Жили мы в селе Шаранбаш-Князево. В соседях жил дядя Алтаф, большой весельчак и бывший танкист. Помню, размахивал он перед носом незнакомого мне дяди увесистым кулаком.
-Не пугай меня! Моя рубашка, в которой я боялся, сгорела вместе с танком! Теперь я ничего и никого не боюсь, запомни это! Катись отсюда, пока цел!
Ребенок, которому три с половиной годочка, не может мыслить аллегориями, понимать переносного значения фразы, сказанной взрослым, понимает все буквально. «Ага, - подумал я, – вот в чем секрет бесстрашия! Как сгорит рубашка, в которой ты боялся, так и перестанешь бояться собак, гусака, индюка и петуха, бодливых баранов и козлов. Все они тебя станут бояться»! Вдохновленной идеей бесстрашия, снял рубашку, которая была на мне, снял сменную рубашку (я же и в ней боялся!) с гвоздя, вбитого в спинку моей самодельной деревянной кроватки и бросил их в печь бани. Мама и тетя Мадина, няня моя и моих меньших братьев, с ног сбились в поисках рубашек, заглянуть в печь бани они не догадались. К вечеру следующего дня мама принесла две новые рубашки, я их примерил и попросил разрешения ходить в майке. Сообразил, что старые рубашки пока не сгорели, а вдруг придется жечь и новые! На мое удивление, мама разрешила сразу!
В выходные папа начал топить баню, закладывать дрова в печку и обнаружил мои рубашки, о пропаже которых он и не знал. Удивился: рубашки не рваные и не дырявые, вполне пригодные для носки, а почему они в печи? И он с претензией к маме и тете Мадине. Те только всплеснули руками и вызвали на допрос меня. Я и не думал отпираться, выложил все как есть. Историю со смехом довели до дяди Алтафа и он, который до этого меня и не замечал (мало ли сопливых играет в уличной пыли), сразу признал меня лучшим другом!
Не только первым другом, но и первым помощником! Работал он трактористом на колесном тракторе изготовления Харьковского завода- ХТЗ еще довоенного выпуска, без кабины. Ладно бы только без кабины, на нем не было стартера, завести двигатель было мучение: на шкив наматывался длинный шнур и тракторист изо всех сил резко дергал за него. Мотор заводился после бесконечных попыток. Моя помощь сводилась к тому, что после каждой неудачной попытки дяди Алтафа, я, в унисон с ним, орал во все горло: «Х@ли Ты Зараза, ХТЗ»! Это было первое предложение, которое я выучил на великом русском! Трактор все же заводился, дядя Алтаф садил меня к себе на колени и вез до первого переулка, на зависть всем мальчишкам!
Мама услышала от меня «ХТЗ» с предисловием и приняла меры: я постоял в углу, выслушал нотацию и получил шлепок пониже спины, а дядю Алтафа попросили быть поаккуратней в выражениях при ребенке - и на этом все! А все же перенятое от соседа выражение в скором времени мне пригодилось.
В те годы учителя были самыми активными участниками художественной самодеятельности, ко всем без исключения праздникам они готовили спектакли и концерты, включая и Новый год. Народ на эти спектакли в колхозный клуб набивался битком: в то время в селе даже радиоточек еще не было, про телевидение даже и не слышали.
В спектакле главную роль офицера -фронтовика играл наш отец, его жены- мама. Роль шпионки играла Носкова Марфа Степановна, она на татарском говорила с сильным русским акцентом и поэтому сошла за иностранку. Содержание спектакля было выдержано в духе того времени: наши за мир во всем мире, а враги устраивают козни против нашей страны. Офицера, фронтовика и коммуниста, пытается соблазнить и выведать у него главную военную тайну Советского Союза бывшая сотрудница абвера, американская шпионка. Офицер отказывается от сотрудничества и отталкивает соблазнительницу, а та стреляет в него. Раненый офицер теряет сознание, но чекисты его спасают, американская шпионка отправляется в тюрьму. Пьеса заканчивается счастливой встречей Нового года.
