ЧАСТЬ 2
Философ, который за всю свою жизнь не написал ни одного стихотворения — циник. Поэт, который за всю свою жизнь не записал ни одной философской мысли — нытик.
Сначала я жил надеждой на преданность. Потóм я жил в ожидании предательств. Теперь я живу и тем и другим одновременно. Потому что жить без надежды на преданность — значит не жить, а жить, не думая о предательствах — уже невозможно. Душа, перенесшая боль стольких ран и утрат, не может больше светло и наивно верить людям. Ибо все надежды были нужны только для того, чтобы обнаружить предателей; а все предательства нужны были для того, чтобы обрести Единого и Вечно Преданного.
Когда человек надеется на жизнь, он служит жизни и борется против смерти. Когда человек теряет надежду, не знает, что́ делать дальше, а потом уже не может выносить мук неопределённости между жизнью и смертью и при этом не ищет избавления от этой пытки, он бросается в служение смерти, начинает смеяться, мстить, издеваться, глумиться над жизнью, бороться против неё так, что только чужая кровь и слёзы доставляют ему успокоение. И только тот, кто обратился за Помощью и к кому Эта Помощь пришла, может преодолеть в себе стремление и к жизни и к смерти, а значит служить Общему Благу.
Человек, который отдаётся во власть только жизни и неистово сопротивляется смерти — слабый человек. Человек, который отдаётся во власть смерти и всячески борется против жизни — слабый человек. Сильный человек тот, кто отдаётся желанию жить и согласию умереть в равной мере. Жизнь и смерть — равные силы, они никогда не победят друг друга, они — пропасти, а пропасть никогда не может победить другую пропасть. Поэтому тот, кто отдаётся обеим пропастям в равной степени, становится непобедимым.
Истинное отречение имеет своей целью не отказ от вещей, а пользование вещами по Велению Бога. Отречение от вещей и ненависть к вещам — крайность, с помощью которой спасаются от извращённой любви и привязанности к ним. Но обе крайности нужны для достижения Середины, а Середина — это когда о вещах заботятся лишь в той мере, в какой они служат Благу, и без сожаления избавляются от них, если они губят и разрушают Его.
Сначала мы молимся на видимый мир, думая, что только он Бог. Затем, разочаровавшись в нём, мы начинаем боготворить внутренний мир и молиться только на него, полагая, что Царство Божие только внутри нас. Однако, если мы не упорствуем ни в том, ни в другом, а послушно, бескорыстно и вдохновенно следуем за открывающимися истинами, то, в конце концов, приходим к тому, что начинаем одинаково благоговейно относиться к обеим мирам как необходимым частям Вечного Блага.
Чрезмерная углублённость в жизнь гибельна. Чрезмерная отстранённость от жизни гибельна. Благом является лишь равновесие между мерой отстранённости от жизни и мерой углублённости в неё.
К Вечному Покою можно прийти только через вечное беспокойство; к Золотой Середине — только через испытание обеих незолотых крайностей; к Вечному Благу — только через принятие и добра и зла.
Человек не может думать о Боге, когда ему слишком хорошо. Человек также не может думать о Боге, когда ему слишком плохо. Пресыщенность и полное довольство, а также истощение и полная измождённость отнимают разум и не дают возможности вообще что-либо соображать и чувствовать. Думать о Боге можно лишь тогда, когда нам в меру хорошо и в меру плохо. Потому что мысль о Боге — это мысль о нравственных требованиях, а требовать что-либо от больного человека невозможно.
Переживание и созерцание — крайности, каждая из которых должна быть преодолена. Чувства красивее, притягательнее, ослепительней разума, и они никогда не упускают возможности подчеркнуть это. Однако, выходя из разумных пределов, они становятся настолько уродливы и отвратительны, что вынуждены, если не хотят вовсе потерять себя, приползать к разуму на коленях для того, чтобы он помог им спастись.
Человек, который всех подчиняет себе, слаб. Человек, который сам подчиняется всем, слаб. Сильным является тот человек, который, в зависимости от обстоятельств и общей пользы, умеет подчинить себе других так же, как и сам подчиняться другим. Так точно, одни думают, что Бог — это тот, который всех покоряет; другие думают, что Бог — этот тот, который всем покоряется, но Бог — это Тот, Кто умеет всех покорять так же, как и всем покоряться.
