Пребывание в реанимационной палате, после неожиданного экстренного кесарево сечения, на тридцать восьмой-девятой неделе беременности, показалось мне, почему-то, самым приятным временем, проведенном в раскрученном роддоме города. Думаю, это все из-за обезболивающего, которое содержало наркотик, не иначе. Уж очень приятно и комфортно мне там было.
Во-первых, не нужно было вставать. Я попробовала один раз по просьбе мед. сестры, голова так сильно закружилась, что больше попыток не было.
Во-вторых, ситуация моя вроде бы как разрешилась, начали давать таблетки от простуды, стало легче.
В-третьих, у меня теперь был самый красивый ребенок на свете!
Одно немного раздражало, соседка по палате сразу же дала о себе знать, как только нас привезли туда. Она открыла глаза и стала нервно кричать, что она сейчас умрет, что ей нечем дышать, спрашивать, что с ней случилось? Я, как могла, попыталась её утихомирить, успокоить, что ей ничего не грозит, но она была намерена, видимо, устроить врачам «веселую жизнь».
Дело в том, что её привезли тоже с экстренной операции, что-то с плацентой было (отслойка), это были уже третьи её роды, и она хотела родить сама, как, впрочем, и я. Как некоторые в этом роддоме, она обратилась к дежурным мед. сестрам с жалобами, вызвали врача, который её осмотрел, и сказал, что все в порядке. Оказалось, очень не в порядке, а совсем наоборот. В результате, ЭКС, нервный срыв у роженицы. А кому вообще есть дело до нашей психики? Уж точно не врачам. Их дело спасти нашу жизнь и жизнь ребенка. А то, что оставшаяся часть жизни уже будет искалечена сломленной психикой, это вообще мелочи, зачем на них внимание обращать. Это за границей носятся с послеродовой депрессией, лечат, наблюдают. А у нас что? Я вот до сих пор не могу окончательно от неё оправиться. И меня не понимают даже родные. Они думают, это должно само проходить, причем быстро.
Так, что пребывание моё в реанимации было несколько омрачено такой вот неспокойной соседкой. Она нарывалась на ссору со всеми, звали даже врачей, она была неумолима. Считала, что она попала туда по вине докторов, которые проигнорировали её жалобы. Такое вполне могло быть. Моя соседка по палате в отделении патологии вообще должна была выписываться, а воды внезапно отошли. Её осмотрел какой-то врач и «послал» обратно в палату, воды продолжали отходить, её, наконец, отправили рожать. Как она потом рассказала, в родильной палате к ней никто не подходил, пока она не связалась с подругой, а та не обратилась к знакомому врачу. Она родила, с ребенком и с ней все в порядке. Но воспоминания о подобном отношении, о своей беспомощности поначалу вызывали у неё слёзы.
К моей соседке в палате реанимации даже муж «прорывался», она ему нажаловалась на врачей. Смотрю на неё, еду нам принесли, сидит, ест и кому-то невидимому улыбается, думаю, точно, сума сошла, бедняга. Я попыталась её утешить, сказав, что, главное, что с ней и ребенком все в порядке. Но это не было достаточным для неё аргументом. У меня же малыш находился в палате, где ему проводили какую-то терапию, и его состояние было «средней тяжести», перенесенная гипоксия и мой гестоз давали о себе знать. На следующий день меня должны были переводить в другое отделение. Но об этом позже.