийского флота. Кораблем этим был крейсер «Аврора». На ноябрьские праздники 1929 года на крейсер «Аврора» была направлена комсомольская делегация, в которую входил секретарь комсомольской организации нашего цеха. По приезде из Ленинграда он сделал доклад на комсомольском собрании цеха о своей поездке. Увлекательно рассказал, как живут и служат моряки на крейсере «Аврора». У меня появилось смутное желание послужить на флоте. Вторым моментом было то, что мой старший брат Сергей был призван на военную службу и был направлен на Балтийский флот. Там он окончил школу подводного плавания и служил на одной из подводных лодок типа «Барс» трюмным машинистом. Он часто писал домой письма, рассказывал в них о городе Ленинграде, кораблях, море и советовал мне посвятить себя морской службе.
В конце 1930 года я закончил вечерний рабфак и получил документ о среднем образовании.
В мае месяце 1931 года горком комсомола города Ижевска предложил мне попытаться поступить в одно из военно-морских училищ в городе Ленинграде. Я согласился и прошел довольно строгую медицинскую комиссию в городской больнице. Решил держать экзамены в Высшее военно-морское инженерное училище имени Дзержинского (ВМИУ). И вот мы, 8 человек комсомольцев, по комсомольским путевкам едем в Ленинград.
ГЛАВА 2
ОБУЧЕНИЕ В УЧИЛИЩЕ
Ленинград нас встретил хорошей погодой. Стояли белые ночи. Цвели черемуха и сирень. Зеленели луга. На душе было радостно в ожидании новой интересной жизни. Выйдя из вокзала, мы сразу попали на Невский проспект. Вдали в лучах солнца блестел шпиль Адмиралтейства с золотым корабликом на верхушке. Нам сказали, что в этом здании располагается наше училище. По дороге мы глазели по сторонам и любовались красивыми зданиями и обилием зеленых насаждений. В училище нас встретили приветливо и отвели в экипаж, где мы должны были размещаться на период экзаменов. Здесь уже собралось много абитуриентов из различных городов страны для поступления в училища — ВМИУ имени Дзержинского и ВМУ имени Фрунзе. На экзамен нас водили строем через площадь Труда, вдоль бульвара Профсоюзов, мимо памятника Петру I. Вход тогда в училище был со стороны памятника Петру I.
Экзамены мне удалось сдать успешно. Медицинская комиссия не забраковала, и вот я зачислен курсантом в ВМИУ имени Дзержинского. Подстригли нас, обмундировали в серое рабочее платье и бескозырки без ленточек. Мы все стали одинаковые, и первое время не узнавали друг друга. Две недели нам дали на первичную строевую подготовку, которую мы проходили под руководством опытных старших сверхсрочников на площади имени Урицкого. Приняли присягу, и нам выдали ленточки с названием училища, но в город в увольнение не пускали.
В конце июня месяца нас направили на учебный корабль «Комсомолец», который стоял в это время в гавани под угольной погрузкой. Три дня мы участвовали в угольной погрузке и были черные, как негры. Вот тут мы встретились с первыми корабельными трудностями, но комсомольский задор и крепкое здоровье помогли нам их преодолеть.
После угольный погрузки наш корабль перешел в Кронштадт и встал на большой кронштадтский рейд. Там мы неделю отмывали себя и корабль от угольной пыли. А потом вышли в Копорскую губу и стали на якорь. Началась настоящая морская служба. Кроме нас, на рейде еще стояли учебные корабли, в том числе и крейсер «Аврора».
Опытные моряки из корабельной команды приобщали нас к основам корабельной жизни, выдали нам койки в виде брезентовых гамаков с пробковыми матрасами, научили их вязать и укладывать в сетки. Нам разъяснили, что эти койки служат не
только для сна, но и являются средством для спасения моряков в случае затопления корабля. Поэтому они должны хорошо увязываться для сохранения большей плавучести. А спать на этих койках полагалось в подвешенном состоянии. Первое время болела спина, но потом мы привыкли и после напряженного трудового дня крепко и сладко спали в этих койках-гамаках на верхней палубе. Сигнал побудки игрался горном и начинался с юта. Услышишь этот сигнал и с удовольствием дремлешь еще несколько минут, пока горнист доходил до полубака. Старшины из боцманской команды учили нас морской практике и соблюдению корабельных правил. Я был назначен старшиной приборки на полубаке и старался исполнять свои обязанности как можно лучше.