Любящий нападать не победит. Любящий отступать не победит. Победит лишь чувствующий, когда нужно нападать и когда отступать.
Тому, кто ввергает людей в крайности, предоставляются для этого все возможности. Тому, кто может вывести их к Середине и удерживать в Ней, не помогает никто.
Вялая воля — погибель. Стальная воля — погибель. Жизнью оказывается лишь гибкая воля, которая в любую минуту, в зависимости от того, чтό нужно подавить, а чему — покориться, может стать как несгибаемой, так и покорной.
Слабое здоровье не даёт возможности проявить Волю Бога во всём. Отменное здоровье не даёт возможности во всём покоряться Воле Бога. И проявлять Волю и покоряться Ей во всём может лишь среднее, колеблющееся, изменяющееся, подчинённое Богу здоровье, которое в минуту проявления Его Воли вдруг становится здоровее всех здоровых, а в минуту покорности Ей мертвеет буквально на глазах.
Многие люди видят Разум Бога, но не видят Его Сердца. Многие видят Сердце Бога, но не имеют представления о Его Разуме. И только немногие дýши видят и Разум и Сердце Отца. Его Сердце — это бесконечность чувствования. Его Разум — это безграничность мышления. Обе эти бесконечности приносят человеку жизнь только в том случае, если он находится Посредине, и ввергают его в адские мучения и причинение мучений другим, если он не видит одной из них, а видимую считает единственной или главной.
Легко думать о себе хорошо, легко думать о себе плохо. Трудно думать о себе то, чтò ты есть на самом деле, трудно каждое мгновение узнавать истинную цену себе, постоянно справляясь с мнением Того, Чьё мнение ценишь, на каждом шагу наблюдая за отношением к тебе одобряющего или порицающего тебя единственно Верного Взгляда.
Легко бездумно грешить, легко бездумно каяться. Трудно избавиться от бездумия.
Отсутствие ревности или чрезмерность ревности говорит об отсутствии Любви. Любовь никогда не живёт там, где нет страха потерять любимого, но Она также не живёт и там, где всё сковано страхом его потерять. Она безбоязненно входит и спокойно живёт лишь в том сердце, которое прежде всего боится потерять Саму Любовь, а страх потерять любимого умеряет надеждой на Того, Кто дал любимого, или обращает в слёзы и стоны от разлуки с ним.
И вялые и резкие движения одинаково пугают Любовь, и Она уходит. Она всегда уходит от того, кому всё безразлично, и от того, кто погрязает в беспокойной суете; кто не боится ничего потерять или слишком чего-то боится. Неотлучно Она пребывает только с теми, кто, как огня, бежит от безразличия, и, как огня, боится страха, по опыту зная, что и та и другая крайность изгоняет Любовь. Безразличие и страх — слуги Любви, которыми, в зависимости от определённых нужд, Она управляет по Своему усмотрению. Как только одного из слуг мы делаем господином нашего поведения, так Истинный Господин покидает наш дом.
Надо различать поверхностную уравновешенность и глубокую внутреннюю гармонию. Поверхностная уравновешенность при определенных обстоятельствах не выдерживает натиска мук и бросается в панику, обнаруживая тем самым свою глубоко замаскированную зависимость от той или иной крайности. Глубокая внутренняя гармония, при определённых обстоятельствах, может показаться склонной к крайностям и неуравновешенности, приверженной панике и истеричности, но с течением времени обнаруживает в себе великую внутреннюю силу и дальновидность в использовании и той и другой крайности ради хранения себя и благотворного воздействия на окружающих.
Середина в поведении и отношениях достигается страхом и ужасом перед крайностями, которые грозят уродством поведения и разрушением отношений, и находится Она чувством, а не разумом, болью, а не умствованиями, кровью и слезами, а не размышлениями и расчётами.
