На всех больших мировых аукционах (Sotheby's, Christie's, Bonhams, MacDougall) закончились летние «русские торги». Можно подводить итоги. Каких-то особенных ценовых рекордов не было. Немного ранее Малевич поставил свой личный рекорд и вошел в лигу ценовых небожителей. Строго юридически русское искусство торгуется круглый год, входя и в торги модернистского искусства, и в подборки европейского ориентализма, который у нас пока не очень замечается и концептуализируется…Но «русские торги» - они особенные, показательные, а потому проходят у великих аукционов почти синхронно. Обычно они замечаются большой прессой только тогда, когда на них случаются ценовые рекорды. Меньше отмечается публикой и комментаторами гораздо более важное и показательное – рубрикатор.
Мы, великий народ-воин, как-то не очень понимаем важность классификаций, скрытых рычагов управления…Классификатор, рубрикатор – для нас – какие-то неважные, ускользающие вещи, не сулящие осуществления мистерии власти, не обещающие яркие победы. Однако рубрикатор – очень важное, почти ядерное оружие реального управления. Соучастие в создании, даже созидании и учреждении рубрикатора - крайне важная работа, требующая и важных компетенций, и стратегического видения…Чаще всего эту работу делают за нас. Изучение рубрикаторов – хорошее «развлечение», которое помогает разглядеть будущие символические войны, линии раскола и разлада. Изучение рубрикатора «русских торгов» дарит только приятное.
Главный вывод, который можно сделать, изучая списки художников, работы которых продаются на «русских торгах» - Гражданская война в истории русского искусства закончилась. Раскол между «красными» и «белыми», «официальными» и «контркультурными», «оставшимися» и «уехавшими», «настоящими» и «продажными» преодолен. В том месте, где символическая капитализация оборачивается в деньги, случается таинство ликвидности искусства, никакого раскола нет. Все линии разделения, порождающие «своих» и «чужих», должны перекочевать в скучные и пыльные учебники истории искусства. В одном аукционном пространстве вполне уживаются Хаим Сутин и Дмитрий Налбандян, Алексей Харламов и Надежда Удальцова, Андрей Ланской и Виктор Попков, Алексей Явленский (безо всякого «фон») и Александр Дейнека, Осип Цадкин и Александр Герасимов, Илья Кабаков и Георгий Нисский, Марк Шагал и Владимир Стожаров…Эти сопоставления/противопоставления можно длить бесконечно. Все это уже одно большое, огромное «русское искусство», которое, как вулкан, извергло мегатонны художественной лавы, которое стало, пожалуй, одним из главнейших художественных явлений в истории мирового искусства XX века. Готово ли наше гуманитарное сообщество к большой, столетней работе по осмыслению, каталогизации, разговариванию русского искусства XX века? Готово ли наше гуманитарное сообщество к осмыслению такого огромного, невероятно значимого явления, как «советское искусство»? Способны ли мы к символическому присвоению, возвращению домой художников-эмигрантов, растащенных по различным национальным культурам от Мексики до Франции и маркированных скупым «рожденные в России, Российской империи, СССР»? Способны ли мы найти язык для описания визуального, способны ли мы к иконическому повороту в философии, искусствоведении, который случился на Западе в 1990 годы? Способны ли мы к созиданию, наговариванию символической капитализации нашего искусства XXвека? Способны ли мы уже случающимся сегодня и грядущим символическим тяжбам по поводу советского и имперского наследия, которые обязательно будут греметь на пост-советском пространстве?
Вышеперечисленные вопросы – большой вызов для нашего гуманитарного сообщества, в котором пока еще многовато комиссаров в пыльных шлемах, как либеральных, так и ортодоксально левых. Однако на наших глазах многое меняется. К лучшему.
Две картинки. Дейнека и Сутин. Примерно по одной цене)))