Главный боцман корабля постоянно находился среди нас и своей высокой требовательностью учил нас морской службе. Первое время я даже думал, что главный боцман является главным лицом на корабле, но потом, стоя на юте вахтенным на концах, с разочарованием убедился, что над главным боцманом еще много начальников. Во время большой приборки мы старательно драили деревянную палубу торцами* с песком и смывали забортной водой. После такой приборки палуба была желто-белая, на нее приятно было ступать босыми ногами и отдыхать в послеобеденный «мертвый» час.
Первое время мы с трудом привыкали к четкому корабельному распорядку, а потом убедились, что без него флотская жизнь обойтись не может. Особенно нас радовал регулярный прием пищи, чего мы не имели до службы. Каждое утро — белый хлеб с маслом и сладкий чай. Обед и ужин — как в доме отдыха, где я был однажды. В стране тогда были большие трудности с питанием. Многие продукты население получало по карточкам. Поэтому обильное и вкусное питание нашим молодым организмам шло особенно на пользу.
В морской практике мне нравилось хождение на шлюпках. Вначале мы ходили на веслах, а потом — под парусами. Уходили далеко от корабля и любовались морскими просторами, голубым небом и зелеными берегами. На шлюпках я впервые ощутил признаки морской болезни. Был свежий ветерок, и нас немного покачивало. Когда к обеду мы вернулись на корабль, то я ощутил тошноту и отсутствие аппетита.
Почту нам доставляли самолетом, который каждый день утром сбрасывал пакет с письмами и газетами для нашего отряда учебных кораблей. Было романтично читать письма, которые доставлялись таким образом.
По воскресеньям мы занимались самообслуживанием. Однажды нас по группам свозили катером на берег в небольшое приморское селение. Было интересно ступить на землю после двухмесячного пребывания на корабле. В деревне было много красной смородины, и мы ее с удовольствием кушали. Тогда я впервые ощутил, как прекрасна земля в зеленом уборе растительности.
В сентябре месяце, когда мы уже привыкли к корабельному распорядку и освоили начальный курс морской практики, наш отряд учебных кораблей вышел в море. Поход наш продолжался несколько дней. Сначала мы прошли Финский залив. Здесь
море было довольно тихое, и мы почти не испытывали качки. Между вахтами любовались морем и окружающей обстановкой. Когда вышли в Балтийское море, то нас встретила свежая осенняя погода, и наш корабль довольно сильно раскачивался.
После прохода мыса Ханко наш отряд повернул на зюйд-вест, и таким курсом мы прошли до южной оконечности острова Готланд. Потом повернули в сторону шведских берегов и легли на обратный курс, проходя между шведским берегом и островом
Готланд. В это время нас облетела группа шведских военных самолетов на малой высоте и довольно близко от кораблей. Я впервые видел на таком близком расстоянии военные самолеты соседнего государства. В районе Стокгольма мы проходили близко от берега, и были хорошо видны многочисленные трубы промышленных предприятий, и только из некоторых труб шел дым. Представитель политотдела разъяснил нам, что капиталистический мир в это время находится в глубоком кризисе, и поэтому большинство предприятий шведской промышленности бездействует. От Стокгольма мы повернули на ост и пошли курсом на Кронштадт.
Этот первый поход оставил большое впечатление в моем сознании и окончательно укрепил мое желание посвятить свою жизнь морской службе.
1 сентября 1931 года начались занятия в училище. Мы приступили к прохождению программы 1 курса дизельного факультета. Начались напряженные курсантские дни. Время каждого дня было расписано по минутам. Даже письма писать было некогда. Мы упорно, с комсомольским задором грызли гранит науки.
По субботам и воскресеньям мы увольнялись в город и постепенно осваивали все культурные места Ленинграда. Было так много всего интересного, что глаза разбегались! Надо было и в театрах побывать, и дома культуры посетить.А сколько музеев надо было осмотреть! Да и к девушкам нас, молодых, тянуло. Вечером после увольнения в курилке делились своими впечатлениями и намечали планы на следующие увольнения. В тот год зима в Ленинград пришла рано. А у нас не было шапок, и нам выдали башлыки, которые мы с трудом научились завязывать. Они нам создавали затруднения при посещении мест, где надо было раздеваться.
