За пустотой начиналось море.
Как-то внезапно и сразу. Глаза, не успевшие привыкнуть к стремительному натиску лазурного бескрайнего пространства, слепли и почти отказывались верить в то, что видели.
Так, однажды, в палитре моих фантазий появился Сен-Мало, странный город-призрак, остров в безвременье, оторванный от какой бы то не было цивилизации, когда-то облюбованный бесшабашными флибустьерами и лихими корсарами прошлых веков.
Я прибыл в Сен-Мало скорее "вопреки" нежели "за", просто по-детски безумно захотелось проверить, насколько был прав или неправ Гилберт Адэр, написав о нем следующее в своем замечательном романе "Ключ от башни": "Ну и фарс! О чем я только думал? Какими никчемными и ненужными выглядят все радужные надежды, все старания влагаемые нами в путешествия-даже в жалкую неделю в Сен-Мало,-когда мы наконец оказываемся перед реальностью! Неужели нам не дано измерить свои глубины, постигнуть себя, пусть не сейчас, но хоть когда-нибудь?".
На террасе отеля-ни души ни намека на чье-то присутствие.
Аромат кофе с запахом моря. В густом раскаленном напитке-ленты бирюзовых водорослей, крики чаек, панцыри отбеленных перламутровых раковин и крупицы морского песка вперемежку с кристаллами соли и внезапно выплывшими откуда-то, из далекого детства, полузабытыми строками Стивенсона и Александра Грина. Может мне кажется, но на синей линии горизонта призрачно рдеют алые паруса.
Моросит мелкий дождь и в полупрозрачном мареве прибрежного тумана можно разглядеть расплывчатые силуэты корсаров прошлого, бродящих в поисках своих давно истлевших фрегатов и бригов.
Прямо по курсу-крохотный, несмотря на свое гордое имя, гранитный остров Гран-бэ, место последнего приюта Рене Шатобриана, одного из величайших французских литераторов, изысканные строки которого сегодня почти никто не помнит. Иные времена, иные ценности. Забавно, что у современного обывателя имя Шатобриана ассоциируется, в основном, с куском запеченой говядины с овощами и маркой бургундского божоле.
А у меня в голове все не утихал навязчивый голос Гильберта Адэра, беспокойный герой которого все никак не мог объяснить себе, что именно он здесь делает, в Сен-Мало: "Каким уродливым гротеском была мысль провести неделю одному в Сен-Мало. В Сен-Мало! Да, почему в скучном старом Сен-Мало, во имя всего святого? Сен-Мало? Да кто даст ломанный грош, кто даст кусок дерьма, кто даст выеденную скорлупу за его "гармоничную и симметричную инженерную архитектуру", как клишированно сообщает мой путеводитель; за его нелепо названный "Белый отель", где провел детство Шатобриан? Кто даст ломанный грош за Шатобриана и его детство?...".
Волны Ла-Манша беспокойно бьются о гранитную набережную, вздымая эфимерную пену с ошметками темно-зеленых водорослей и разбитыми надеждами попавших в штормы и кораблекрушения моряков. Средь сине-бирюзовой пенной вскипи, подобно фантому "летучего голландца"-безмятежный и суровый монолит Национального форта, местной достопримечательности. Отсюда, в 1534 году отплыл малуазец Жак Картье и открыл неизвестную землю, которую мы ныне именуем Канадой. Почти сто лет назад от этого берега отчалил бриг с судьбоносным названием «Пуркуа па» и больше не вернулся. Исчез в пучинах океана. Навсегда. Без возврата и надежд, оправдав своё название.
До обеда я бесцельно колесил трепетной ланью по лабиринту узких средневековых улочек и переулков-улица Святой Варвары, улица Шатобриана и, даже, забавная улица Танцующих котов,-с целью выяснить зачем я здесь, в Сен-Мало и что, собственно говоря, я ожидаю от всего этого? И тут я неожиданно понял, что здесь, в Бретани, на краю земли, среди кипящих волн Атлантики, гранитных скал и крика чаек, я честно могу себе признаться в своей любви к Франции.
Сложно не любить Францию, когда в бокал серебристого Мускаде проникает шаловливый ветерок с ароматом водорослей с песчаного пляжа Сен-Мало, восторженно играя пузырьками в йодистых тонах. Здесь, под лазурным небом древней Бретани, глядя на таящий в морском мареве Ла-Манш, мне очень сложно не любить Францию. Да, чертовски сложно не любить Пруста с его пасторальными яблоневыми садами и моросящим дождиком в деревенском забытьи Комбре; трудно не любить терпкое и благородное бургундское, воспетое Александром Дюма, Ромен Ролланом и Франсуа Вийоном; трудно не любить дурацкого Пьера Ришара в одном желтом ботинке и чувашского сыродела Депардье с чеченской пропиской! Они, все мне как родные, такое представление, что я прожил с ними всю жизнь бок о бок в одной коммунальной квартире, только на разных этажах. Одним словом, черт побери, я люблю Францию, как воскрикнул бы старина Д‘Артаньян!
Покидая Сен-Мало, я оставил на веки в своем сердце частицу этого чудесного приморского местечка. И даже уже находясь в вагоне скоростного TGV, летящего стрелой в сторону смрадных парижских громад вокзала Монпарнас, я все еще слышал шум прибоя, задорный крик чаек и чувствовал йодистый аромат морских водорослея, ленивыми зелеными косами покрывающими песчанные отмели и пляжи на побережье Ла-Манша. Глядя в последний раз на уплывающий в радостную лазурь нового дня Сен-Мало, я невольно вспомнил строки великого Ростана-"Уж лучше сразу покинуть эти места по прибытии, чтобы не видеть как становится блеклой новизна берегов"-и понял, что не готов разделить с классиком его сентиментальный пессимизм.
К Сен-Мало это точно не относится: новизна его берегов никогда Вам не приестся и не станет блеклой, можете быть абсолютно уверены в этом, клянусь лучшей из строк Шатобриана!
12.12.2015 Сергей Штельманн