История, о которой я хочу рассказать своему читателю, случилась осенью две тысячи первого года. Я тогда уже переехал в Петербург из города С… поступив на первый курс университета. После недолгих поисков жилья, я остановился в крошечной комнате на Васильевском острове, и, переосмыслив выражение «все всегда под рукой», радовался свершившимся в моей жизни переменам, пусть и связанных всего только с переездом.
Коммуналка представляла собой очень длинный коридор на двенадцать жилых комнат; поначалу, мне казалось, что вместо жильцов здесь живут лишь запахи: запах кошачьего лотка по соседству с потом, перегар и так далее. Но так как я был новой собакой в этой стае, добрые люди тут же нашли время, которого у них, к слову, было в избытке, помочь мне освоиться. Первым из жильцов, с которым я познакомился, была женщина лет шестидесяти – семидесяти на вид, тучная, слегка прихрамывающая. Она была одета в старый дырявый халат, и от нее ужасно разило потом. Я поздоровался и принялся набирать чайник.
- Знаете, так как вы только въехали, то сейчас ваша очередь дежурить! – тоном великой императрицы продекламировала женщина.
У нее был писклявый голос с нотками истерии и, при этом, она говорила так важно, как будто речь идет о каком-то великом событии, нелепостью только произошедшем в коммунальной квартире.
- Хорошо – согласился я.
- Знаете, вам нужно будет вымыть весь коридор, кухню, туалет и почистить ванну! – не менее важным тоном уточнила она.
- Хорошо – повторил я, смахнув таракана, с уверенностью направившегося к моей руке.
Она посмотрела на меня с неодобрением, выключила воду, которая еще долго оставалась в мойке из-за остатков чьего-то ужина забившего слив, и ушла. Вот она, романтика петербургских коммунальных квартир, думал я, закурив на подоконнике, который занимал добрую половину моей комнаты. Сколько эпох здесь перемешалось, чтобы создать такой мир! Мир, состоявший из обломков этих самых эпох!
На следующий день, закончив свое дежурство по квартире, я сел за учебники, но долго работать мне не пришлось, раздался стук в дверь. На пороге стояла та самая женщина в образе палача в домашнем халате:
- Вы плохо помыли около моей двери! – закричала она – Мне пришлось самой все за вами убирать, знаете ли! Пойдемте! Пойдемте! Покажу!
Деваться некуда, я отправился вместе с ней изучать уже повторно вымытую часть коридора. Женщина эта, которую, как выяснилось, звали Нина Максимовна, кричала на меня, качала головой и говорила что-то про обнаглевших квартирантов. На ее голос из соседней комнаты вышел слегка подвыпивший мужик.
- Посмотри, Сергеич, что происходит, не моют ведь ни черта толком! – обратилась к нему Нина Максимовна.
- Даа…это не дело, конечно – протянул местный мудрец Сергеич.
- Выселять их надо!– заключила Максимовна.
- Даа…это, так их… не дело это, неет… – поддакивал мужик.
Возражать им у меня не было никакого желания. Я сказал, что мне надо заниматься, так как завтра в университет, развернулся и направился в свою комнату.
- А мы вот, знаете ли, университетов не заканчивали, и ничего – живем как-то! – крикнула мне вслед Максимовна.
Этот случай сделал мне репутацию плохого дежурного. Когда я готовил, старухи, проводившие полдня на кухне, по какому-то совпадению, как раз обсуждали как хорошо они жили до того как комнаты начали сдавать. И тараканов никогда не было, и тихо всегда было, и дежурили вовремя. Максимовна была самая активная из жильцов, всегда и все обо всех знала. Но были и дни, когда она молчала, в эти дни, как правило, на лице у нее красовались синяки. Максимовна жила со своим сорокалетним сыном Игорем, который периодически колотил ее. Игорь говорил всем, что мать его просто заколебала и все тут. Возможно, у читателя на данный момент сложился отрицательный образ Нины Максимовны, но это не верно. Она была хорошая и заботливая мать. Каждый день она готовила своему сыну, стирала его одежду, мыла за ним посуду и давала денег на пиво.
Были и другие не менее интересные личности. Например, бабушка, именуемая в коммуналке Николавна, возраст которой без документов было невозможно определить. Она неуклюже бегала по квартире и уже много лет обещала соседям, что скоро помрет. Благодаря присущему петербуржцам чувству самоиронии и, конкретно в ее случае бутылке «царской», старушка всегда была в приподнятом настроении.
Однажды, после тяжелого дня в университете, я, находясь в своей комнате, услышал крики, брань и падающие в коридоре вещи. Открыв дверь, я увидел следующую картину: двое мужчин, постарше и помоложе, дрались, а вокруг них бегали две женщины и маленькая девочка. Одна из этих женщин, была старшей сестрой парня помоложе, а вторая их мать. Сестра бегала и подначивала мужчин, а маленькая девочка плакала и кричала: «мама!». Так я познакомился с целой семьей моих новых соседей. Женщина, в чьей собственности были две комнаты, звали тетя Зина; женщина примечательная своим дрелеподобным голосом, и ее дети Никита и Настя. Никита был молодой человек двадцати-двадцати трех лет, любитель хороших трав и таблеток, после которых жизнь, зачастую, кажется совсем иной. Настя же была старше Никиты лет так на пять шесть, с точно таким же, как и у матери дрелеподобным голосом и насквозь пропитым лицом. Мужчину, что был постарше, звали Слава. Это был тихий загадочный человек, но и на нем, к несчастью, отразилось влияние вышеуказанной «царской». Маленькая девочка была дочкой Славы и Насти, ее звали Анечка. Ей было всего семь лет, и она только пошла в первый класс…
Интересные истории каждый день! Ставь лайк и подписывайся на канал!