На нашем курсе была широко развернута партийно-массовая работа, направленная на лучшее освоение учебы и военную дисциплину. Меня выдвинули на работу в стенной газете ответственным редактором газеты «Перископ». Так редактором этой стенгазеты я и работал с 1 курса и до окончания училища. В редакции подобрались хорошие ребята, и мы дружно и регулярно выпускали «Перископ». Курсанты любили нашу стенную газету за злободневные карикатуры и частушки в ней, и всегда с нетерпением ждали очередного номера газеты.
Незаметно и быстро прошел первый учебный год. Подошло время летней практики — наиболее интересное время курсантской жизни. Первую половину практики мы проходили на Каспийском море на канлодках** с дизельными установками. Поездом мы прибыли в Баку и были расписаны по кораблям. Я попал на канлодку «Красный Азербайджан». Нас удивила и поразила жара в Баку. Знойное палящее солнце, высокая температура воздуха создавали трудные условия работы на кораблях. Мы обливались потом, обгорали на солнце, но упорно старались выполнять программу нашей практики. Постепенно привыкали к высоким температурным условиям. Во время увольнения на берег познакомились мы и с достопримечательностями Баку. Побывали в театре и музеях. Осмотрели нефтепромысел Черного города. Побывали в замечательном Бакинском парке с полутропической растительностью.
В Баку мы находились недолго. Через неделю наша флотилия вышла в море для перехода к острову Сары в южную часть Каспийского моря. На этом переходе нас захватил хороший шторм. Наши небольшие корабли бросало как щепки. Волны заливали палубу, и брызги даже попадали в дымовую трубу. На переходе мы стояли вахту в машинах и почти все укачались. Я несколько раз травил на вахте, но вахту не бросал и стойко переносил качку. На рейде у острова Сары было тихо, и мы привели себя и корабли в порядок и приступили к выполнению своей программы.Командующий Каспийской флотилией капитан 1 ранга т. Левченко однажды собрал нас под тентом на верхней палубе и рассказал историю Каспийской флотилии, про ее роль в Граждан-
ской войне и о революционном движении в Закавказье. Он также поведал о том, что около острова Сары в давние времена стояла флотилия судов Степана Разина при его походе в Персию. В очередной выходной день мы посетили остров Сары и небольшой городок Ленкорань, который стоит на берегу моря. Яркая полутропическая растительность этих уголков нашей родины удивляла нас и вызывала восхищение.
Вторую половину практики мы проходили в Кронштадте на торпедных катерах, которые базировались на небольшом островке Кроншлоте. Разместились мы в казематах этого форта. Командиром дивизиона торпедных катеров был капитан 2 ранга Бутаков из старого морского рода. Он носил длинную бороду, такую же, как и его предки. Командир дивизиона очень внимательно относился к курсантам. Часто беседовал с нами и посвящал нас в интересные морские истории Балтики. Мы часто выходили на катерах в море, главным образом в район между Кронштадтом и мысом Лисий Нос. Плавание на торпедных катерах трудное. Даже в тихую погоду на ходу катер бьется о воду, трясется и дрожит от мощных моторов, и такой шум, что разговаривать нельзя. За полчаса полного хода катера чувствуешь себя разбитым и уставшим, как после тяжелого физического труда. Поэтому катерникам за поход выдают дополнительное питание — сгущенное молоко и плитку шоколада. Запомнили мы такой эпизод. Звено торпедных катеров после полного хода с имитацией торпедной атаки остановилось и легло в дрейф. Командир дивизиона был на нашем катере, он подал команду «Разрешается купаться» и первый разделся и прыгнул в воду. Командиры катеров последовали его примеру. Курить на катерах запрещается, и вот комдив разрешил купающимся курить и сам взял в зубы дымящуюся папироску, которую подал ему командир катера. Интересно было наблюдать, как на воде с плавающей большой бородой, с папиросой в зубах качается на волнах пожилой лысый человек, похожий на морского царя Нептуна.
Кончилась наша практика на торпедных катерах, и мы вернулись в Ленинград. Сентябрь месяц для нашего училища — отпускной, и мы быстро разъехались по родным местам в свой первый отпуск.
* На кораблях ВМФ существовало два типа покрытия верхней палубы, одно из них — деревянное (на старых крейсерах). Такую палубу еженедельно перед большой приборкой драили с песком при помощи торцов — обрезанных по торцу деревянных брусков, которые подкладывались под ноги.
** Канонерская лодка, канонерка, канлодка (нем. Kanonenboot от итал. cannone — «пушка») — класс небольших боевых кораблей с артиллерийским вооружением, предназначенных для боевых действий на реках, озёрах и в прибрежных морских районах, охраны гаваней.
продолжение следует