Снова утро. Андрей проснулся, но вставать не спешил, можно было полежать еще пару минут и разглядывая потолок подумать о чем-нибудь. О чем угодно, но только не о том, что было и тем более не о том, что будет с ним дальше. Например, как приготовить завтрак из одной засохшей луковицы, черствого куска хлеба и заваренного уже раз десять пакетика чая. Или что будет если поставить включенный утюг в холодильник и оставить их так на неделю. Тело болело так, как будто его вчера засунули в бетономешалку, накидали туда же кирпичей и возили так по городу целый день, тщательно перемешивая. Нужно было идти, сегодня опять игра, впрочем, как и вчера и позавчера. Он уже не помнил, когда отдыхал в последний раз и давно привык к ощущению себя как никому не нужного хорошо отбитого со всех сторон куска мяса.
Андрей встал с кровати и быстро собрал разбросанную по комнате форму. Трещину в шлеме после вчерашнего матча он кое-как заклеил, но еще одной игры он скорее всего не переживет. Купить новый в его положении было нереально, оставалось надеяться только на то, что у кого-нибудь с подходящим размером из его команды сегодня будет последняя игра. Впрочем, последняя она могла быть для кого угодно, и для него тоже, нападающие всегда были мишенью номер один после судей. Сложив все в сумку и вытряхнув туда же из аптечки остатки пластырей и бинтов он перед выходом встал перед грязным зеркалом и увидел только свой контур из-за бьющего в спину яркого осеннего солнца. Так даже лучше, - подумал Андрей, - Руки, ноги, голова, сумка на плече, вроде обычный человек. Может быть даже молодой, здоровый и успешный. Он повернулся к двери и мельком увидел свое настоящее лицо, изможденное, в шрамах и с ничего не выражающими пустыми глубоко посаженными глазами. Ну давай, футболист, вперед, Оле!, - Андрей зло улыбнулся сам себе и пинком открыв дверь вышел в темный подъезд.
Тренер встретил его в раздевалке обычным стойким перегаром и виртуозной бранью по поводу вчерашнего проигранного матча. Андрей молча прошел мимо него и остальных игроков к своему шкафчику и стал переодеваться. Какая разница, проиграли, выиграли? Кому это интересно? Все равно он лучше остальных, по крайней мере потому, что он до сих пор жив, может выходить на поле и иногда даже забивать. Всех, с кем он начинал играть в сборной уже давно вынесли со стадиона, и он уже перестал пытаться не то что как-то общаться с постоянно новыми игроками, но даже запоминать их имена.
Итак, сегодня мы играем с.., - тренер с трудом прокашлявшись пытался разобраться в засаленном листке с календарем чемпионата, - Играем со сборной… Да какая нахрен разница, играем и все, - он скомкав выбросил календарь в угол и затянулся сигаретой, - Валите на поле, и помните, запасных у нас не осталось, вчера закончились. Так что лучше опять проиграем чем кого-нибудь вынесут вперед ногами. Тренер, а я слышал, что разрешили пневматику проносить? – тихо спросил тщедушный полузащитник. Да, разрешили, - бросил тренер через плечо, выходя из раздевалки, - А что вы хотели, как мы играем спасибо что хоть так кто-то приходит.
Ну что, парни, - капитан вышел на середину тесной комнаты, - Играем, и по возможности уходим все домой сами. Я лично на баррикады не полезу, у меня дети дома и вообще жить охота, а вы как хотите. Все сидели на скамейках молча, рассматривая пол. Выходить никто не хотел, драгоценные последние минуты перед матчем хотелось растягивать и смаковать как в детстве мороженое жарким летним днем.
Андрей первым подошел к выходу и закрыв забрало шлема тихо сказал, - Встали все, пошли. Он был непререкаемым авторитетом и почти легендой среди молодых и его слушали больше чем тренера и тем более трусливого капитана, всегда топтавшегося где безопаснее, в центре поля и возле своих ворот. Солнце на секунду ослепило при выходе на поле и Андрей, на секунду зажмурившись тут же получил по голове пустой пивной бутылкой, прилетевшей с трибуны. Он молча поправил шлем и пошел на построение, не обращая внимания на свист с трибун и летящий в них мусор.
После первого тайма в раздевалке висела тягучая траурная тишина, в углу только тихо стонал, держась за колено правый полузащитник. Врача в их команде не было, и Андрей аккуратно разрезав ремни пластиковой защиты и осмотрев распухшую ногу коротко резюмировал, - Все, отыгрался. После матча поможем дойти домой, а пока сиди. Остальные молча заклеивали пластырями и бинтовали порезы от стекла и заостренных шипов на бутсах команды соперника. Бить друг друга по ногам разрешили уже давно, но специально вставлять в обувь металлические пластины и затачивать их некоторые стали только в этом сезоне. Судьям было все равно, они в своих доспехах были похожи на неуклюжих средневековых рыцарей и годились разве что для потехи пьяной публики, которой было намного проще попасть в них камнем или бутылкой чем в игроков, которые хоть как-то передвигались по полю.
Бульдозер закончил сгребать с бетонных плит поля мусор и команды построились снова друг напротив друга. Через прорези в шлемах смотрели глаза, у кого-то злые, у кого-то еще веселые и азартные, а у кого-то просто уставшие и безразличные. Тайм начался, мяч длинным пасом перевели на правого нападающего соперника, и он прихрамывая побежал к воротам, постоянно опуская голову, чтобы через шлем видеть мяч. Защитник не спеша сделал несколько шагов и просто со всей силы ударил его по левой ноге и забрав мяч откатил его своему вратарю, не обращая внимания на корчащегося от боли игрока. Да!!! Так его! За Виталика!!!, - орали с трибун болельщики и бросали на поле фаеры и рулоны туалетной бумаги. Андрей пока стоял на месте в центре поля, он старался двигаться как можно более экономно, из-за возраста и просто потому что бесцельно бегать не имеет никакого смысла. Футбол, постепенно теряя популярность давно стал гротескным уродливым зрелищем для толпы отморозков, но для Андрея это был единственный способ не сгнить в своей обшарпанной квартире. Но иногда он позволял себе быть самим собой, как когда-то давно, когда он, получив мяч, впивался в него как бешеный бультерьер и мало кто мог его остановить. Вратарь с силой выбил мяч к чужим воротам, и Андрей, развернувшись, побежал вперед, не обращая внимания на щелчки пуль из пневматических ружей болельщиков соперника. Он точно знал куда и когда попадет пас, он чувствовал это спиной, и мог не поворачиваясь с ходу пробить перелетевший через все поле мяч. Первый защитник, второй, Андрей обводил их как скальпель хирурга, делающий сложный надрез. Возле ворот были еще трое, но он уже знал заранее после каких обманных движений они дернутся в разные стороны и освободят ему траекторию, уже мысленно им нарисованную на обшарпанных серых плитах с ярким красным крестом в конце, откуда он пробьет в правый верхний угол ворот. Шаг, еще один, корпус вправо… Но вдруг кто-то выключил свет. Последнее что он увидел был увесистый камень, мелькнувший прямо перед забралом. И когда он медленно проламывал шлем перед глазами промелькнули кадры из его далекой первой профессиональной игры. Такое же яркое солнце, радостные болельщики на трибунах, размахивающие яркими шарфами и мягкий зеленый газон, на который хотелось упасть и вдыхать его теплый пряный запах. ..