Как-то странно устроена память, историю с рубашками и с «ХТЗ» я помню хорошо. А как я оказался в клубе, не помню, хотя и стал к Новому Году на полгода старше. Помню, сижу в первом ряду вплотную к сцене, на ногах вместо валенок нарядные лакированные ботинки красного цвета. В пьесе ничего не понимаю, все внимание на ботинки. Вдруг вижу: чужая тетя обнимает и целует нашего папу!
Острое чувство ревности и злости от увиденного подняло меня на ноги, нисколько не рассчитывая силенок, хватит их или нет, я бросился отбивать папу. Происходящее на сцене я принимал за чистые деньги, мне никто не объяснил, что это понарошку! А «шпионка», наклонившись над «офицером», в это время вытаскивала из кармана его кителя документы. Я подбежал и как следует пнул ее по ноге носком ботинка. Попал, наверное, по больному месту: «шпионка», дама очень пышных форм, с громким криком упала на отца, который лежал на скамейке. Скамейка не была рассчитана на такие перегрузки и с грохотом свалилась на пол. А я с криком:- «Х@ли Ты Зараза, ХТЗ! Отпусти папу!»- продолжал наносить пинки «шпионке». Говорили потом, что был полный ХТЗ: публика в восторге смеялась и аплодировала как никогда! Отец сумел освободиться от « шпионки» , взял меня на руки. А я обнял его за шею и всем телом прижался к нему!
Вот так, в первый и в последний раз я участвовал в новогоднем спектакле. Минуло с того 65 с лишним лет! Мы встречали переломный во многом для Советского Союза 1953 год….
P.S. В начале 80-х, чтоб быть ближе к детям и внукам, мои родители переехали в Нефтекамск. Как-то стояла мама на автобусной остановке, подошла молодая красивая женщина, очень похожая на Марфу Степановну в молодости. Мама сказала ей об этом, женщина ответила, что Марфа Степановна - её мама. Так неожиданно восстановилась прерванная связь. «Шпионка» захотела меня видеть. На встрече, естественно, пошел разговор о спектакле. Разговор добавил новые детали, которых я не знал или забыл.
-Вот рухнули мы на пол, Рашит лютует: «ХТЗ» с расшифровкой и пинается! Пару раз промахнулся и мне попало! Больно! Пришлось «чекистов» раньше времени вызвать. Они подняли меня и Марфу Степановну. Какая была бешеная овация!
-Я стою за сценой, мне бы выбежать и оттащить Рашита! Шевельнуться не могу, в ступоре. С ужасом думаю: «Все, после зимних каникул родители не пустят детей в школу! Скажут, они свое дитя воспитать не могут, как им доверить чужих»? А зал ревет, Алтаф начал скандировать и все подхватили: «ХТЗ, ХТЗ, ХТЗ! С Новым Годом! Ур-р-а-а!»
- Подняли меня на ноги, все кругом радостные, Мисбах Газзалович сияет весь от гордости, что сын на выручку пришел! Одна я реву, слезы ручьем! Я и должна была с плачем уйти в тюрьму, никак не получалось на репетициях. Рашит помог! Хорошо, муж был на спектакле, как бы я объяснила ему, откуда синяки.
О-ой! Как я тебя боялась после! Собак бродячих, немцев пленных не боялась как тебя! Раз пошла к старенькой бабушке Бибисара укол делать в вену. Укол сделала, бабушка меня накормила всем: и кыстыбый, и перемяч, и блины, чай со сливками! От татарки голодной не уйдешь. Вышла от неё, иду в свой пункт, высматриваю нет ли где тебя. А ты возле своих ворот и смотришь на меня волчонком! Иду, оборачиваюсь, а ты бегом за мной! Я в первую калитку, а ты пробежал мимо и повис на шее молоденькой девушки. Младшая сестра Зинуры приехала оказывается, а я перетрусила! Да, такие аплодисменты, что были в Князево, теперь достаются только Брежневу, когда он доклад делает на съезде партии. Так на съезде по обязанности, в Князево были от души!
Светлая память моим родителям, светлая память Марфе Степановне!