Если не пережить чувства крайней ненужности, не испытаешь чувства нужности тому, кому хочешь быть нужен. Если, пойдя за истиной, не сползёшь в пропасть полного одиночества, то не сможешь порадоваться встрече с тем, кому истина так же дорога, как и тебе. Если не привыкнешь терпеть отсутствие возвышенных мыслей и чистых чувств и начнёшь заполнять себя мыслями низкими и чувствами грязными, будет стыдно перед вдруг явившейся чистотой и невинностью. Пустую комнату нужно хранить в чистоте так же, как и заполненную, дабы чистые чувства и здоровые мысли без страха могли войти в твою чистую и здоровую душу.
Распущенность отвратительна, скованность раздражает. Причём распущенность, порой, скрывает под собой непреодолимую скованность, а скованность до поры до времени является лишь маской крайней распущенности. Кáк же уйти от одного и не свалиться в другое ? Да так, чтобы заняться делом, которое нужно всем, а не собой, который не нужен никому.
В изобилии, как и в нищете, стать Человеком невозможно, если до того, как попал в них, уже не стал Человеком.
Когда человеку предлагают какое-либо дело и ждут от него решения, он отвечает: «Хорошо, я подумаю», — и начинает усиленно думать над предложенным, то есть строить планы, делать расчёты, производить вычисления, сравнения и т. д. А ведь сколько раз, чтобы прийти к нужному, благотворному решению, нужно не обдумывать, а обчувствовать дело. Всю жизнь только и слышу: «Я подумаю», и никогда не слышал: «Я почувствую, то есть прислушаюсь к сердцу», — ибо сколько есть дел в жизни, в которых ум не только не может помочь, но ещё и мешает, и может навредить, и всё испортить.
Кто не отмучился сердцем, тот не имеет права что-либо понимать.
Думая о Середине, люди уверены, что нужно только достичь такого состояния, при котором их не тянула бы к себе ни та, ни другая крайность, считая, что это и есть истинный покой. Но этот покой только кажется покоем, на самом деле это смерть, а не покой, потому что только мертвецов ни к чему не тянет. Живого же человека всегда к чему-то тянет: то к одной крайности, то к другой, то к обеим в равной степени. А покоем может быть только Бог, если мы упросили Его хранить нас Посредине.
Несчастны люди, которые не любят трудиться — у них нет цели. Несчастны люди, которые любят трудиться — им безразлична цель. Блажен человек, который трудится для достижения цели, и отвращается от любого труда, если видит его бессмысленность.
Детям часто приходится говорить: «Не умничай». — Почему ? Чтò означает это слово ? Оно означает: не суди о жизни с помощью ума, подожди, пока то, что ты видишь или слышишь, ты сможешь пережить, прочувствовать, ощутить. Ни об одном пути, явлении, событии, поведении, отношениях, идее не суди раньше, чем к ним прикоснётся твоё сердце.
Чрезмерное благоговение перед жизнью — смерть. Чрезмерное пренебрежение жизнью — смерть. Благоговение и пренебрежение должны уравновешивать друг друга. Быть готовым к жизни и к смерти в равной степени — есть совершенство духа, возможное лишь при абсолютном бескорыстии нрава и слиянности с Богом и Природой, с Отцом и Матерью.
Человек разума подправит моё сердце, человек сердца подправит мой разум. И я буду рад следовать путём Середины. Но чтó будут делать они: люди сердца и люди разума, если, со своей стороны, не примут поправок своего поведения от других людей ?
***
Кáк тяжело и горько жить, мой друг,
В том мире, где царит безумья дух:
Кáк больно видеть тружеников потных
И мерзких празднолюбцев беззаботных,
Крестьян, задавленных своей нуждой,
И горожан, гордящихся собой.
Когда ж и гдé, открывши братству двери,
Все будут напрягаться в равной мере,
Как органы и части наших тел
Друг другу помогают в ходе дел.
Мир болен потому, что его части
Не знают над собой Разумной Власти:
Одни сверх меры корчатся в трудах,
Других безделье разъедает в прах;
Одни вопят от каторги ужасной,
Другие восклицают: «Жизнь прекрасна !»;
Одни, как скот, ногами землю трут,
Другие только греются и жрут;
Одни грубы и неуклюжи телом,
Изнеженны другие до предела. —
И тем и этим к Богу нет пути,
И тем и этим к Благу не дойти.