Одной из причин моей травли, как я через какое-то время поняла, была мать моей мамы. Моя родная бабушка.
Знакомо ли вам чувство необъяснимого отторжения? Когда вы находитесь рядом и все внутри переворачивается от нежелания находиться возле этого человека? Вот это было между мной и ей. В двустороннем порядке. Я с ужасом ждала, когда мне скажут целовать ее на прощание и при встрече. Умоляла мать не оставлять меня с ней в деревне. Но все равно эта участь меня не миновала. Летние каникулы я проводила с ней в деревне. На выходных приезжала мама с моими тетками и с их детьми. В воскресенье вечером, все уезжали, забрав своих детей, а я оставалась с ней. Мама меня не забирала. Баба Зина работала . А в детском лагере я не была ни разу.
Я полола траву, делала то, что в приказном тоне мне говорили делать. Спасало только присутствие деда. Нахождение с ним рядом делало этот период времени не таким ужасным. Мне было интересно все делать рядом с ним. Но и он не мог защитить меня от нападок.
Я не знаю как и когда начался культ моей родной бабушки. Но это был настоящий трэш без преувеличения. Выражалось это следующим образом:
- ее называли только МАМОЧКА. И никак иначе;
- она любила бананы и хлебобулочные изделия, каждый ее ребенок считал своим долгом привозить по 20-30 штук разных булок и кучу бананов. Все четверо ее детей! Все эти булки затем частично пускались на сухари, а остальное скармливалось собакам. И я ни разу не слышала, чтобы она говорила не привозить ей столько;
- любое ее слово выслушивалось с каким-то благоговением, никто не смел ее перебить или ослушаться. Все даже немного менялись в лице и в позе когда выслушивали ее;
- ее желания старались предугадывать;
- ее характеристики людей не подвергались сомнению или какой-либо критике, а яростно начиналось поддерживаться.
Вот последнее и сыграло роль по отношению ко мне. Она видела во мне какую-то червоточину.
Напомню, я описываю сейчас период, когда я училась в начальной школе. Но та самая червоточина была диагностирована у меня еще раньше.
Очень сильно запомнился момент за столом. На свежем воздухе у всех был зверский аппетит, поглощение еды сопровождалось звуками заглатываемой еды и грохотом столовых приборов об тарелки. Я любила поесть тоже. Бабушка часто смотрела на меня когда я ела. Это был тяжелый взгляд. И однажды она сказала: « Посмотрите на нее. Она даже ест по-другому». Она обратила внимание на то, что я не издаю звуков при еде. Не чавкаю, не стучу ложкой об тарелки, не всасываю остатки со дна тарелки. Просто ем. Тихо. Но вот эта фраза тогда поселила во мне что-то неприятное.
Иногда я думаю, не потому ли все так жрали, потому что она любила говорить, что хороший и работящий человек всегда ест быстро?